Франциск Скорина (Владимиров)/1/1/2/ДО

Добавить ссылки
Материал из Викитеки — свободной библиотеки
← Глава 1.1Франциск Скорина : его переводы, печатные издания и язык — Часть 1, глава 1.2
авторъ Пётр Владимирович Владимиров		Глава 2.1 →
Источникъ: Владимиров П. В. Доктор Франциск Скорина: его переводы, печатныя издания и язык : изследование П. В. Владимирова. — СПб: Тип. Императорской акад. наук, 1888. Индекс и скан; др. экземпляры: prlib.ru, РГБ; google

[43]

2. Скудость біографическихъ свѣдѣній о докторѣ Францискѣ Скоринѣ. — Отношенія его къ западной Россіи. — Направленіе его образованія и дѣятельности въ Прагѣ въ связи съ состояніемъ краковскаго университета и чешскаго книгопечатанія. — Вопросъ о прекращеніи издательской и типографской дѣятельности Скорины.
——————

Немногія положительныя данныя для біографіи доктора Франциска Скорины относятся только ко времени его издательской дѣятельности и частной жизни въ Вильнѣ (1517—1535 года)[1]. Ни годъ рожденія Скорины, ни годъ смерти его неизвѣстны. Неизвѣстно съ точностію и мѣсто окончательнаго его образованія, какъ и вѣроисповѣданіе его, о которомъ, какъ [44]мы видѣли изъ обзора литературы предмета, существуютъ такія разнорѣчивыя мнѣнія.

Время рожденія Скорины можно отнести къ послѣдней четверти XV вѣка (около 1490 года). Если мы признаемъ, что въ 1504 году Скорина поступилъ въ краковскій университетъ, то, по правиламъ университета, онъ долженъ былъ имѣть не менѣе 14 лѣтъ[2]. Принимая въ соображеніе эти лѣта Скорины, мы можемъ думать, что въ 1517 году, когда онъ издалъ свою первую книгу въ Прагѣ, ему было не менѣе 27 лѣтъ; въ такомъ возрастѣ, или даже нѣсколько старше, изображенъ Скорина и па портретѣ 1517 года. Послѣднее извѣстіе о Скоринѣ съ годомъ мы имѣемъ отъ 1535 года, когда ему слѣдовательно было не менѣе 45 лѣтъ.

Если трудно установить годъ рожденія Скорины, то нельзя сомнѣваться въ томъ, что по происхожденію онъ былъ русскій и родился въ Полоцкѣ. «Съ Полоцка, изъ славнаго града Полоцка», постоянно прибавляетъ Скорина въ послѣсловіяхъ. къ своему имени и ученому званію. «Азъ... нароженыи въ рускомъ языку», говоритъ о себѣ Скорина въ предисловіи къ книгѣ Даніила; въ другихъ предисловіяхъ онъ называетъ русскій языкъ своимъ «прироженымъ», а въ предисловіи къ первой книгѣ (Псалтирь 1517) объясняетъ свою дѣятельность на пользу русскаго народа («своей братіи Руси»), славянской и русской письменности «наболеи съ тое причины, иже мя милостивый Богъ съ того языка (русскаго) на светъ пустилъ».

Старинный русскій городъ Полоцкъ, получившій въ 1498 году жалованную грамоту на магдебургское право, былъ богатый городъ, такъ какъ обложенъ былъ ежегоднымъ взносомъ въ казну [45]великаго князя Литовскаго въ 400 копъ грошей, тогда какъ напримѣръ городъ Минскъ платилъ только 60 копъ грошей[3]. О богатствѣ купцовъ полоцкихъ свидѣтельствуетъ Гваньини въ своей Хроникѣ[4]. Къ богатой же купеческой фамиліи[5] въ Полоцкѣ принадлежалъ и Францискъ Скорина, который, по акту XVI вѣка, называется еще и другимъ именемъ Георгій[6]. Къ [46]сожалѣнію, мы ничего не знаемъ о родителяхъ Скорины. Акты XVI вѣка называютъ только брата Франциска Скорины, съ его сыновьями и зятьями[7]. Братъ доктора, Иванъ Скорыничъ, владѣлъ въ Полоцкѣ недвижимымъ родовымъ имуществомъ, въ которомъ, по указанію одного изъ его родственниковъ, въ 1535 году, была часть и доктора Франциска Скорины. Судное дѣло Ивана Скорынича, причинившее, послѣ его смерти, не мало безпокойствъ доктору Скоринѣ, возникло вслѣдствіе долга Ивана Скорины въ 22 копы грошей — суммы довольно значительной. Въ 1552 году, въ ревизіи воеводства Полоцкаго, упоминается Еско Скорина, за землю котораго 21 человѣкъ мѣщанъ платятъ 2 копы 17 грошей[8]. Кромѣ свидѣтельства о состоятельности полоцкихъ Скоринъ, акты XVI вѣка указываютъ на ихъ отношенія съ нѣмцами и съ Вильной. Иванъ Скорыничъ имѣлъ какія-то торговыя дѣла въ Ригѣ, гдѣ и занялъ у виленскаго мѣщанина Петра Соколовскаго 22 копы грошей, а сынъ Ивана Скорины — Романъ, по выраженію акта XVI вѣка, «служилъ въ нѣмцахъ». Иванъ Скорыничъ, владѣя недвижимымъ имуществомъ въ Полоцкѣ (дворище въ замку Полоцкомъ) былъ въ то же время «мѣщаниномъ виленскимъ». Виленскимъ же мѣщаниномъ называется и сынъ его Романъ[9].

