остается на том, что было, когда он уехал, т. е. ждать до нового года. Она мне очень жалка. Я надеюсь, что она опомнится. Но надо, чтобы это сделалось в ней самой и в ее отношениях с ним. Внешнее воздействие может только помешать хорошему и разумному исходу. Она не говорила этого ни Тане, ни Вере, но говорила мне под условием, чтоб я не говорил им. Я говорил ей нынче, чтоб она тебе написала. А она сказала, что уже написала во вчерашнем письме и нынче опять пишет.4 Не брюскируй5 ее. Очень это жалко, но если она так болезненно настроена, то помочь ей можно только лаской и добром. То, что ты пишешь про Раевских, тоже очень тяжело.6 После П[ети] Р[аевского] и П[оши] выбрать З[андера]! — Когда увидимся, переговорим. Главное, надо как ей, так и нам, ничего не предпринимать. Я ей это говорю, а она написала другое письмо. Она точно больная. Воображаю, как это огорчит тебя. Дай Бог, чтобы меньше, чем меня. Целую тебя и детей.
На конверте: Москва, Хамовнический переулок, дом № 15. Графине Софье Андревне Толстой.
1 Жена М. В. Булыгина, Анна Максимовна, рожд. Игнатьева (1862—1909), по первому мужу Славновская.
2 Николай. Августович Зандер, был учителем игры на скрипке сыновей Толстого. Позднее был врачом.
3 Письмо это неизвестно. По справке М. Л. Толстой, оно было от 6 сентября. В другом письме к Зандеру от 3 августа Толстой отклонял предложение Зандера, сделанное Марье Львовне.
4 Имеется в виду письмо М. Л. Толстой от 15 сентября.
5 Не будь с ней резка.
6 См. письмо С. А. Толстой от 12 сентября (ПСТ, стр. 571).
1893 г. Сентября 18. Я. П.
У нас, как видишь, всё хорошо, кроме Маши, состояние к[отор]ой огорчает меня. Я не говорю с ней, и не знаю, что с ней. Хотя она довольно спокойна и весела. Всё то некогда, то я не в духе, и не сберусь поговорить с ней. Завтра поговорю.
У нас сидят 3 доктора: два холерных и Буткевич.1 Я пишу всё ответ немцу2 о религии и понемножку, по вечерам, работаю.
Очень Ваничку люблю. Вчера пришел утром и говорит: а я все сидел в зале и думал, скоро ли мама приедет!
