да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой особенной радости...
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
— Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый? — сказал Болконский. — Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme[1] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности!
— Именно от этого, мой милый. Voyez-vous, mon cher:[2] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ça est bel et bon,[3] но чтò нам, я говорю — австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам сюда хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда — un archiduc vaut l’autre,[4] как вам известно — хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez:[5] с нами Бог, а Бог с вами, с вашею столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!... Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C’est comme un fait exprès, comme un fait exprès.[6] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, чтò ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
— Как занята? Вена занята?
— Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
- ↑ Зарок непобедимости.
- ↑ Видите ли,
- ↑ все это прекрасно,
- ↑ один эрцгерцог стоит другого,
- ↑ как будто бы вы нам сказали:
- ↑ Это как нарочно, как нарочно.
