и какъ велъ себя на «Беллерофонѣ,» пока не былъ переведенъ, по распоряженію англійскаго министерства, на «Нортумберландъ.» Изъ этой книги ясно какъ день, что императоръ, съ романтическімъ довѣріемъ къ британскому великодушію и думая доставить наконецъ міру миръ, ѣхалъ къ англичанамъ скорѣе какъ гость, нежели какъ плѣнникъ. Это былъ промахъ, котораго не сдѣлалъ бы ужъ конечно никто другой, и всего менѣе какой-нибудь Веллингтонъ. Но исторія скажетъ, что этотъ промахъ былъ такъ прекрасенъ, такъ высокъ, такъ доблестенъ, что на него нужно было Наполеону больше великодушія, нежели мы можемъ выказать для всѣхъ нашихъ великихъ дѣлъ.
Причина, побудившая капитана Метланда издать теперь свою книгу, есть повидимому не иное что, какъ нравственная потребность оправдать себя, чувствуемая каждымъ честнымъ человѣкомъ, запутаннымъ непріятнымъ сцѣпленіемъ обстоятельствъ въ дурное дѣло. Но и самая книга — безцѣнное пріобрѣтеніе для исторіи плѣна Наполеона, который образуетъ послѣдній актъ его жизни, чудно разрѣшаетъ всѣ загадки предшествовавшихъ актовъ и, какъ подобаетъ истинной трагедіи, потрясаетъ душу, очищаетъ и примиряетъ. Различіе характеровъ четырехъ главныхъ писателей, сообщившихъ намъ исторію этого плѣна, въ особенности какъ характеры эти проявляются въ слогѣ и въ образѣ воззрѣнія, можно ясно видѣть лишь изъ сравненія.
Метландъ, остывшій въ буряхъ англійскій морякъ, отмѣчаетъ событія безпристрастно и опредѣленно, словно это явленія природы, заносимыя имъ въ его корабельный журналъ. Ласъ-Казъ, энтузіастическій камергеръ, въ каждой написанной имъ строкѣ, лежитъ у ногъ императора, не какъ рабъ какой-нибудь варварской земли, а какъ свободный французъ, у котораго невольно склоняются колѣни отъ удивленія неслыханному геройскому величію и ослѣпительной славѣ. Врачъ О’Меара, хоть и родился въ Ирландіи, а все-таки истый англичанинъ: какъ англичанинъ, онъ былъ прежде врагомъ императора, но тутъ признаетъ царственныя права несчастія; разсказъ его откровененъ, лишенъ всякихъ прикрасъ, обстоятеленъ; онъ пишетъ почти каменнымъ стилемъ.
