пимости, которую мы исповѣдуемъ какъ законъ истинной образованности, мы не ограничиваемся заколоченнымъ наглухо и единожды навсегда кругомъ дѣйствій, нравовъ, событій, формъ образцовыхъ и непреложныхъ. Нѣтъ, мы въ искусствѣ любимъ просторъ. Мы полагаемъ, что гдѣ есть природа и истина, тамъ вездѣ можетъ быть и изящное подражаніе оной. А тамъ уже дѣло вкуса, или правильнѣе вкусовъ, избирать любое для подражанія и въ подражаніяхъ. Между тѣмъ не излишнимъ будетъ замѣтить почитателямъ классическихъ преданій, что фонъ-Визинъ читалъ своего Бригадира и своего Недоросля при просвѣщенномъ и великолѣпномъ дворѣ Екатерины II. «Такъ,» — скажутъ они, — но въ этихъ комедіяхъ при дурномъ обществѣ, въ нихъ собранномъ, встрѣчаются за то и Добролюбовы, Стародумы, Милоны и добродѣтельныя Софьи, а въ «Ревизорѣ» нѣтъ ни одного Добролюбова, хоть для примѣра. «Согласны; но вотъ маленькая оговорка; когда играли «Недоросля» при Императрицѣ и послѣ предъ публикою, то немилосердно сокращали благородныя роли Стародума и Милона, потому что онѣ скучны и неумѣстны, сохранялись-же въ неотъемлемой цѣлости низкія роли Скотинина, Простаковыхъ, Кутейкина, не смотря на нравы, ихъ вовсе неизящные и на языкъ ихъ вовсе не академическій. При однѣхъ добродѣтельныхъ лицахъ своихъ, при лицахъ высокой комедіи фонъ-Визинъ остался бы незамѣченнымъ комическимъ писателемъ, не читалъ бы своихъ комедій Екатеринѣ Великой и не былъ бы и понынѣ