Эти отношенія полоцкихъ Скоринъ къ Вильнѣ имѣютъ особенное значеніе въ жизни и дѣятельности Франциска Скорины. [47]Около 1525 года докторъ Францискъ Скорина становится постояннымъ жителемъ Вильни. Въ 1525 году, по его собственному свидѣтельству въ послѣсловіи къ Апостолу, онъ имѣетъ типографію «въ дому почтивого мужа Якуба Бабича, найстаршего бурмистра славнаго и великаго мѣста виленскаго»[10]. Между 1525 и 1529 годами Скорина женился въ Вильнѣ на вдовѣ Юрія Одверника[11] Маргаритѣ. Въ 1529 года докторъ Скорина ведетъ тяжбу за недвижимое имущество своей жены (домъ въ Вильнѣ) и выигрываетъ дѣло. Послѣднія извѣстія о докторѣ Францискѣ Скоринѣ въ Вильнѣ, по актамъ XVI вѣка, относятся къ 1532 и 1535 годамъ. Но указанія на связи Скорины съ Вильной заходятъ и въ болѣе раннее время — его издательской и типографской дѣятельности въ Прагѣ. На многихъ экземплярахъ пражскихъ изданій Скорины, начиная съ первой книги Псалтири 1517 года, сдѣланы приписки (рукою XVI вѣка и письмомъ печатныхъ книгъ Скорины): «а то сѧ стало накладом Богдана Онкова сн҃а радци места виленьского»[12]. Имена богатыхъ виленскихъ «мѣщанъ», [48]стоявшихъ во главѣ городскаго управленія, Богдана Онькова и Якуба Бабича, связанныя съ издательской и типографской дѣятельностью Скорины, объясняютъ намъ отношенія его къ западной Россіи вообще и къ тогдашнему центру умственнаго развитія — Вильнѣ въ особенности, — на которыхъ мы теперь и остановимся.

