1896 г. Декабря 2. Москва.
Сейчасъ, выходя изъ дома, 3 ч[аса] 2 Дек[абря],1 получилъ ваше письмо, дорогой другъ.
2 Все, что вы пережили и перестрадали, именно вы — сынъ — перечувствовалъ съ большой силой. Знаю я эти разрывающія сердце положенія, — самъ только что пережилъ такое и знаю, что какъ ни больно и трудно кажется, всегда есть выходъ, тотъ самый, кот[орый] вы нашли. Главное, знать и помнить, что то, что мучаетъ, не есть непріятная случайность, кот[орую] надо устранить или переждать, а есть то самое дѣло, къ кот[орому] я приставленъ. Вы такъ хорошо живо мнѣ описали, что мое сочувствіе было на сторонѣ вашей матери. Я знаю, какъ — какимъ то удивительнымъ чудомъ — дѣлается то, что люди, какъ къ истинѣ, съ страстностью, кот[орую] никогда не испытываешь къ истинѣ, — прилѣпляются къ выдуманной замѣнѣ истины и какъ нельзя освободить ихъ и какъ не только тщетны, но еще, кажется, усиливаютъ ихъ заблужденія всѣ доводы. Но я думаю, что никогда не надо переставать думать о нихъ, переставать искать тѣхъ неоскорбительныхъ имъ и неотразимыхъ доводовъ, кот[орые] есть, но кот[орые] мы не знаемъ, не умѣемъ употреблять по своей слабости.
Я все жду васъ и все откладываю писать вамъ, надѣясь все — и такъ много — переговорить. Нужно переговорить о воззваніи и о духоб[орахъ], это главное. Не пріѣдутъ ли въ Москву тѣ, к[оторые] ѣдутъ къ вамъ?3
Я рѣдко проводилъ время такъ праздно и потому дурно, какъ эти послѣднія недѣли и особенно въ Москвѣ, и праздно не весело, а праздно уныло, тяжело. Во всѣхъ своихъ работахъ остановился и не хочется приниматься ни за одну. Нынче лучше. Тоже пережилось то, что было трудно.4 И когда мнѣ трудно, мнѣ хочется видѣть васъ. Поша здѣсь и я очень радъ ему.
Ну, пока прощайте.
Привѣтъ Галѣ и ея сестрам, Ивану Мих[айловичу], Шкарвану. Попрошу Таню написать вамъ получше.
Полностью публикуется впервые. Отрывок напечатан «Толстой и Чертков», стр. 235. На подлиннике надпись чернилами; «2 Дек. 96 г. № 424».
