Бальзаминовъ. Въ такомъ видѣ-съ.
Раиса. Покорно васъ благодарю.
Анфиса. Раиса, поди сюда! Вы, господинъ Бальзаминовъ, извините: намъ нужно поговорить. Вы посидите на лавочкѣ, подождите. (Раиса подходитъ къ Анфисѣ)
Бальзаминовъ. (садится на лавочку у забора). Оченно хорошо-съ.
Анфиса. (читаетъ). «У меня все готово. Докажите, что вы меня любите не на словахъ только, а на самомъ дѣлѣ. Доказательствъ моей любви вы видѣли много. Для васъ я бросилъ свѣтъ, бросилъ знакрмство, оставилъ всѣ удовольствія и развлеченія, и живу болѣе года въ этой дикой сторонѣ, въ которой могуть жить только медвѣди да Бальзаминовы…
Раиса. Ахъ, это правда.
Анфиса. Правда! (читаетъ) «Кажется этого довольно. Больше я ждать не могу. Изъ любви къ вамъ я рѣшаюсь избавить васъ изъ неволи; теперь все зависитъ оть васъ. Если хотите, чтобъ мы были оба счастливы, — сегодня, когда стемнѣетъ и ваши улягутся спать, что произойдетъ вѣроятно не позже девятаго часа, выходите въ садъ. Въ переулкѣ, сзади вашего сада, я буду ожидать васъ съ коляской. Заборъ вашего сада, который выходитъ въ переулокъ, въ одномъ местѣ плохъ…
Раиса. Да, братецъ давно говорилъ объ этомъ. На этой недѣлѣ хотятъ починить.
Анфиса. (читаетъ). «Мы разберемъ нѣсколько досокъ, и вы будете на свободѣ. Мы съ вами поѣдемъ верстъ за пятнадцать, гдѣ меня ждутъ мои пріятели, и уже все готово, даже и музыка…
Раиса. И музыка! Ахъ какъ это весело! А здѣсь-то какая тоска!
Анфиса. Ахъ, Раиса! Вотъ что значитъ благородный человѣкъ! Увозитъ дѣвушку, все устроилъ отличнымъ манеромъ, и потомъ даже съ музыкой! Кто кромѣ благороднаго человѣка это сдѣлаетъ? Никто рѣшительно.
Раиса. Чтоже, Анфиса, ты поѣдешь?
Анфиса. Еще бы послѣ этого да я не поѣхала! Это даже было бы неучтиво съ моей стороны. (Читаетъ) «Впрочемъ, можетъ-быть вамъ ваша жизнь нравится и вся ваша любовь заключается въ томъ, чтобы писать письма и заставлять обожателей во всякую погоду ходить по пятнадцати разъ мимо вашихъ оконъ? Въ такомъ случаѣ извините, что я предложилъ вамъ бѣжать со мной…
