и грозы, какъ ревнивый евнухъ Гарема, нахмурясь глядитъ на долины, усѣянныя цвѣтами, защищая ихъ отъ зноя своею угрюмою тѣнью.
Мы спускались внизъ къ рѣкѣ по утесу, который не такъ высокъ, но по которому однако трудно спускаться, ибо на тропинкѣ его лежатъ довольно большіе камни и по сторонамъ ростутъ густые терновые кусты, мимо которыхъ нужно пробираться осторожно, а не то, при первомъ лишнемъ шагѣ въ сторону отъ тропинки, какъ разъ зацѣпишься за крючковатые сучья и не скоро выпутаешься словно изъ когтей медвѣдя.
Мы спустились внизъ. Лѣсъ на этомъ мѣстѣ раздѣленъ надвое самою природою, въ разстояніи не болѣе, какъ сорока саженъ, и это раздѣленіе еще увеличиваетъ прелесть картины: отсюда рѣка въ полуверстѣ показывается вамъ радугою посреди черной тучи.
Мы пришли къ рѣкѣ, и здѣсь посреди лѣса образуется маленькая, круглая площадка, усыпанная пескомъ и мелкими каменьями, и съ нея только вы можете видѣть рѣку! Взоръ, обманывается при видѣ быстро текущей струи съ высокими волнами, какъ будто она не имѣетъ далѣе ни начала, ни конца, исчезающихъ отъ любопытнаго взора въ мракѣ ночи и въ темнотѣ лѣса. Рѣка изливается изъ чащи, и потомъ, наполняя свои берега прозрачными волнами, она исчезаетъ изъ вида, какъ будто поглощенная пастью чудовища.
