тивъ того Франки, сдѣлавшись Христианами, населили свои зданiя фигурами карловъ, великановъ, грифоновъ и сфинксовъ.
Не имѣя никакихъ правилъ, Архитектура Готическая заимствовала у всѣхъ народовъ ихъ украшенiя, удержавъ свой первообразъ въ формѣ верхнихъ очертанiй строенiй и въ формѣ подпоръ, состоявшихъ иногда изъ множества тонкихъ колоннъ, подобныхъ кольямъ. Вкусъ ко всему новому и необыкновенному придалъ даже водосточнымъ кровельнымъ спускамъ фигуры людей и животныхъ, и облѣпивъ украшенiями окна, уподобилъ ихъ входнымъ во храмъ дверямъ!
Однако же новѣйшая Архитектура многимъ обязана Готикѣ, которая, не ограничиваясь ничѣмъ и пользуясь свободою и смѣлостiю Поэзiи, доказала намъ: 1) что прочное въ самомъ дѣлѣ, должно и казаться такимъ, а неустрашать зрителя; 2) что истинно прекрасное, не будучи столь единообразнымъ чтобы наскучить, не должно утомлять внимантя безчисленнымъ множествомъ прикрась и мелкихъ подробностей; 3) что все фантастическое, производя одно только любопытство, не занимаетъ ума и 4) что цѣль искуства состоитъ въ подражанiи природѣ или въ украшенiи ея, а не въ передѣлкѣ или изуродованiи.
Европа, утомленная наконецъ разгульнымъ рыцарствомъ и въ Искуствахъ, мало по малу начала обращаться къ патрiархальной простотѣ Архитектурныхъ линiй. Какъ въ XI столѣтiи Готизмъ одолѣлъ остатокъ классицизма Архитектуры, такъ XV вѣкъ представилъ новую борьбу стилей Римскаго съ Готическимъ. Огромные вышиною крыши и фронтоны постепенно понижались; послѣднiе явились округленными, разорванными или переломленными. Новыя понятiя, новыя потребности, оборотъ ума къ классицизму Древнихъ, произвели смѣшенiе настоящаго со старымъ весьма любопытное. Брюнелески и Леонь Баптистъ Алберти, изучивъ Витрувiя, начали первые измѣрять и срисовывать памятники Архитектуры древнихъ Римлянъ. Подъ покровительствомъ Медицисовъ она сбрасывала съ себя готическую мишуру и выпрямлялась подъ линейкою Браманте, Сан-Галло, Балтазара Перутчи, Серлiо, Петра Лигарiо, Виньолы, Палладiо. Но Брюнелески, Брамантъ и Микель-Анджело, принявъ начала Древнихъ и увлекшись своимъ вкусомъ, повели Искуство путемъ опаснымъ, съ
