Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? — не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то — это завтра. Да, да! На ташку, наступить... тупить нас — кого? Гусаров. А гусары и усы... По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома... Старик Гурьев... Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь — государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что-то сказать, да он не смел... Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное — не забывать, что я нужное-то думал, да. На — ташку, нас — тупить, да, да, да. Это хорошо». — И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Чтò? Чтò? Чтò!... Руби! Чтò?...» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собой там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Теперь слышно было: аааа! и рррр!
— Чтò это? Ты как думаешь? — обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него, ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
— Чтò ж, ты разве не слышишь? — довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
— А кто ё знает, ваше благородие, — неохотно отвечал гусар.
— По месту должно быть неприятель? — опять повторил Ростов.
— Може он, а може, и так, — проговорил гусар, — дело ночное. Ну! шали! — крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько-тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по
