Три человечка в лесу (Гримм; Снессорева)
См. также одноимённые страницы.| ← Братец и сестрица | Три человечка в лесу | Три пряхи → |
| Оригинал: нем. Die drei Männlein im Walde. — Источник: Братья Гримм. Народные сказки, собранные братьями Гримм. — СПб.: Издание И. И. Глазунова, 1870. — Т. I. — С. 121. |
Жил да был старик, у него жена померла; жила да была старуха, у неё муж помер. У старика была дочка, и у старухи была дочка. Девочки были подружками и гуляли вместе. Вот раз приходят они в дом вдовы, она и говорит дочери вдовца:
— Послушай-ка! Скажи своему отцу, чтоб он женился на мне; тогда я тебе каждое утро буду давать молока вместо умывания и вина вместо воды. Моей же дочке ничего не буду давать, кроме воды, и для мытья, и для питья.
Пошла девочка домой, так и рассказала отцу.
— Что тут делать? — сказал отец. — Жена и веселье, да и мученье тожь.
Не зная, на что решиться, он снял сапог и сказал дочери:
— Возьми-ка этот сапог; вишь, в подошве он продырявился. Поди ты с ним на чердак, повесь его на крюк да налей в него воды. Если вода в нём останется — женюсь я в другой раз, а протечёт вода — ни за что не женюсь.
Девочка побежала и сделала всё, как отец велел. Но вода намочила кожу, стянула дыру, и сапог стоял полон водою до самого верха. Тогда она побежала к отцу и рассказала, чем кончилась их попытка. Отец сам пошёл на чердак посмотреть, так ли это. Видит — так, пошёл к вдове и сам посватался. Свадьбу скоро отпировали.
На следующее утро, когда проснулись обе девушки, смотрят — а перед дочерью мужа стоит молоко для мытья, вино для питья, а перед дочерью жены — вода для питья и для мытья. На второе утро стояла вода для питья и для мытья перед дочерью мужа как и перед дочерью жены. А на третье утро вода для мытья и питья стояла для дочери мужа, а молоко для мытья и вино для питья — перед дочерью жены, да так уж и пошло при том оставаться. Жена возненавидела падчерицу и не знала уж как хуже отравлять ей жизнь, и пуще всего выходила из себя от зависти, зачем падчерица и хороша, и мила, а её родимая дочка и дурна, и противна.
Раз случилось зимою, когда на дворе был трескучий мороз, и глубокий снег покрывал горы и долины, мачеха сшила платье из бумаги, позвала падчерицу и сказала ей:
— Надень-ка это платье, ступай в лес и принеси мне корзиночку с земляникой. Смерть захотелось землянички поесть!
— Господи помилуй! — сказала девочка. — Ведь зимою земляника не растёт: земля-то замёрзла и покрыта глубоким снегом. И как пойду я в бумажном платье? На дворе такой холод, что дыханье мёрзнет; ветер продует меня насквозь, а терновник изорвёт платье.
— А! Ты ещё мне противишься! — закричала мачеха. — Убирайся скорее вон и не смей показываться мне на глаза, пока не наберёшь целую корзинку земляники.
И тут же дала ей кусок чёрного хлеба, приговаривая:
— Этим можешь быть сыта целый день.
А сама думает:
«Она непременно замёрзнет на улице или умрёт с голода, и никогда больше не покажется мне на глаза».
Девочка послушалась, надела бумажное платье и ушла с корзиночкой в руках; но куда глаза её ни заглядывали, везде ничего нет, кроме снега — так-таки ни одной зелёной былинки не видала она. Пришла она в лес и увидала избушку, из которой выглядывали три человечка. Она поздоровалась с ними и скромно постучала в дверь. А они закричали ей:
— Войди!
Она вошла в комнату и села на скамье у печки, чтобы обогреться и поесть свой завтрак. Человечки сказали:
— И мы хотим тоже есть; поделись с нами.
— С радостью, — отвечала она и, разделив кусок пополам, отдала им одну половину.
— Зачем ты пришла в лес зимнею порою и в тонком платьице? — спросили они.
— Ах! — отвечала она. — Я должна искать земляники и не смею раньше вернуться домой, пока не нарву целую корзинку.
Когда она скушала свой хлеб, человечки дали ей метлу и сказали:
— Смети снег у задних дверей.
Она ушла с метлой, тогда все трое разом заговорили:
— Что бы нам подарить ей за то, что она так учтива и добра и поделилась с нами своим хлебом?
Первый сказал:
— Я дарю ей способность с каждым днём хорошеть.
— А я, — сказал второй, — дарю ей червонцы, которые будут падать из её рта при каждом слове, которое она произнесёт.
Третий сказал:
— Ну, а я дарю ей царя, который сам к ней придёт и выберет её себе в царицы.
Девушка делала то, что приказали ей человечки, и когда смела метлою снег за избушкой, то нашла там — что ж бы такое она там нашла? — самую спелую, красную землянику, которая так и выглядывала из-под снега. На радостях набрала она полную корзину, поблагодарила своих хозяев, каждому протянула руку и побежала домой с земляникой для мачехи.
Когда она пришла домой и пожелала всем доброго вечера, вдруг из её рта попадали червонцы. Тогда она рассказала всё, как с нею было в лесу, и при каждом её слове червонцы так и катились из её рта, так что весь пол покрылся золотом.
— Посмотрите-ка, что за неряха! — закричала сестра. — Разве можно так бросать деньги?