Если около 1525 года, послѣ прекращенія дѣятельности въ Прагѣ, докторъ Францискъ Скорина нашелъ въ Вильнѣ, въ лицѣ Якуба Бабича, покровителя своей типографской и литературной дѣятельности, своего рода «христолюбца» для книжнаго дѣла, въ родѣ упомянутаго выше Ѳедора писаря, пріютившаго въ 1502 году списателя «Десятоглава», то и для пражской дѣятельности Францискъ Скорина нуждался въ такихъ же покровителяхъ. Указаній на князей и бояръ западной Россіи мы не находимъ у Скорины, какъ позднѣе обращаются къ нимъ издатели Несвижскаго Катихизиса (1562), Тяпинскій, издатель Евангелія (около 1570 года), и др.; предположеніе (Добровскаго) о содѣйствіи Скоринѣ короля Сигизмунда I, основанное на упоминаніи Скорины о напечатаніи Апостола «при держаніи наласкавшего господаря Жикгымонта» и на грамотахъ короля (1532 года)[13], ничѣмъ не подтверждается. Остаются болѣе основательныя связи Скорины съ богатыми виленскими горожанами, которые и [49]могли быть его покровителями, какъ они были покровителями дѣлъ благотворительности въ братствахъ[14]. А между тѣмъ не въ одномъ только матеріальномъ пособіи для роскошнаго по тому времени изданія библейскихъ книгъ нуждался Скорина: онъ нуждался также и въ значительномъ количествѣ церковно-славянскихъ рукописей. Въ его пражскихъ книгахъ, какъ увидимъ дальше, часто приводятся выдержки изъ церковно-славянскаго текста Евангелія, Апостола, Пятокнижія Моисеева, Псалтири, Пророковъ, Царствъ, Судей, Іова, Притчей, Екклезіаста. Такое богатое собраніе библейскихъ книгъ заграничный докторъ медицины, трудившійся въ Прагѣ, долженъ былъ достать на родинѣ, и въ этомъ могли помочь ему виленскія связи[15]. Міряне, державшіе на дому Правила церковныя, большія цѣнныя рукописи, дѣлавшіе «наклады» въ церкви книгами, имѣли конечно у себя и библейскія книги, хотя не имѣли полной церковно-славянской библіи. Этой потребности «простыхъ людей руского языка», «посполитого доброго» въ полной библіи и имѣлъ въ виду удовлетворить своимъ переводомъ и изданіемъ Скорина. Замѣчательны нѣкоторыя выраженія Скорины въ его предисловіяхъ къ пражскимъ изданіямъ, на которыхъ мы остановимся подробнѣе въ слѣдующей главѣ, проникнутыя любовью къ родинѣ и стремленіемъ принести ей пользу своимъ посильнымъ трудомъ. Говоря въ предисловіи къ книгѣ Юдиѳь о томъ, что «люди игде зродилися и ускормлены суть по бозе, ктому месту великую ласку имають», [50]Скорина выставляетъ Юдиѳь примѣромъ для мужей, чтобы они «всякого тружания искарбовъ для посполитого доброго и для отчины своея не лютовали». Въ предисловіи къ книгѣ Есѳирь, говоря о переводѣ библейскихъ книгъ — «своему прироженому Рускому языку кнауце всего доброго», Скорина заключаетъ, какъ бы эпиграфомъ ко всему своему труду: «Нетолико сами собе народихомся иасвет. Но более кослужбѣ божиеи, ипосполитого доброго». Подъ вліяніемъ этой мысли Скорина, какъ самъ говоритъ, и «поднялся праци тое». Въ предисловіи къ книгѣ Левитъ Скорина говоритъ: «мы братия не можемъ ли вовеликих послужити посполитому люду рускаго языка сие малые книжки праци нашее приносимо имъ». Такъ писалъ Скорина, издавая свои книжки за границей, въ Прагѣ. Переѣхавши въ Вильну и возобновивши здѣсь прерванную въ Прагѣ типографскую дѣятельность, при пособіи бурмистра Бабича, Скорина принимается за изданія, которыя какъ нельзя больше отвѣчали потребности православныхъ купцовъ и мѣщанъ виленскихъ, хлопотавшихъ о религіозныхъ нуждахъ своихъ во время торговыхъ путешествій въ земляхъ ляцкихъ и нѣмецкихъ. Припомнимъ подвижной антиминсъ, выхлопотанный виленскими мѣщанами-братчиками у константинопольскаго патріарха. Такимъ же нуждамъ путешествующихъ виленскихъ купцовъ отвѣчало замѣчательное изданіе Скорины — «Малая подорожная книжица». И замѣчательно здѣсь то, что Скорина не просто издалъ готовый рукописный текстъ Псалтири слѣдованной (какъ это дѣлалъ Фѣоль), а переработалъ его по языку, расположенію и внѣшней формѣ.

Такъ дѣйствовалъ человѣкъ, работавшій не по одному только заказу православныхъ, а дѣятель съ извѣстными уже намъ побужденіями — принести посильную пользу «своей братіи — людямъ рускаго языка». Въ виленскихъ изданіяхъ Скорины (другое изданіе — Апостолъ имѣетъ также опредѣленное [51]назначеніе для православныхъ) эти люди русскаго языка несомнѣнно православные. Ничто не препятствуетъ отнести къ нимъ же и пражскія изданія Скорины (библейскія книги). Въ слѣдующихъ главахъ мы увидимъ общіе пріемы и источники, которыми пользовался Скорина, какъ при изданіи пражскихъ книгъ, такъ и виленскихъ. Теперь же упомянемъ только объ одной книгѣ изъ пражскихъ изданій — Псалтири 1517 года. Издавая ее на церковно-славянскомъ языкѣ, почти въ томъ самомъ видѣ, какъ она была въ ходу среди православныхъ, съ раздѣленіемъ на каѳизмы и славы, и въ то же время назначая ее «детемъ малымъ», какъ «початокъ всякое доброе науки, грамоты, еже добре чести и мовити учить», Скорина имѣлъ въ виду извѣстныя требованія древнерусской грамотности. А это назначеніе перваго пражскаго изданія въ связи съ стремленіемъ Скорины придерживаться церковно-славянскаго языка даетъ намъ объясненіе къ темному вопросу въ жизни Скорины — его первоначальному образованію на родинѣ. Необходимо предположить время въ его жизни, всего вѣроятнѣе въ юности, когда онъ познакомился съ церковно-славянской письменностью и изучилъ церковно-славянскій языкъ, насколько могъ изучить при отсутствіи церковно-славянскихъ грамматикъ.

