1910 г. Апреля 22. Я. П.
Согласен.
Этой телеграммой Толстой давал согласие на пропуск только двух слов из его приветствия съезду писателей (см. письмо № 288 и прим, к нему).
Телеграмма была вызвана телеграфным запросом Градовского с просьбой подтвердить согласие на выпуск двух слов.
В действительности при открытии Второго всероссийского съезда писателей 22 апреля 1910 г., вопреки воле Толстого и выраженному им согласию на выпуск лишь двух слов «сброд» и «заблудших», была оглашена М. А. Стаховичем только первая, приветственная, часть письма Толстого к Градовскому от 6 апреля (см. № 269). Узнавши об этом, как рассказывает в своих записях А. Б. Гольденвейзер, «Лев Николаевич назвал отношение к нему виновников этой истории «бесцеремонным и возмутительным» (А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», 2, стр. 17). Об этом же записал в своем дневнике В. Г. Чертков (см. его статью «Свидание с Л. Н. Толстым в Кочетах» — ТЕ 1913, стр. 66).
По просьбе Толстого В. Г. Чертков написал открытое письмо в газеты с протестом против оглашения только первой части письма и привел все письмо в целом, исключив только место из письма от 6 апреля после слов: «я не мог бы принять участия в съезде...» до слов: «если найдете нужным». Открытое письмо в таком виде было напечатано впервые в Петербурге в газете «Речь» 1910, № 11 от 5 мая, и в Москве — в «Утре России» 1910, № 138 от 5 мая. Многие другие газеты его перепечатали. Дальнейшая переписка по этому вопросу продолжалась между Г. К. Градовским и С. А. Толстой. См. об этом статью «Г. К. Градовский и Толстые» в сборнике «Публицист-гражданин», Пгр. 1916, стр. 197—198.
1910 г. Апреля 22. Я. П.
Нынче получил твое письмо, милая дочь и друг. И немного прослезился не от страха, не от жалости к тебе или к себе, а от умиления, что хорошо думаешь. Чтобы ни было, хотя все вероятия за хорошее, всё на благо. Пожалуйста, почаще пиши и не думая обо мне, а пиши, как дневник, о впечатлениях и мыслях, главное — мыслях и чувствах, которые приходят, а то просто о людях, о кушаньях, о чем попало и как попало, Я к твоей литературе самый снисходительный судья. Когда
