шадь, а мнѣ сказалъ, что теперь я могу, если хочу, заснуть полчаса. Я не заставила повторить этого два раза, но тотчасъ воспользовалась позволеніемъ, и закутавшись солдатскимъ плащемъ, легла подъ деревомъ, положа голову на корни его. На разсвѣтѣ, сквозь тонкой сонъ, слышала я, что по каскѣ моей что-то щелкало; проснувшись совсѣмъ, я открыла голову и увидѣла стоящихъ не далеко отъ меня Подполковника Л. и П.; они о чемъ-то разговаривали, смотря, и по временамъ указывая въ сторону непріятельскихъ стрѣлковъ; стыдясь что нашли меня спящею, я спѣшила, встать; и въ это самое время пуля на излетѣ ударила по каскѣ моей, а тѣмъ объяснились и первые щелчки; я собрала лежащія близъ меня пули и понесла ихъ показать Ротмистру. «Ну такъ чтожъ» сказалъ онъ, разсмѣявшись, «неужели тебѣ и это въ диковинку?» — А какъ же! Вѣдь онѣ не докатились, а долетѣли, почемужъ не ранили меня? — «Не имѣли силы; полно однакожъ, садись на лошадь, насъ сей часъ смѣнятъ!» Драгунскій эскадронъ пришелъ стать на наше мѣсто, а мы вошли въ крѣпость и у стѣнъ ея расположились отдыхать.
Смоленскъ уступили непріятелю!... Ночью уже арріергардъ нашъ взошелъ на высоты за рѣкою; Р. съ сожалѣніемъ смотрѣлъ на пылающій городъ. Кто-то изъ толпы окружавшихъ его офицеровъ вздумалъ воскликнуть: какая прекрасная картина!... «Особливо для Э.» подхватилъ которой-то
