1910 г. Июля 23. Я. П.
В книгах, которые вам посылаю, я, как умел, выразил мои взгляды. Желал бы, чтобы они ответили вашим требованиям. Сколько я понял из вашего письма, вы тяготитесь своим положением бедности. Как ни странно это сказать, — я же мучительно тягочусь теми условиями богатой жизни, из которой никак не могу вытти. С какой бы радостью я променялся с вами.
И потому позволяю себе советовать вам: не тяготиться вашим положением. Вы служите делу не только не грешному, но полезному. Благодарите за это судьбу и дорожите вашим положением.
Позволяю себе дать вам еще совет: не заниматься стихотворством. Если у вас есть досуг и есть что сказать людям, высказывайте это как можно яснее и проще, а не обременяя себя условиями размера и рифмы.
Печатается по копии, сверенной с черновиком-автографом, начатым на конверте письма Ефремова и продолженным на полулисте почтовой бумаги, оторванной от письма Ефремова. Кроме того, на том же конверте рукой Толстого помечено: Послать Н[а] к[аждый] д[ень].
Впервые опубликовано в «Литературном наследстве», № 37-38, стр. 361.
Ответ на письмо Филиппа Ефремова, почтальона из Баку, описывавшего свою тяжелую жизнь, сообщавшего, что удается иногда печатать свои стихотворения в газете «Заря Востока» и просившего совета Толстого, как «прозреть умственно».
1910 г. Июля 23. Я. П.
Мr. Моод,
Софья Андреевна читала мне место из вашей биографии о словах моей покойной дочери Маши,1 выражавшей вам свое недоброе чувство к Ч[ерткову] и будто бы удивление перед моим пристрастием к этому человеку. Думаю, что такое определение ее отношений к Ч[ерткову] совершенно неправильно, так как если и могли быть временами недоразумения между ними, как это и было в действительности, то общее отношение ее к моему лучшему другу всегда было любовное и исполненное