Переходимъ къ другому образованію Скорины и къ другимъ отношеніямъ его къ западной Европѣ, преимущественно къ западнымъ славянамъ — полякамъ и чехамъ. Объ образованіи Скорины мы имѣемъ единственное вѣроятное указаніе. Въ числѣ получившихъ степень баккалавра въ философскомъ факультетѣ краковскаго университета въ 1506 году упоминается Fran de Poloczko, Litphanus[16]. Вѣроятно это то же самое лицо, что [52]значится студентомъ, подъ именемъ «Franciscus Luce de Ploczko, solvit 2 gr.»1, поступившимъ въ краковскій университетъ въ 1504 году. Свидѣтельство это можетъ еще лучше подтвердиться, если въ актахъ западной Россіи откроется имя отца Франциска Скорины, которое, по приведенному свидѣтельству, должно быть Лука. Первое свидѣтельство, къ сожалѣнію, безъ фамиліи Скорина, соединено однако съ названіемъ родины de Роloczko, которое отмѣчаетъ постоянно, какъ мы уже говорили, и Фр. Скорина «съ Полоцка». Въ концѣ XV и въ началѣ XVI вѣка среди магистровъ краковскаго университета мы встрѣчаемъ еще литовца: «Andrzej Kniaź na Swirze Swirski» (de genere ducum Lithuanus)[17]. Кромѣ того, среди магистровъ же упоминаются еще изъ Литвы Wileńczycy.

Состояніе образованія въ краковскомъ университетѣ[18], походившемъ на подобныя учрежденія западной Европы, особенно на пражскій университетъ, можетъ служить объясненіемъ направленія Скорины. Въ философскомъ факультетѣ краковскаго университета въ началѣ XVI вѣка (лекціи, читанныя отъ 1504—1506, можно найти въ «Liber diligentiarum», издан. Вислоцкимъ, въ 1886 году) преподавались извѣстныя въ среднія вѣка семь свободныхъ наукъ, основанныхъ на латинскихъ трактатахъ изъ сочиненій Аристотеля по риторикѣ, логикѣ, физикѣ, читались [53]латинскіе авторы — Саллюстій, Виргилій, Сенека, причемъ для изученія грамматики служило изложеніе варварской латыни Доната, преподавалась астрологія, называвшаяся астрономіей; для практическихъ упражненій устраивались почти ежедневные диспуты, а занятія астрологіей дополнялись еще составленіемъ календарей и гороскоповъ. Эти семь свободныхъ наукъ, начало тогдашней университетской мудрости, Скорина считалъ необходимымъ рекомендовать и своимъ русскимъ читателямъ при чтеніи библейскихъ книгъ, причемъ упомянулъ о раздѣленіи семи наукъ на «три науки словесные»: грамматику, логику и риторику и — остальныя четыре науки: «музику, аритметику, геометрію и астрономію или звездочеть»[19]. Въ предисловіи на книгу Сираха, при которой приложена гравюра, изображающая диспутъ, Скорина говоритъ и объ «Арестотелевой божественой и житейской мудрости». Почти всѣ предисловія Скорины, на которыхъ остановимся подробнѣе въ слѣдующей главѣ, показываютъ, какъ часто говоритъ о наукѣ Скорина[20], не смотря на то, что считаетъ для своей «братіи рускихъ простыхъ людей» болѣе «потребными» книги библейскія, чѣмъ упоминаемыя имъ науки.

