И двѣ безпредѣльности были во мнѣ —
И мной своевольно играли онѣ.
5 Кругомъ, какъ кимвалы, звучали скалы
И вѣтры свистѣли и пѣли валы.
Я въ хаосѣ звуковъ леталъ оглушенъ;
Надъ хаосомъ звуковъ носился мой сонъ…
Болѣзненно-яркій, волшебно-нѣмой,
10 Онъ вѣялъ легко надъ гремящею тьмой,
Въ лугахъ огневицы развилъ онъ свой міръ,
Земля зеленѣла, свѣтился эѳиръ…
Сады, лабиринты, чертоги, столпы…
И чудился шорохъ несмѣтной толпы.
15 Я много узналъ мнѣ невѣдомыхъ лицъ:
Зрѣлъ тварей волшебныхъ, таинственныхъ птицъ, —
По высямъ творенья я гордо шагалъ,
И міръ подо мною недвижно сіялъ…
Сквозь грезы, какъ дикій волшебника вой,
20 Лишь слышался грохотъ пучины морской,
И въ тихую область видѣній и сновъ
Врывалася пѣна ревущихъ валовъ.
ВИДѢНІЕ.
Есть нѣкій часъ всемірнаго молчанья,
И въ оный часъ явленій и чудесъ
Живая колесница мірозданья
Открыто катится въ святилищѣ небесъ!
5 Тогда густѣетъ ночь, какъ хаосъ на водахъ…
Безпамятство, какъ Атласъ, давитъ сушу;
Лишь музы дѣвственную душу
Въ пророческихъ тревожатъ боги снахъ!
Вечеръ мглистый и ненастный…
Чу, не жаворонка ль гласъ?
Ты ли, утра гость прекрасный
Въ этотъ поздній, мертвый часъ.
