Страница:Sovremennik 1836 02.pdf/205

207

О враждѣ къ просвѣщенiю.

турахъ; явились народныя историческія драмы и повѣсти. Посредственность потянулась вслѣдъ за талантомъ и довела историческій родъ до нелѣпости; въ настоящую минуту не осталось почти ни одного порядочнаго великаго человѣка и ни одной части его платья, которые бы не были оклеветаны какимъ либо драматикомъ или романистомъ. Тогда догадались и наши такъ называемые сочинители, попробовали — трудно; наконецъ взялись за умъ, раскрыли Исторію Карамзина, вырѣзали изъ нея нѣсколько страницъ, склѣили вмѣстѣ — и къ неописанной радости сдѣлали разомъ три открытія: 1-е что такое произведеніе читатели съ небольшимъ усиліемъ могутъ принять за романъ или за трагедію, 2-е что съ Русскаго переводить гораздо удобнѣе, нежели съ иностраннаго, и 3-е что слѣдственно сочинять совсѣмъ не такъ трудно, какъ прежде полагали. Въ самомъ дѣлѣ, смотришь — Русскія имена, а та же Французская мелодрама. И многіе, многіе пустились въ драмы и особенно въ романы; а Критика — этотъ позоръ Русской Литтературы — установила для сихъ произведеній особыя правила. За недостаткомъ историческихъ свидѣтельствъ рѣшили, что настоящіе Русскіе нравы сохранились между нынѣшними извощиками, и въ слѣдствіе того осудили какого либо потомка Ярославичей читать изображеніе характера своего знаменитаго предка, въ точности списанное съ его кучера; въ слѣдствіе тѣхъ же правилъ, кто употреблялъ Русскія имена, того Критика называла національнымъ трагикомъ, кто безсовѣстнѣе