не сочли? Ну деньги деньгами, — это само по себѣ, а ещё домъ.
Бальзаминова. Большой?
Красавина. А вотъ какой: заведи тебя въ серёдку, да оставь одну, такъ ты и заблудишься, всё равно что въ лѣсу, и выходу не найдёшь, хоть караулъ кричи. Я одинъ разъ кричала. Мало тебѣ этого, такъ у насъ ещё лавки есть.
Бальзаминова. Ты ужь что-то много насказала! Я боюсь, понравится ли мой Миша такой невѣстѣ-то.
Красавина. Это ужь его дѣло. Да что это его не видать?
Бальзаминова. Не знаю, онъ дома былъ. Миша! (Бальзаминовъ входитъ.)
Красавина. Красота ты моя писаная, разрисованная! Всё ли ты здоровъ? А у насъ всѣ здоровы: быки и коровы, столбы и заборы.
Бальзаминовъ. Я ещё и говорить-то съ тобой не хочу. Вотъ что!
Бальзаминова. Нѣтъ, Миша, ты съ ней не долженъ такимъ манеромъ обращаться; ты ещё не знаешь, какую она пользу можетъ тебѣ сдѣлать.
Красавина. Не тронь его, пущай! Что это ты такой гордый сталъ? Аль нашёлъ на дорогѣ сумму какую значительную?
Бальзаминовъ. Она-то пользу сдѣлаетъ? Что вы маменька, ей вѣрите? Она всё обманываетъ.
Красавина. Я обманываю? Значитъ ты души моей не знаешь. Ты слыхалъ ли когда песню:
«Никто души моей не знаетъ,
И чувствъ моихъ не могутъ описать?»
Бальзаминов. За что она меня, маменька, обманываетъ? Что я ей сдѣлалъ? Она сваха — она и должна сватать, а не обманывать.
Красавина. А ты ищи себѣ подъ пару, такъ тебя никто и не