Фрицъ Вагнеръ, студьозусъ изъ Іены,
Изъ Бона Іеронимусъ Кохъ
Вошли въ кабинетъ мой съ азартомъ, —
Вошли, не очистивъ сапогъ.
5 «Здорово, нашъ старый товарищъ!
Рѣши поскорѣе нашъ споръ:
Кто доблестнѣй: Кохъ или Вагнеръ?»
Спросили съ бряцаніемъ шпоръ.
— Друзья! Васъ и въ Іенѣ и въ Бонѣ
10 Давно уже я оцѣнилъ.
Кохъ логикѣ славно учился,
А Вагнеръ искусно чертилъ.
Ответомъ моимъ недовольны:
«Рѣшай поскорѣе нашъ споръ!»
15 Они повторили съ азартомъ
И съ тѣмъ же бряцаніемъ шпоръ.
Я комнату взглядомъ окинулъ
И, будто узоромъ прельщенъ,
«Мнѣ нравятся очень обои!»
20 Сказалъ имъ и выбежалъ вонъ.
Понять моего каламбура
Изъ нихъ ни единый не могъ,
И долго стояли въ раздумьи
Студьозусы Вагнеръ и Кохъ.
Г. Григорьевъ, въ 3 и 4 №№ «Москвитянина» за нынѣшній годъ, напечаталъ Элегію-Оду-Сатиру, подъ названіеяъ: «Искусство и Правда». Г. Григорьеву желательно было смутить чье-то веселье и бросить кому-то желѣзный стихъ, облитый горечью и злостью, что обнаруживается изъ эпиграфа, взятаго имъ къ его элегіи-одѣ-сатирѣ, изъ стихотворенія Лермонтова:
«… О, какъ мнѣ хочется смутить веселье ихъ,
И дерзко бросить имъ въ лицо желѣзный стихъ,
Облитый горечью и злостью…»
Горечь и злость г. Григорьева были возбуждены появленіемъ въ Москвѣ г-жи Рашель.
