пишете о вашемъ взглядѣ на собственность. Складывается у васъ это по своему, но пониманіе дѣла настоящее — единственно возможное для всякаго человѣка, а для христіанина неизбѣжное. Что вы дѣлаете въ Лондонѣ? Какъ живете? Кого видаете? Что работаете? «Нетрудящійся да не ястъ».1 Прелестное изречете Павла. Я на своихъ дѣтяхъ вижу ужасъ этой привычки жить на всемъ готовомъ на счетъ другихъ. И на себѣ видѣлъ и вижу. — Вашъ разговоръ съ Петромъ2 о цѣпочкѣ мнѣ не понравился. Содержаніе его очень важно. Вы, вѣрно, очень пристрастны къ нему. Вы были совершенно правы. И зачѣмъ же не обличать другъ друга? Надо обличать. Всякому радостно обличеніе, хотя и бываетъ горько его принимать, — какъ хининъ, тѣмъ болѣе отъ любящаго человѣка. Я напримѣръ, страшно нуждаюсь въ этомъ — въ обличеніи. И рѣдко имѣю это счастіе. Большей частью меня обличаютъ, и съ желчью, въ томъ, что я не служу дьяволу. Этого рода обличенія только вредятъ, ибо производятъ сознаніе своей относительной справедливости и раздраженіе. Людей же одной со мной вѣры около меня нѣтъ, а когда они со мной, то они слишкомъ снисходительны ко мнѣ отъ радости единенія, такъ же, какъ и я.
У насъ въ семьѣ все плотское благополучно. Жена родила дѣвочку.3 Но радость эта отравлена для меня тѣмъ, что жена, противно выраженному мною ясно мнѣнію, что нанимать кормилицу отъ своего ребенка къ чужому есть самый не человѣческій, неразумный и нехристіанскій поступокъ, все-таки безъ всякой причины взяла кормилицу отъ живого ребенка. — Все это дѣлается какъ-то не понимая, какъ во снѣ. Я борюсь съ собой, но тяжело, жалко жену.
Живу я нынѣшній годъ въ деревнѣ какъ то невольно по новому: встаю и ложусь рано, не пишу, но много работаю, то сапоги, то покосъ. Прошлую недѣлю всю проработалъ на покосѣ. И съ радостью вижу (или мнѣ кажется такъ), что въ семьѣ что то такое происходитъ, они меня не осуждаютъ и имъ какъ будто совѣстно. Бѣдные мы, до чего мы заблудились. У насъ теперь много народа — мои дѣти4 и Кузьминскихъ,5 и часто я безъ ужаса не могу видѣть эту безнравственную праздность и обжираніе. Ихъ такъ много, они всѣ такіе большіе, сильные. И я вижу и знаю весь трудъ сельскій, кот[орый] идетъ вокругъ насъ. А они ѣдятъ, пачкаютъ платье, бѣлье и комнаты. Другіе для нихъ все дѣлаютъ, а они ни для кого, даже для себя — ничего. И это
