людей, разделявших его взгляды, жить земледельческим трудом, соединяясь в общины, в то же время считал, что, выделяя себя из среды других людей и придавая очень большое значение своему образу жизни, они ставят себя в ложное положение. В частности, об общине, основанной Алехиным, Толстой в письме к H. Н. Ге от 26 ноября 1889 г. (т. 64) писал: «Был у меня А. Алехин осенью; живет он и они все удивительно. Например, вопрос половой они решают полным воздержанием, жизнь святая. Но, Господи, прости мои согрешения, — осталось у меня тяжелое впечатление. Не от того, что я завидую их жизни из своей грязи, этого нет, я признаю их высоту и, как на свою, радуюсь, но что-то не то».
6 Обыск в общине, основанной Алехиным, был сделан в ночь с 27 на 28 июля 1889 года. Об этом обыске есть запись в Дневнике Толстого от 1 августа 1889 года: «Еще получил письмо от Алехина с известием о том, что у них б[ыл]обыск и отобрали все мои писанья и их письма». См. т. 50.
7 По записям в Дневнике Толстого, М. В. Булыгин приехал в Ясную поляну 19-го, а Н. Н. Ге 20 августа 1889 года. Уехал Н. Н. Ге из Ясной поляны 2 сентября.
8 Сборник мыслей Толстого, о котором писал Чертков в своем письме к Толстому 1—10 августа, не был пропущен цензурой. Мысль о таких сборниках явилась при начале работы над «сводом мыслей» Толстого. Ряд сборников мыслей Толстого по определенным вопросам (о боге, о половом вопросе и т. д.) был выпущен впоследствии Чертковым в Англии в издании «Свободного слова».
1889 г. Августа 27. Я. П.
Вчера въ одинъ и тотъ же день получилъ оба письма ваши, милый другъ, первое и добавочное, кот[орое] доставило мнѣ больше радости, чѣмъ первое унынія. — Знаю я это чувство, милый другъ, опусканія рукъ при мысли о смерти: Богу я не нуженъ, онъ и безъ меня обойдется, а людямъ тѣмъ менѣе — то, что я могу сдѣлать для нихъ, такъ ничтожно. Матерьяльное все ничтожно, а въ духовномъ я безсиленъ; да еще приходить мысль, что если долженъ въ людяхъ совершиться законъ божій, то онъ совершится и безъ меня. И опускаются руки и дѣлать нечего. Да, я зналъ это прежде, а теперь сътрудомъ могу возстановить въ воображеніи такое душевное состояніе. Разница произошла для меня отъ того, что я лучше понялъ свое отношеніе къ Богу, какъ я и писалъ вамъ или Горбунову.1 И не то, что лучше понялъ, а просто въ первый разъ ясно понялъ это отношеніе. Во первыхъ сказать, что Богу я не нуженъ и Онъ безъ меня обойдется, все равно, что2 если бы мои руки или глаза, или нервы сказали, что они мнѣ не нужны, что я безъ нихъ обойдусь. Нѣтъ, я не могу обойтись безъ рукъ, глазъ,