Но втайне она завидовала сестре и тоже захотелось ей пойти в лес за земляникой.
— Как это можно, милая дочка! — сказала мать. — Теперь чересчур холодно, ты ещё замёрзнешь.
Но завистливая дочка не давала матери покоя: пошли её да пошли в лес, по ягоды. Мать уступила, но прежде сшила ей богатую шубку и дала на дорогу пирогов и хлеба с маслом.
Девушка пошла в лес и прямо к избушке. Три человечка опять смотрели из окна, но она не поздоровалась с ними, головой даже не кивнула им, а прямо вошла в комнату. Тут села она к печке и принялась за пирог и хлеб с маслом.
— Мы тоже хотим поесть; поделись с нами! — закричали человечки.
— Мне самой мало, куда ж ещё делиться с другими! — сказала она.
Когда она перестала жевать, человечки сказали:
— Вот тебе метёлка; смети-ка снег у задней двери.
— Сами невелики господа! — закричала она. — Сметайте сами, а я вам не слуга.
Видя, что они и не думают делать ей подарков, она рассердилась и ушла.
Тогда человечки заговорили между собой:
— Что бы нам подарить ей за то, что она так неучтива и с такою злою, завистливою душонкой, которая всему завидует, что у других видит?
Первый сказал:
— Пускай она с каждым днём дурнеет.
Второй сказал:
— Пускай при каждом её слове выскакивает у неё изо рта жаба.
Третий сказал:
— Пускай она умрёт лютой смертью.
Девушка искала земляники, но ничего не нашла, и в досаде вернулась домой. А когда она открыла рот, чтобы рассказать матери, что с нею случилось, жаба за жабой так и повалились из её рта при каждом слове, так что все стали чувствовать к ней невольное отвращение.
Тут мачеха ещё пуще возненавидела свою падчерицу и только о том и думала, как бы ещё хуже отравить ей жизнь; а падчерица как назло, что ни день, то лучше, красота её так и расцветала.
Взяла мачеха корчагу, поставила её в печку и стала вываривать в ней нитки. Как выварила она, надела их на плечо девушки, дала ей топор и приказала пойти к реке, прорубить там лёд и выполоскать нитки. Сиротка была послушна, пошла на реку и стала рубить топором лёд. В это время проезжал мимо царь в великолепной карете; карета остановилась, и царь спросил:
— Дитя моё, кто ты и что тут делаешь?
— Я бедная сиротка и полощу нитки.
Царь был милостив; жаль ему стало бедняжку и, видя, что она такая красавица, он сказал ей:
— Хочешь поехать со мной?
— Ах, да! С великою радостью! — отвечала она, потому что была рада избавиться от мачехи и её дочки.
Села она в карету и уехала с царём. А как приехали они во дворец, так и стали праздновать свадьбу, как подарили ей это человечки. Через год родился у молодой царицы сын.
А мачеха, как услыхала о счастье падчерицы, так и поспешила с дочкой своей во дворец, под видом, будто захотелось повидаться с милой падчерицею. Но когда царь вышел из спальни, и никого тут не было, злая мачеха схватила царицу за голову, а её дочь — за ноги, и приподняли её с постели и бросили из окна в реку, которая протекала под окнами дворца; потом родная дочка улеглась в кровать, и старуха закрыла её одеялом. Вернулся царь и хотел было поговорить с женою, но старуха закричала:
— Тише! Тише! Сегодня нельзя говорить с нею: она вся в испарине; пусть она хорошенько отдохнёт.
Царь, ничего дурного не подозревая, ушёл и пришёл к ней только на следующее утро; но когда он заговорил с женою, и она ему отвечала, то при каждом её слове выскакивала жаба, а не червонец, как прежде бывало. Царь спросил: «Что это значит?» Но старуха уверила, что это, вероятно, произошло от сильной испарины и скоро пройдёт.
Ночью вышел поварёнок из кухни на реку и увидел: плывёт утка и говорит человечьим голосом:
— Что поделывает мой царь? Спит он или нет?
И когда ответа не было, она продолжала:
— Что поделывают гости мои?
Мальчик на то отвечал:
— Крепко спят.
— Что дитя моё делает?
А мальчик на то:
— Спит в колыбельке своей!
Вдруг утка превратилась опять в царицу, пошла наверх, накормила своего ребёнка, поправила ему постельку, прикрыла одеяльцем и опять уплыла уткой по реке. Так появлялась она две ночи сряду, а на третью сказала поварёнку:
— Поди и скажи царю, чтоб он взял свой меч и на пороге три раза махнул бы надо мною.
Мальчик побежал и рассказал царю. Пришёл царь с мечом и три раза махнул им над уткой; при третьем разе утка превратилась опять в царицу, которая стояла перед ним жива, здорова, свежа и прекрасна, как прежде была.
Царь сильно обрадовался, но скрывал от всех свою жену до воскресенья, когда хотели крестить ребёнка. После крестин царь сказал:
— Какое следует наказание тому человеку, который берёт другого с кровати и бросает его в воду?
— Да какое же другое, — отвечала злая мачеха, — надо взять его, забить в бочку с гвоздями и скатить его с горы в воду.
— Ты сама произнесла себе приговор, — сказал царь и тут же приказал принести бочку, набитую гвоздями, посадить туда злую мачеху с дочкою; потом бочку заколотили и спустили с горы, а она прямо — бултых в воду.