1892 г. Августа 11. Я. П.
Боюсь, начинаю писать на письмѣ Ев[генія] Ивановича]1 и испорчу и нельзя будетъ переписать, а хочется написать на ваше послѣднее письмо о вашей милой, бѣдной женѣ. Paзсуждать мнѣ о ней и, главное, осуждать, мнѣ ужъ никакъ не приходится. Я болѣе «бѣдный», чѣмъ она, если и не ѣмъ мяса, но дѣлаю много хуже. Сказать же все таки скажу, чтó думалось, читая ваше письмо, и вы мнѣ и она скажетъ обо мнѣ, чтó мнѣ на пользу. Думалъ я вотъ чтó: Ужасно страшно усомниться въ истинности истины. Вѣдь стоитъ только усомниться въ томъ, что 2 меньше 3-хъ, и все пропало. Стоить усомниться въ томъ, что болѣе важное не болѣе важно, и всѣ соотношенія размѣровъ потеряются и все пропало. Пропало, главное, для насъ, для кот[орыхъ] не только нѣтъ другихъ утѣшеній, но нѣтъ и тѣхъ ширмъ, к[оторыми] прежде загораживалъ отъ себя то, чего не хотѣлъ видѣть. Ширмы всѣ эти стали прозрачны — насквозь все видишь. А то, чтó утѣшало и веселило, удручаетъ. Что если бъ мы съ вами вдругъ рѣшили, что хорошо бы поѣздить на охоту. Вѣдь не говоря ужъ о стыдѣ не передъ людьми, передь собой, радости ужъ не было бы the zest of the thing is gone.2 А главное, послѣ охоты ужъ ничего бы не осталось для насъ святаго. Стоить только въ одномъ мѣстѣ надорвать холстъ и весь раздерется. Это дурная сторона того, что Галя начала опять ѣсть мясо, но хорошая та, что это отступленіе — шагъ назадъ, надрывъ въ полотнѣ она сдѣлала въ самомъ, въ самомъ безопасномъ мѣстѣ. Вѣдь она не одна: я увѣренъ, что на нее производится давленіе со всѣхъ сторонъ, да оно не можетъ не производиться, когда вся медицина это говоритъ. А больному нельзя не вѣрить медицинѣ. Вѣдь это намъ здоровымъ хорошо говорить. Это двѣ первыя мысли, кот[орыя] пришли мнѣ при чтеніи вашего письма. Теперь же, когда пишу, думаю: и вы знаете это также, какъ и я, и она знаетъ точно также, что жизнь, истинная жизнь, независима отъ здоровья, скорѣе въ обратномъ отношеніи. И что поддержаніе здоровья для жизни есть поразительная иллюзія. Я никогда такъ не жилъ, какъ когда болѣлъ, и никогда такъ мало не жилъ, не спускался низко, какъ когда ботѣлъ,3 какъ ботва на картофелѣ. —
4 Прощайте, цѣлую васъ. Нынче получилъ чудесное письмо
