Еще прошло два года; и забыли,
Какъ водится, убійцу и убійство.
Разъ лордъ Дунканъ ко мнѣ пріѣхалъ въ за́мокъ,
И дочери моей просить сталъ руку.
Я былъ не прочь — и убѣдилъ Марію
Не отвергать, изъ прихоти, союза
Съ потомкомъ нашихъ древнихъ королей.
Но горе намъ! Предъ алтаремъ невѣста
Опять одна поникла съ тайнымъ страхомъ;
И мертвъ лежалъ Дунканъ при черномъ камнѣ.
О страхъ!
Коней… коней! кричалъ я слугамъ.
И снова мы на поиски пустились.
Въ поляхъ, въ кустахъ, въ лѣсу, въ ущельяхъ дикихъ,
Три долгихъ дня мы рыскали напрасно,
И все слѣда убійцы не открыли.
Но что́ же? Въ ночь втораго злодѣянья —
Вилльямъ Ратклиффъ пробрался вновь къ Маріи
И возвратилъ ей, съ вѣжливымъ поклономъ, —
Глумясь, — кольцо убитаго Дункана.
Однако жъ смѣлъ! Ну, попадись мнѣ въ руки!
Я поручусь, что это онъ готовилъ
Тебѣ въ лѣсу, подъ Инвернесомъ, гибель.
Но странно мнѣ, — ужели не видали
