сохранились и обнаружились в архиве П. Л. Буланже и опубликованы H. Н. Гусевым во втором томе «Летописей» Государственного литературного музея — «Л. Н. Толстой», 1938, стр. 20—21.
1897 г. Мая 19. Я. П.
Милая и дорогая Соня.
Твое сближение с Т[анеевым] мне не то что неприятно, но страшно мучительно. Продолжая жить при этих условиях, я отравляю и сокращаю свою жизнь. Вот уже год, что я не могу работать и не живу, но постоянно мучаюсь. Ты это знаешь. Я говорил это тебе и с раздражением, и с мольбами, и в последнее время совсем ничего не говорил. Я испробовал всё, и ничего не помогло: сближение продолжается и даже усиливается, и я вижу, что так будет идти до конца. Я не могу больше переносить этого. В первое время после получения твоего последнего письма я было решил уехать. И впродолжении трех дней жил с этой мыслью и пережил это и решил, что, как ни тяжела мне будет разлука с тобой, всё таки я избавлюсь от этого ужасного положения унизительных подозрений, дерганий и разрываний сердца и буду в состоянии жить и сделать под конец жизни то, что считаю нужным делать. И я решил уехать, но когда я подумал о тебе, не о том, как мне будет больно лишиться тебя, как это ни больно, а о том, как тебя это огорчит, измучит, как ты будешь страдать, я понял, что (я) не могу этого сделать, не могу уехать от тебя без твоего согласия.
Положение такое: продолжать жить так, как мы теперь живем, я почти не могу. Я говорю почти не могу, п[отому] ч[то] всякую минуту чувствую как теряю самообладание1 и всякую минуту могу сорваться и сделать что-нибудь нехорошее: без ужаса не могу думать о продолжении тех почти физических страданий, к[оторые] я испытываю и к[оторые] не могу не испытывать.
Ты знаешь это, может быть забывала, хотела забывать, но знала, и ты хорошая женщина и любишь меня и всё таки не хотела, я не хочу еще думать, чтобы не могла избавить меня, да и себя от этих ненужных, ужасных страданий.
Какже быть? Реши сама. Сама обдумай и реши, как поступить. Выходы из этого положения мне кажутся такие: 1) и самое
