что вѣчной жизни нѣтъ, когда только есть одна вѣчная жизнь, и другой никакой мы знать не можемъ, и Оля живетъ ею. Опять онъ придумываетъ штуку:17 плотская смерть — это переходъ черезъ рѣку, пропасть, на другой берегъ. Переходъ несомнѣнно твердый, прямо на пути, и нельзя ни миновать его, ни усумниться въ прочности его и въ томъ, что онъ ведетъ къ благу. И вотъ дьяволъ надстраиваетъ мостъ, к[оторый] кончается обрывомъ, ведетъ совсѣмъ не туда, куда надо, и заводитъ людей туда подъ предлогомъ, что по его мосту легче перейти. И стоя на его мосту и видя передъ собой пропасть, вѣришь, что нѣтъ жизни.18 Я это испыталъ. Не вѣрьте ему. Если есть сомнѣніе, то только п[отому], ч[то] вы хорошенько не разувѣрились въ жизни будущей личности. Это его, дьяволовъ, обманъ. Жизнь вѣчная — какъ балонъ. Газъ — это не наша сила, а Божья, к[оторая] тянетъ кверху, веревки, привязывающіе — это заблужденья, а балластъ это пристрастія, своя воля, а не божья. Если привязь перерѣзана, то держитъ балластъ. На сколько его выбросимъ, на столько полетимъ.
Напечатано (без первых двух фраз) в «Листках Свободного Слова», под ред. В. Черткова Purleigh, England. 1899, 2, стр. 48—52. Полностью, но с перестановкой некоторых мест, с пропусками и изменением отдельных слов напечатано в журнале «Искусство и печатное дело» 1910, 12, стр. 518—521. Подлинник на двух листках почтовой бумаги, убористо исписанных с помарками и вставками. На подлиннике надпись черным карандашом рукой Черткова: «Я. П. 30 сент. 89, № 232». В Дневнике Толстого имеются записи: от 25 сентября — «Письмо от Чертк[ова] трогательное». От 26 сентября 1889 г. — «Ответил длинным письмом». В ближайшие к этому числу дни нет записей, нет указаний о письмах Черткову, а о дне 30-го сентября есть запись: вспоминаю, что было, и не могу вспомнить, чувствую, что ничего не было». Если бы комментируемое письмо, одно из самых больших в переписке Толстого с Чертковым, было бы написано 30-го, Толстой, вероятно, не мог бы записать, что в этот день «ничего не было». Надо думать, что запись от 26 сентября относится к этому письму, тем более, что некоторые мысли этого письма Толстой вспоминает в Дневнике от 28 сентября и отмечает, что их «писал Ч[ерткову]».
Толстой отвечает Черткову, повидимому, на недатированное письмо, которое могло быть получено в Ясной поляне 25 сентября. В этом письме Чертков писал: «Нет, Лев Николаевич, во мне что-то совсем не то, нет во мне мира душевного, нет той уверенности в истинности своего понимания истины, которая, как мне представляется, одна может дать полное успокоение и равновесие в области своего мировоззрения. Слишком многого я еще не понимаю, слишком много темного вокруг, начиная с того, что вот тут сейчас зa смертью, подходящей ко мне и ко всем, кого я люблю. Правда,
