делать». Статья была запрещена цензурою.] У меня в комнате сидит переписчик и переписывает эту статью. Я ее литографирую. Знаете, —относительно этой статьи я остался того же мнения, как в начале, что она хорошая — в настоящем смысле слова. Но с тех пор мне часто пришлось наблюдать впечатление, которое она производит на самых различных читателей, и я понял, что если б вы теперь передали те же мысли, те же чувства в образах, в притчах, то произвели бы более сильное впечатлеление... Против так называемой художественной формы изложения, когда она действительно художественна, когда содержание справедливо и когда оно написано под влиянием глубокого искреннего чувства, — невозможно возражать. Сколько мне ни приходилось говорить о ваших книгах, ни один человек не брался опровергать мысль книжки «Чем люди живы», это просто невозможно, потому что там ничего не доказывается и не выводится логически. А мысль проникает непосредственно во всё существо читателя. Между тем «Так что же нам делать?» вызывает другие впечатления. Там есть места, соответствующие «Чем люди живы», и это самые сильные места. Но есть и выводы, есть логические заключения, определение некоторых понятий, напр. о собственности, о деньгах. Для тех, кто не проникся еще основаниями, из которых вытекают эти определения, т. е. для большинства читателей, эти выводы не убедительны. Малейшая неточность, недомолвка, всё это бросается невольно им в глаза и предубеждает их против общей мысли статьи...» — В письме от 26 февраля Чертков пишет: «Завтра соберутся молодые люди кружка Шаховского. Я пойду и хочу предложить основательное изучение существующих лубочных изданий для выяснений приемов этого главного пути литературного общения с народом. — Завтра же должны быть готовы и все рисунки и картины первой серии. Я хочу сам их привезти к Сытину. Выеду, вероятно, в четверг и, надеюсь, в пятницу вас еще застать в Москве». — О кружке Шаховского см. комментарии к п. № 43 от 5—6 февраля 1885 г.
1885 г. Марта 17—18. Симеиз.
Получилъ вчера ваше письмо и разсказъ.1 Поправляю его. Можетъ быть, будетъ лучше. Еще написалъ небольшой разсказъ,2 пришлю изъ Москвы. Я уѣзжаю 20-го. Жалѣю слово: христіанскомъ. Безъ него нѣтъ смысла въ заглавіи. — Жалѣю и раздробленія; но вообще радъ, что все сдѣлано такъ, какъ сдѣлано. — Урусовъ благодаритъ и исполнитъ, но не скоро.3
Петербургъ
32 Милліонная
В. Г. Черткову.
