Страшное дело (Аверченко)
| Страшное дело |
| Опубл.: 1912. Источник: Аверченко А. Т. Собрание сочинений: В 13 т. Т. 4. Чёрным по белому. — М.: Изд-во "Дмитрий Сечин", 2012. — az.lib.ru • Дешёвая юмористическая библиотека Сатирикона, Выпуск 74, 1912 |
…Проснувшись, Илиодор долго лежал в постели. Вставать не хотелось: во рту было скверно и за окном моросил дождь. Он крикнул:
— Игнатий!
— Что прикажете, отец?
— Почему сапоги не вычищены?
— Да они вычищены.
— Врешь, врешь, лукавый! Я знаю, что я тебе сделаю: я предам тебя анафеме.
— Да за что же, помилуйте…
— Вот тебе: нерадивому отроку Игнатию за небрежное исполнение обязанностей — анафема!
— Мерси вас! Дослужился…
— Вот тебе. Выкуси!
— Уж, кажется, так чистил, все руки обломал. Должно быть вакса плохая.
— Вакса плохая?! Что ж ты молчишь. Тащи сюда коробку! Эта коробка? Ага! Я им покажу.
Илиодор вскочил с кровати, осмотрел коробку и, простирая руки, торжественно воскликнул:
— Акционерному обществу производства лаков и вакс «Молния» — анафема! Анафема! Анафема!
— А с меня как же… Снимите?
— С тебя? Ну, можно и снять, если тебе уж так приспичило. Какова погодка?
— Да, неважная. Такую грязищу замесили, что выйти нельзя.
— Ага, вот что. Грязище, на земной поверхности замесившейся — анафема!!
— Хватили, тоже, — пожал плечами Игнатий. — Будто грязи от вашей анафемы тепло или холодно. Ей все равно, что в аду, что тут. Да и не сама она замесилась, а люди замесили.
— Люди замесили?.. Человекам, замесившим с предыдущего на сегодняшнее число грязь — анафема!!
— Довольно уж вам. Кто и месил-то… Сами вчера и месили. А лучше бы вы на булочника нашего обратили внимание — который раз уже булки к чаю керосином продушены.
— Хорошо, — покорно сказал Илиодор. — Булочнику, булки керосином продушающему, — анафема! Мастерам его, подмастерьям и мальчикам, иже помогают разноске булок — анафема!
Он устало вздохнул и уселся за чай. Отпил глоток, подумал и встал:
— Мелочным керосиноторговцам, оптовикам и их наливным баржам — анафема! Нефтяным источникам, иже из земли бьют зря, а не бьют жидов, яко полагалось бы — анафема! Нефтеносным землям и новым на них заявкам — анафема! Департаменту, ведающему укрепление новых заявок — анафема! Министру оного ведомства — такоже! И председателю совета министров — сугубо!
— Эх, куда заехали, — удивился Игнатий. — Одевались бы лучше. С левой ноги, видно, встали.
— Левой ноге, поперек правой, забегшей — за прыткость, обстоятельствами не вызванную, — анафема! — заметил вскользь Илиодор, надевая сапоги.
— Сегодня одну ногу, завтра другую, — покачал головой Игнатий, — этак, вы, отец, по кускам сами себя предадите.
— И предам! — сердито крикнул Илиодор. — Не твое дело вмешиваться в деяния отцов церкви. Отчего платье не вычищено?!
— Щетки платяной нету.
— Отсутствию платяной щетки — анафема! — раздраженно сказал Илиодор, выходя из дому.
Идя по улицам, ворчал:
— Грязь-то какая анафемская. И все это дождик анафемский. Оно, и отцы города хороши. Не могут вымостить, анафемы. Их дело за этим смотреть. А не доглядели — полиция должна доглядывать. А полиция не доглядела — анафеме ее за это, анафему, предать.
— Здравствуй, отец Илиодор, сказал какой-то господин, приближаясь.
— А-а, борзописатель! Все лжу строчишь? Постой! Постой! Я тебя анафеме-то предавал?
— А, ей-Богу, не помню, — призадумался журналист.
— А ты вспомни. Может, уже предавал, так тогда что ж зря трудиться.
— Да это как же можно выяснить?
— На том свете выяснится.
— Гм… Не помню. Кажется, предавали.
— Ну, ступай с Богом, крапивное семя. Вот газетка твоя, кажется, без анафемы выходит. Надо бы ее…
— Спохватились! Вчера губернатор закрыл.
— Эх-ма! Ну и люди. Из-под носа у человека вытянуть готовы.
Журналист пожал плечами и ушел. Илиодор нерешительно почесал затылок и сказал крайне неуверенно:
— Губернатору, газету закрывши, — анафема!
А в мелочной лавке возгорелся спор:
— Без денег товара не выдам. Нет таких правил.
— Нет, ты мне выдашь, филистимлянин!
— Это, как хотите назовите, а товару не дам.
— А я тебя за это анафеме предам.
— Слыхали! С анафемы шубу не сошьешь.
— Так вот же тебе: лавочкину Перфильеву со чады — анафема!
— Дело ваше. А только товару не дам.
— Трижды анафема лавочнику Перфильеву!
— Мерси. И вам того же желаю. Терентий, проводи их.
— Хлопочешь, хлопочешь, — жаловался, ложась спать, Илиодор, — а толку ни на грош. И того прокляни и этого. День-деньской передохнуть некогда.
Игнатий сочувственно покачал головой и сказал:
— Это потому, что вы в розницу работаете, а не оптом. Оптом сподручнее.
— Да, как же — оптом-то?
— А так: предайте всю землю анафеме — уж тогда никто не вывернется. Всяк под нее влопается. И вам спокойнее.
— Ишь ты, а ведь верно.
Илиодор вскочил с кровати и привычным движением простер руки:
— Поверхность и недра всея земли, со всеми находящимися на них постройками и живым инвентарем, отныне и до века предаю…
— Кроме нас, отец, — подмигнул Игнатий. — Нам-то с вами чего в эту историю впутываться.
— Ладно!.. и живым инвентарем, кроме мниха Илиодора и служки Игнатия, — отныне и до века предаю анафеме навеки нерушимой!
— Ну, а теперь спать, — сказал он, меняя торжественный тон на обиходный.
И мирно заснули эти два человека — единственные в своем роде на всем земном шаре с его поверхностью, недрами и живым инвентарем.