Подо мной таились клады,
Надо мной стрижи звенѣли,
Выше — въ небѣ,— надъ Рязанью,
Къ югу лебеди летѣли,
А внизу виднѣлась будка
Съ алебардой, мостъ, да пара
Фонарей, да бабы въ кичкахъ
Шли ко всенощной съ базара.
Имъ навстрѣчу съ колокольни
Несся гулкій звонъ вечерній;
Тѣни шире разростались,—
Я крестился суевѣрнѣй…
Поблѣднѣлъ твой ликъ, и, помню,
Ты мнѣ на ухо пропѣла:
— «Милый мой! скажи, какая
«Рѣчь въ умѣ твоемъ созрѣла?!
— «О, витія! здѣсь не форумъ,—
«Здѣсь еще сердцамъ народа
«Говоритъ вотъ этотъ гулкій
«Звонъ церковный, да природа…
Подо мной таились клады,
Надо мной стрижи звенели,
Выше — в небе,— над Рязанью,
К югу лебеди летели,
А внизу виднелась будка
С алебардой, мост, да пара
Фонарей, да бабы в кичках
Шли ко всенощной с базара.
Им навстречу с колокольни
Несся гулкий звон вечерний;
Тени шире разрастались,—
Я крестился суеверней…
Побледнел твой лик, и, помню,
Ты мне на ухо пропела:
— «Милый мой! скажи, какая
Речь в уме твоем созрела?!
— О, вития! здесь не форум,—
Здесь еще сердцам народа
Говорит вот этот гулкий
Звон церковный, да природа…