а чтобы воспользоваться. Я васъ мало осуждаю, даже совсѣмъ не осуждаю, потому что слишкомъ вы мнѣ дороги. И потому вѣроятно не вижу много дурного въ васъ. Я Сытину1 (он б[ылъ] у меня съ Касатк[инымъ])2 совѣтовалъ передѣлать фигуру Хр[иста], к[отораго] бьютъ.3 Надо, чтобъ было страданье. На книжечки я радуюсь, но больше на внѣшность, чѣмъ на содержаніе.4 Судъ людской5 мнѣ никогда не нравилось, и я имъ не займусь. Къ Ильясу6 я поручилъ сдѣлать картинку Философову. 7 Онъ женатъ на Писаревой. Онъ очень милый человѣкъ и художникъ, и ему полюбилось все дѣло. — Я занять все статьей Что дѣлать, все объ деньгахъ. Очень странно бы было, по той внутренней потребности, к[оторая] во мнѣ есть выяснить это дѣло, чтобы это было заблужденіе съ моей стороны. А можетъ быть. Оболенскому послалъ конецъ статьи съ Бирюковымъ милымъ, съ к[оторымъ] провелъ часа 1½, и нынче получилъ отвѣтъ Оболенскаго. Посылаю вамъ дурное письмо, которое я написалъ Об[оленскому] въ отвѣтъ на его.8 Познакомился я здѣсь съ Гротомъ-философомъ9 — онъ мнѣ очень понравился — надѣюсь, не только потому, что онъ раздѣляетъ мои взгляды. — Получилъ я еще «Рабочій»10 и читалъ его и нашелъ, что это очень, очень хорошо. Есть недостатки, но я читалъ съ пользой для души. — Леля11 выздоравливает. Передайте поклонъ вашей матушкѣ.
Полностью печатается впервые. Отрывки были напечатаны в ТЕ 1913 г., отд. «Письма Л. Н. Толстого», стр. 15—16. На подлиннике рукой Черткова помечен только архивный № письма. Датируем приблизительно, исходя из того, что письмо это несомненно является ответом на письмо Черткова из Воронежской губ. от 30—31 марта, полученное в Москве не ранее 2—3 апреля.
Высказывая в начале письма благодарность Черткову за полученные от него «письма», Толстой, очевидно, подразумевает и приведенное нами выше письмо его от 23 марта, разминувшееся с его письмом от 26 марта. Однако в дальнейших строках Толстой имеет в виду только письмо 30—31 марта, написанное в Лизиновке. Приводим из него всё наиболее существенное. «Рассказ «Дедушка Мартын» теперь переписан набело, — пишет Чертков. — Он очень нравится читателям, и мне очень хотелось бы сохранить его при себе для того, чтобы прочесть некоторым друзьям из крестьян и в школах. Мне кажется, однако, что рассказ этот не годится по объему для большой картины. Между тем он мог бы составить содержание превосходной книжечки, подобной уже изданным. Впрочем, разумеется, мы сделаем, как вы решите. Те два рассказа, «Ильяс» и «Два брата и золото»,
