— А я знакома съ одной изъ сестрицъ твоихъ, чиликала птичка. Тамъ, далеко, на сѣверо-востокѣ, въ березовой рощѣ, за кустами дикой малины, у канавки, цвѣтетъ она. И такъ она мила была тогда, какъ пѣли соловьи, капалъ дождь, а я выглядывала изъ своего притаившагося въ бузинномъ кустѣ гнѣздышка…
— Ахъ! если ты знакома съ тою далекой сестрой моей и если ты опять когда-нибудь съ нею встрѣтишься, скажи ей, что изъ всѣхъ утесовъ, меня окружающихъ, есть одинъ утесъ… онъ раньше всѣхъ встрѣчаетъ Бога, несущаго свѣтъ; цари орлы прилетаютъ отдыхать на груди его: они знаютъ, что никакія бури, никакіе дождевые, пѣнистые потоки не въ силахъ одолѣть его… Скажи милой сестрицѣ, что я каждое утро любуюсь имъ, и счастлива, когда мечтаю, что̀ до него, изрѣдка, съ раннимъ вѣтеркомъ, долетаетъ ароматъ благоговѣйной любви моей.
— Тамъ, гдѣ цвѣтетъ сестра твоя,— чиликаетъ птичка,— нѣтъ ни заоблачныхъ высотъ, ни стремнинъ, ни утесовъ, озаренныхъ блескомъ алаго утра, и никакіе орлы не летаютъ тамъ.
— Такъ для кого же она благоухаетъ?
— Она безъ аромата, бѣдная, далекая сестра твоя.
— Безъ аромата!..
— Красный мухоморъ, съ бѣлыми, точно серебряными пятнами, стоитъ отъ нея въ двухъ шагахъ; она любуется
— А я знакома с одной из сестриц твоих,— чиликала птичка.— Там, далеко, на северо-востоке, в березовой роще, за кустами дикой малины, у канавки, цветет она. И так она мила была тогда, как пели соловьи, капал дождь, а я выглядывала из своего притаившегося в бузинном кусте гнездышка…
— Ах! если ты знакома с тою далекой сестрой моей и если ты опять когда-нибудь с нею встретишься, скажи ей, что из всех утесов, меня окружающих, есть один утес… он раньше всех встречает Бога, несущего свет; цари орлы прилетают отдыхать на груди его: они знают, что никакие бури, никакие дождевые, пенистые потоки не в силах одолеть его… Скажи милой сестрице, что я каждое утро любуюсь им, и счастлива, когда мечтаю, что до него, изредка, с ранним ветерком, долетает аромат благоговейной любви моей.
— Там, где цветет сестра твоя,— чиликает птичка,— нет ни заоблачных высот, ни стремнин, ни утесов, озаренных блеском алого утра, и никакие орлы не летают там.
— Так для кого же она благоухает?
— Она без аромата, бедная, далекая сестра твоя.
— Без аромата!..
— Красный мухомор, с белыми, точно серебряными пятнами, стоит от неё в двух шагах; она любуется
