Тамара и демон (Маяковский)

Материал из Викитеки — свободной библиотеки

Тамара и Демон


От этого Терека 
  в поэтах 
  истерика. 
Я Терек не видел. 
  Большая потерийка. 
Из омнибуса 
  вразвалку 
сошел, 
  поплевывал 
  в Терек с берега, 
совал ему 
  в пену 
  палку. 
Чего же хорошего? 
  Полный развал! 
Шумит, 
  как Есенин в участке. 
Как будто бы 
  Терек 
  сорганизовал, 
проездом в Боржом, 
  Луначарский. 
Хочу отвернуть 
  заносчивый нос 
и чувствую: 
  стыну на грани я, 
овладевает 
  мною 
  гипноз, 
воды 
  и пены играние. 
Вот башня, 
  револьвером 
  небу к висну, 
разит 
  красотою нетроганой. 
Поди, 
  подчини ее 
  преду искусств — 
Петру Семенычу 
  Когану. 
Стою, 
  и злоба взяла меня, 
что эту 
  дикость и выступы 
с такой бездарностью 
  я 
  променял 
на славу, 
  рецензии, 
  диспуты. 
Мне место 
  не в «Красных нивах», 
  а здесь, 
и не построчно, 
  а даром 
реветь 
  стараться в голос во весь, 
срывая 
  струны гитарам. 
Я знаю мой голос: 
  паршивый тон, 
но страшен 
  силою ярой. 
Кто видывал, 
  не усомнится, 
  что 
я 
  был бы услышан Тамарой. 
Царица крепится, 
  взвинчена хоть, 
величественно 
  делает пальчиком. 
Но я ей 
  сразу: 
  — А мне начхать, 
царица вы 
  или прачка! 
Тем более 
  с песен — 
  какой гонорар?! 
А стирка — 
  в семью копейка. 
А даром 
  немного дарит гора: 
лишь воду — 
  поди, 
  попей-ка!- 
Взъярилась царица, 
  к кинжалу рука. 
Козой, 
  из берданки ударенной. 
Но я ей 
  по-своему, 
  вы ж знаете как — 
под ручку… 
  любезно… 
  — Сударыня! 
Чего кипятитесь, 
  как паровоз? 
Мы 
  общей лирики лента. 
Я знаю давно вас, 
  мне 
  много про вас 
говаривал 
  некий Лермонтов. 
Он клялся, 
  что страстью 
  и равных нет… 
Таким мне 
  мерещился образ твой. 
Любви я заждался, 
  мне 30 лет. 
Полюбим друг друга. 
  Попросту. 
Да так, 
  чтоб скала 
  распостелилась в пух. 
От черта скраду 
  и от бога я! 
Ну что тебе Демон? 
  Фантазия! 
  Дух! 
К тому ж староват — 
  мифология. 
Не кинь меня в пропасть, 
  будь добра. 
От этой ли 
  струшу боли я? 
Мне 
  даже 
  пиджак не жаль ободрать, 
а грудь и бока — 
  тем более. 
Отсюда 
  дашь 
  хороший удар — 
и в Терек 
  замертво треснется. 
В Москве 
  больнее спускают… 
  куда! 
ступеньки считаешь — 
  лестница. 
Я кончил, 
  и дело мое сторона. 
И пусть, 
  озверев от помарок, 
про это 
  пишет себе Пастернак. 
А мы… 
  соглашайся, Тамара! — 
История дальше 
  уже не для книг. 
Я скромный, 
  и я 
  бастую. 
Сам Демон слетел, 
  подслушал, 
  и сник, 
и скрылся, 
  смердя 
  впустую. 
К нам Лермонтов сходит, 
  презрев времена. 
Сияет — 
  «Счастливая парочка!» 
Люблю я гостей. 
  Бутылку вина! 
Налей гусару, Тамарочка! 

[1924]