Я чувственъ и я веду праздную, жирную жизнь и молюсь. Не лучше ли мнѣ перемѣнить мою безбожную жизнь, работать для другихъ, меньше удовлетворять своему тѣлу — жениться, если я не женатъ, и окажется, что у меня будетъ молитва всей моей жизни, и молитва эта навѣрно будетъ исполнена. Но мало этого, самая потребность именно молитвы — просьбы прямой помощи отъ живого существа, и та удовлетворяется самымъ простымъ, несверхъестественнымъ образомъ. Я слабъ и дуренъ и знаю, въ чемъ, и страдаю. Я открываю свою слабость другому и прошу его помочь мнѣ совѣтомъ, иногда прямо своимъ присутствіемъ, своимъ препятствіемъ мнѣ. Я дѣлалъ это. — Но молитва, обращенная къ Богу, скажете вы, развѣ это можетъ быть дурно? Разумѣется, нѣтъ. Я не только не считаю это дурнымъ, но самъ по старой привычкѣ молюсь, хотя не считаю этаго важнымъ. Важно только то, чтобы исполнять все то, чего хочетъ отъ меня Богъ и на что онъ далъ намъ орудія. И потому, если у меня б[ыло] средство спасти себя помощью извѣстныхъ поступковъ, помощью другихъ людей, а я ничего этаго не дѣлалъ, а молился Богу, я буду чувствовать, что я сдѣлалъ дурно. —
Не могу оторваться, такъ много хочется сказать. Скажу вамъ то, что со мной было и что я никому еще не говорилъ. Я подпалъ чувственному соблазну. Я страдалъ ужасно, боролся и чувствовалъ свое безсиліе. Я молился и всетаки чувствовалъ, что я безъ силъ.7 Что при первомъ случаѣ я паду. Наконецъ, я совершилъ уже самый мерзкій поступокъ, я назначилъ ей свиданье и пошелъ на него. Въ этотъ день у меня б[ылъ] урокъ со 2-мъ сыномъ. Я шелъ мимо его окна въ садъ, и вдругъ, чего никогда не бывало, онъ окликнулъ меня и напомнилъ, что нынче урокъ. Я очнулся и не пошелъ на свиданье. Ясно, что можно сказать, что Богъ спасъ меня. И дѣйствительно онъ спасъ меня. Но послѣ этаго развѣ искушеніе прошло. Оно осталось тоже. И я опять чувствовалъ, что навѣрно паду. Тогда я покаялся учителю, к[оторый] б[ылъ] у насъ,8 и сказалъ ему не отходить отъ меня въ извѣстное время, помогать мнѣ. Онъ б[ылъ] человѣкъ хорошій. Онъ понялъ меня и, какъ за ребенкомъ, слѣдилъ за мной. Потомъ еще я принялъ мѣры къ тому, чтобъ удалить эту женщину, и я спасся отъ грѣха, хотя и не отъ мысленнаго, но отъ плотскаго, и знаю, что это хорошо. Чтоже, развѣ молитва спасла меня. Знаете, нельзя молиться
