Можетъ-быть, развратникъ наглый
Ароматомъ ихъ дышалъ,
Можетъ-быть, онѣ въ больницѣ,—
Чуть затихъ предсмертный стонъ,—
Были срѣзаны съ погибшей
Бѣдной дѣвы—на шиньонъ!..
Ну, такъ что жъ?! къ чему брезгливость,
Что за дѣло мертвецу,
Кто въ косѣ его танцуетъ
Или рядится къ вѣнцу!
Развѣ мало—украшеній
Съ рыбъ морскихъ, съ пушныхъ звѣрей,
Съ рѣдкихъ птичекъ… мѣху, перьевъ,
Чешуи, роговъ, костей!
А у дикаго индѣйца
Развѣ мало бы нашлось
Дорогихъ ему, побѣдныхъ,
Человѣческихъ волосъ!
Отчего-жъ и нашимъ дамамъ
Не носить для красоты
Может быть, развратник наглый
Ароматом их дышал,
Может быть, они в больнице, —
Чуть затих предсмертный стон, —
Были срезаны с погибшей
Бедной девы — на шиньон!..
Ну, так что ж?! к чему брезгливость,
Что за дело мертвецу,
Кто в косе его танцует
Или рядится к венцу!
Разве мало — украшений
С рыб морских, с пушных зверей,
С редких птичек… меху, перьев,
Чешуи, рогов, костей!
А у дикого индейца
Разве мало бы нашлось
Дорогих ему, победных,
Человеческих волос!
Отчего ж и нашим дамам
Не носить для красоты
