Утопия (Мор; Малеин)/Книга II/Глава I

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
[104]
О городах и преимущественно об Амауроте

Кто узнает один город, тот узнает все: до такой степени сильно похожи все они друг на друга, поскольку этому не мешает природа местности. Поэтому я изображу один какой-либо город (да и не очень важно какой именно). Но какой же другой предпочтительнее Амаурота? Ни один город не представляется достойнее его, так как остальные уступают ему, как местопребыванию сената; вместе с тем ни один город не знаком мне более его, потому что я прожил в нем пять лет подряд.

Так вот Амаурот расположен на отлогом скате горы и по форме представляет почти квадрат. Именно, начавшись в ширину несколько ниже вершины холма, он простирается на две мили до реки Анидра[1], а вдоль берега ее длина города несколько больше.

Анидр начинается в восьмидесяти милях выше Амаурота, из небольшого родника; но, усиленный от притока других рек, в числе их двух даже средней величины, он перед самым городом расширяется до полумили, а затем, увеличившись еще более, он протекает шестьдесят миль и впадает в океан. На всем этом протяжении между городом и морем и даже на несколько миль выше города на быстрой реке чередуются шесть часов подряд прилив и отлив. Во время прилива море оттесняет реку назад и заполняет все русло Анидра своими волнами на тридцать миль в длину. Тут и несколько дальше оно портит соленой водой струи реки; затем она мало-по-малу становится пресной, протекает по городу неиспорченной и, будучи чистой и без примесей, почти у самого устья догоняет в свою очередь сбывающую воду.

С противоположным берегом реки город соединен мостом[2] не на деревянных столбах и сваях, а на прекрасных каменных арках. Мост устроен с той стороны, которая дальше всего отстоит от моря, так что корабли могут без вреда проходить мимо всей этой части города. Есть там, кроме того, и другая река[3], правда, небольшая, но очень тихая и привлекательная. [105]Зарождаясь на той же самой горе, на которой расположен город, она протекает по склонам посредине его и соединяется с Анидром. Так как она начинается недалеко за городом, жители Амаурота соединили ее с ним, охватив укреплениями, чтобы в случае какого-либо вражеского нашествия воду нельзя было ни перехватить, ни отвести, ни испортить. Отсюда по кирпичным трубам вода стекает в различных направлениях к нижним частям города. Там, где местность не позволяет устроить этого, собирают в объемистые цистерны дождевую воду, приносящую такую же пользу.

Город опоясан высокой и широкой стеной с частыми башнями и бойницами. С трех сторон укрепления окружены сухим рвом, но широким, глубоким и заросшим оградою из терновника; с четвертой стороны ров заменяет сама река. Расположение площадей удобно как для проезда, так и для защиты от ветров. Здания отнюдь не грязны. Длинный и непрерывный ряд их во всю улицу бросается в глаза зрителю обращенными к нему фасадами. Эти фасады разделяет улица в двадцать футов[4] ширины. К задним частям домов на всем протяжении улицы прилегает сад, широкий и отовсюду загороженный задами улиц. Нет ни одного дома, у которого бы не было двух дверей: спереди — на улицу и сзади — в сад. Двери двустворчатые, скоро открываются при легком нажиме и затем, затворяясь сами, впускают кого угодно[5] — до такой степени у утопийцев устранена частная собственность. Даже самые дома они каждые десять лет меняют по жребию. [106] Эти сады они ценят высоко. Здесь имеются виноград, плоды, травы, цветы; все содержится в таком блестящем виде и так возделано, что нигде не видал я бо̀льшего плодородия, бо̀льшего изящества. В этом отношении усердие их разжигается не только самым удовольствием, но и взаимным соревнованием улиц об уходе каждой за своим садом. И во всяком случае нелегко можно найти в целом городе что-либо более пригодное для пользы граждан или для удовольствия. Поэтому основатель города ни о чем, повидимому, не заботился в такой степени, как об этих садах.

Именно, как говорят, весь этот план города уже с самого начала начертан был Утопом. Но украшение и прочее убранство, — для чего, как он видел, не хватит жизни одного человека, — он оставил добавить потомкам. Поэтому в их летописях, которые они сохраняют в старательной и тщательной записи, начиная с взятия острова за период времени в 1760 лет, сказано, что дома были первоначально низкие, напоминавшие хижины и шалаши, делались без разбора из всякого дерева, стены обмазывались глиной, крыши сводились кверху острием и были соломенные. А теперь каждый дом бросается в глаза своей формой и имеет три этажа. Стены построены снаружи из камня, песчаника или кирпича, а изнутри полые места засыпаны щебнем. Крыши выведены плоские и покрыты какой-то замазкой, ничего не стоящей, но такого состава, что она не поддается огню, а по сопротивлению бурям превосходит свинец. Окна от ветров защищены стеклом, которое там в очень большом ходу[6], а иногда также тонким полотном, смазанным прозрачным маслом или янтарем, что представляет двойную выгоду; именно, таким образом они пропускают больше света и менее доступны ветрам.

Примечания[править]

  1. Анидра — от греческого: ανυδοσ — из отрицательной частицы αν и υδωρ, т. е. река без воды — следовательно, несуществующая. Однако Мор, как явствует из его описания, несомненно, подразумевает Темзу.
  2. Повидимому, Мор имеет в виду Лондонский мост (London Bridge), на котором впоследствии, по приговору суда, должна была быть выставлена голова Мора.
  3. Английские комментаторы затрудняются определить, какую именно реку разумеет здесь Мор. Может быть, это несуществующая теперь часть реки Флет (Flete river).
  4. футов — в оригинале: pedes. Здесь разумеется, вероятно, английский фут, а не римский (равный 0,2957 метра). При Море лондонские улицы имели в ширину от 10 до 12 футов, так что 20 футов была ширина идеальная.
  5. В примечании на полях оригинала сказано: „Это отзывает Платоновым коммунизмом“. Ср. „Государство“, III, 416: „Во-первых, никто из них [воинов, высшего класса в идеальном обществе Платона] не должен иметь никакой собственности, кроме совершенно необходимого. Во-вторых, ни у кого из них не должно быть ни жилья, ни такой кладовой, куда не мог бы войти всякий желающий“.
  6. Стеклянные окна были во времена Мора только в домах богатых людей. Еще в 1567 г. для охраны оконных стекол, ввиду их исключительной редкости и ценности, издавались особые распоряжения.