стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок.
«Voilà le cher[1] православное воинство» подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого-нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из-под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из-под коврового платка, кричала:
— Адъютант! Господин адъютант!.. Ради Бога... защитите... Чтò ж это будет?.. Я лекарская жена 7-го егерского... не пускают; мы отстали, своих потеряли...
— В лепешку расшибу, заворачивай! — кричал озлобленный офицер на солдата, — заворачивай назад со шлюхой своею.
— Господин адъютант, защитите. Чтò ж это? — кричала лекарша.
— Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? — сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: — Я те объеду... Назад!...
— Пропустите, я вам говорю, — опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
— А ты кто такой? — вдруг с пьяным бешенством обратился
- ↑ Вот оно милое
