Но если я не успѣю пріохотить ни одного изъ моихъ читателей къ вящшему углубленiю въ науку, на что же трудъ мой, на что мои усердныя старанія о ясности, на что и самоотверженiе, съ которымъ я въ усердіи моемъ пренебрегалъ опасности показаться несносно скучнымъ? Отвѣтъ мой самому себѣ есть тотъ, что, пробѣгая сіи листы, читатель съ непримѣтнымъ принужденіемъ разсуждалъ, что не всегда случается при чтеніи; а постепенное перехожденіе отъ одного умозаключенія къ другому есть уже само по себѣ умственное движеніе, небезполезное для здравія разсудка.
Наука о удобосбытностяхъ имѣетъ не болѣе двухъ сотъ лѣть древности; но она обработана наиглубочайшими умами нашихъ временъ. Паскаль, Бернульи, Муавръ, Кондорсетъ, и наконецъ Лапласъ, приложили ее не только къ астрономіи, но и ко всѣмъ отношеніямъ житейскимъ, гдѣ токмо случаи или множество опытовъ, безъ вѣдѣнія нашего причинъ ихъ, входить могутъ. Бернульи доказывалъ, что можно цифрами повѣрять всегда и нравственныя истины. Такъ напр. переводилъ онъ ариѳметикою благоразуміемъ внушаемый совѣтъ противъ игры, состоящiй особенно въ томъ, что радость, причиненная выигрышемъ, никогда не равняется съ болѣзненнымъ чувствомъ потери. Предположивъ, что отношенiя количествъ суть основаніе всей высшей математики, и что съ тѣмъ вмѣстѣ въ жизни и во всѣхъ понятіяхъ нашихъ о цѣнѣ вещей вездѣ находится таковая же относительная цѣнность, потому что
