по привиллегіи 1582 года, представилъ въ полную ихъ собственность и распоряженіе всѣ православные церкви и монастыри г. Полоцка, съ ихъ вотчинами и имуществомъ, оставивъ неприкосновенною только архіепископскую каѳедру. Неудивительно послѣ того, что іезуитская коллегія въ Полоцкѣ была богатѣйшею въ государствѣ; она владѣла имѣніями, въ которыхъ считалось четырнадцать тысячъ крѣпостныхъ крестьянъ.
Іезуитъ Ростовскій удостовѣряетъ, что въ описываемую эпоху во всей полоцкой области считалось не болѣе десяти дворянъ, исповѣдывавшихъ католическіе догматы, а въ самомъ городѣ ихъ было и того меньше[1]. Понятная вещь, водвореніе при такихъ условіяхъ іезуитовъ въ Полоцкѣ и захватъ ими цѣлаго ряда древнихъ народныхъ святынь, православныхъ церквей и монастырей, было встрѣчено крайне несочувственно всѣмъ мѣстнымъ обществомъ. На сеймѣ 1587 года бѣлорусская шляхта настойчиво домогалась удаленія іезуитовъ изъ Полоцка, но усилія ея не увѣнчались успѣхомъ. Пользуясь покровительствомъ королей и магнатовъ, іезуиты процвѣтали и все болѣе расширяли свою дѣятельность.
Казалось бы, съ присоединеніемъ Бѣлоруссіи къ Россіи, господство іезуитовъ въ Полоцкѣ, одной изъ древнѣйшихъ колыбелей русскаго народа, должно было окончиться. Но іезуиты умѣли устраивать свои дѣла и сначала даже усилили и укрѣпили свое положеніе. Склонивъ лестью въ свою пользу Императора Александра I, іезуиты добились въ 1812 г. переименованія полоцкой коллегіи въ академію, съ правами университета.
По указу 1 марта 1812 г., полоцкая іезуитская академія получила университетскую организацію (дѣленіе на факультеты, университетскіе курсы наукъ), ей предоставлено было удостаивать своихъ питомцевъ ученыхъ степеней (доктора и проч.), и дипломы академіи во всемъ были сравнены съ университетскими.
Чему и какъ учили въ академіи, видно изъ того, что, по свидѣтельству самыхъ ея горячихъ поклонниковъ, профессора обязаны были доказывать превосходство Моисеевыхъ законовъ надъ новѣйшими законодательствами, должны были опровергать «бредни Мильо, Фонтенеля», «ошибочныя» историческія сказанія относительно альбигойской рѣзни, Варѳоломеевской ночи, Іоанна Гусса, и т. д.[2]. Совершенно понятнымъ и естественнымъ становится послѣ сказаннаго, что въ современномъ интеллигентномъ обществѣ, напримѣръ въ
- ↑ См. Litwanicarum societatis Iesu historiarum provincialium, anct. Stan-Rostowski.
- ↑ См. «Замѣтка о коллегіи и академіи іезуитовъ въ Полоцкѣ», стр. 28, 29.
по привилегии 1582 года, представил в полную их собственность и распоряжение все православные церкви и монастыри г. Полоцка, с их вотчинами и имуществом, оставив неприкосновенною только архиепископскую кафедру. Неудивительно после того, что иезуитская коллегия в Полоцке была богатейшею в государстве; она владела имениями, в которых считалось четырнадцать тысяч крепостных крестьян.
Иезуит Ростовский удостоверяет, что в описываемую эпоху во всей полоцкой области считалось не более десяти дворян, исповедывавших католические догматы, а в самом городе их было и того меньше[1]. Понятная вещь, водворение при таких условиях иезуитов в Полоцке и захват ими целого ряда древних народных святынь, православных церквей и монастырей, было встречено крайне несочувственно всем местным обществом. На сейме 1587 года белорусская шляхта настойчиво домогалась удаления иезуитов из Полоцка, но усилия её не увенчались успехом. Пользуясь покровительством королей и магнатов, иезуиты процветали и всё более расширяли свою деятельность.
Казалось бы, с присоединением Белоруссии к России, господство иезуитов в Полоцке, одной из древнейших колыбелей русского народа, должно было окончиться. Но иезуиты умели устраивать свои дела и сначала даже усилили и укрепили своё положение. Склонив лестью в свою пользу Императора Александра I, иезуиты добились в 1812 г. переименования полоцкой коллегии в академию, с правами университета.
По указу 1 марта 1812 г., полоцкая иезуитская академия получила университетскую организацию (деление на факультеты, университетские курсы наук), ей предоставлено было удостаивать своих питомцев учёных степеней (доктора и проч.), и дипломы академии во всём были сравнены с университетскими.
Чему и как учили в академии, видно из того, что, по свидетельству самых её горячих поклонников, профессора обязаны были доказывать превосходство Моисеевых законов над новейшими законодательствами, должны были опровергать «бредни Мильо, Фонтенеля», «ошибочные» исторические сказания относительно альбигойской резни, Варфоломеевской ночи, Иоанна Гусса, и т. д.[2]. Совершенно понятным и естественным становится после сказанного, что в современном интеллигентном обществе, например в
