И, старческихъ сѣдинъ бѣлѣй,
Заиндевѣли волоса…
И вдругъ, сквозь этотъ зимній паръ,
Онъ слушаетъ,— поетъ комаръ
Надъ ухомъ… Что за чудеса!!
Іюльскій день,— іюльскій жаръ…
Онъ и усталъ, и возбужденъ
Дыханьемъ юга…— Передъ нимъ
Степной просторъ — и, какъ сквозь дымъ,
Синѣетъ знойный небосклонъ;
И облака съ родныхъ полей,
Какъ клочья пряди золотой,
Летятъ разорванной каймой;
И ходятъ полосы тѣней
Надъ пышной нивой, волны ржи
Плывутъ, шуршатъ, и вдоль межи
Идетъ онъ, радостный; знакомъ
Ему и лѣсъ тотъ, за холмомъ,
И даже эти васильки,
Которыхъ синіе глазки
Ему мигаютъ…
Боже мой!
Какъ радъ онъ, что идетъ домой!—
Что онъ въ живыхъ застанетъ мать,—
Что вмѣстѣ съ Дуней собирать
И, старческих седин белей,
Заиндевели волоса…
И вдруг, сквозь этот зимний пар,
Он слушает,— поет комар
Над ухом… Что за чудеса!!
Июльский день,— июльский жар…
Он и устал, и возбужден
Дыханьем юга…— Перед ним
Степной простор — и, как сквозь дым,
Синеет знойный небосклон;
И облака с родных полей,
Как клочья пряди золотой,
Летят разорванной каймой;
И ходят полосы теней
Над пышной нивой, волны ржи
Плывут, шуршат, и вдоль межи
Идет он, радостный; знаком
Ему и лес тот, за холмом,
И даже эти васильки,
Которых синие глазки
Ему мигают…
Боже мой!
Как рад он, что идет домой!—
Что он в живых застанет мать,—
Что вместе с Дуней собирать