Въ началѣ XVI вѣка, когда учился въ краковскомъ [54]университетѣ Скорина, выдающимися профессорами на философскомъ факультетѣ были Михаилъ Братиславскій (Michael de Wratislawia, 1488—1612) и Іоаннъ Глоговскій (Ioannes de Glogovia, 1487—1506). Имя послѣдняго, по свидѣтельству Старовольскаго[21], связано съ извѣстіемъ о переводѣ Глоговскимъ библіи па славянскій или русскій языкъ. Несомнѣнно, что это извѣстіе Старовольскаго, отмѣтившаго при этомъ и книги доктора Франциска Скорины (котораго Старовольскій ошибочно называетъ theologus) — невѣрно; но оно не лишено значенія въ біографіи Скорины, какъ студента краковскаго университета, ученика Іоанна Глоговскаго. Старовольскій, краковскій каноникъ и историкъ, жившій въ концѣ XVI и въ началѣ XVII вѣка, могъ смѣшать преданія краковскаго университета о Скоринѣ и I. Глоговскомъ, издавшемъ много латинскихъ книгъ въ Краковѣ и за границей. Замѣчательно, что все, что читалось въ краковскомъ университетѣ на философскомъ факультетѣ, было напечатано уже въ концѣ XV и въ началѣ XVI вѣка въ типографіяхъ заграничныхъ и въ краковскихъ. Профессора, какъ упомянутые М. Братиславскій и I. Глоговскій, уважавшіе типографскую дѣятельность, могли передать это уваженіе и своимъ ученикамъ, а интересъ учениковъ могъ поддерживаться еще краковскими типографіями, не только выпускавшими латинскія книги съ отрывками на польскомъ языкѣ, но и церковно-славянскія (книги Фѣоля).

Преобладающимъ направленіемъ въ краковскомъ университетѣ въ разсматриваемое время было теологическое, такъ какъ [55]университетъ находился въ рукахъ католическаго духовенства. Этимъ направленіемъ проникнуты были даже такіе факультеты, какъ юридическій и медицинскій. Медикъ, изучавшій Гипократа, Авицену и Галена, гербаріи[22] и астрологическія книги, долженъ былъ главнымъ образомъ имѣть въ виду религіозныя требованія: въ университетѣ отличаться благочестіемъ, а, по окончаніи ученія, призванный къ больному, долженъ былъ прежде всего давать ему совѣты о спасеніи души, о ея лѣченіи, а затѣмъ уже лѣчить тѣло. Такой взглядъ на докторовъ мы находимъ у Скорины въ предисловіи на книгу Судей: «внегда каемся греховъ своихъ, то посылаеть намъ гдь богъ Пастырей и Докторовъ[23], они же научають насъ противитися бесовскимъ локусамъ». Можетъ быть, этимъ же религіознымъ направленіемъ объясняется и литературная дѣятельность доктора Скорины, поддержанная еще состояніемъ письменности въ юго-западной Россіи, гдѣ, при отсутствіи школъ, какой бы то ни было науки и свѣтской литературы, только и мыслимы были религіозныя книги. Какъ медикъ своего времени, Скорина изображенъ на портретѣ (при книгѣ Сираха, 1517 года) съ «sphaera mundi»[24], помѣщавшейся въ астрологическихъ книгахъ XVI вѣка; и самый гербъ его, изображенный на передней половинѣ столика (пульта), за которымъ работаетъ Скорина надъ переводомъ библіи (такъ онъ [56]изображенъ на портретѣ) соединеніе солнца и лупы, въ видѣ человѣческихъ лицъ (гербъ этотъ повторяется и въ пражскихъ и въ виленскихъ изданіяхъ), быть можетъ, также относится къ астрологическимъ знакамъ1.

Медицинскій факультетъ въ краковскомъ университетѣ, въ коллегію котораго въ 1505 году Maciéj z Miechowa Artium et Medicin. doctor записалъ 600 червонныхъ злотыхъ[25], находился однако въ упадкѣ. Если справедливо указаніе Лукашевича, что въ началѣ XVI столѣтія въ краковскомъ университетѣ только въ 1526 году въ первый разъ Лука Носковскій докторизовалъ медика, то и Скорина долженъ былъ получить степень «доктора въ лекарстве»[26], подобно другимъ воспитанникамъ краковскаго университета, за границей — въ Германіи, въ Италіи (преимущественно въ Бононіи), или въ Прагѣ. Къ сожалѣнію, въ началѣ XVI вѣка, по словамъ историка пражскаго университета[27], нѣтъ никакихъ извѣстій о состояніи медицинскаго факультета въ Прагѣ. Во всякомъ случаѣ, послѣ 1506 года Скорина долженъ былъ покинуть Краковъ и отправиться дальше за границу, гдѣ мы его и застаемъ уже только въ 1517 году, въ Прагѣ. Остается совершенію темнымъ въ жизни Скорины періодъ отъ [57]1506 до 1517 года. Съ 1517 по 1520 годъ мы имѣемъ печатныя книги Скорины, какъ свидѣтельства о его жизни и дѣятельности въ Прагѣ. Содержаніе этихъ книжекъ, на которыхъ мы остановимся въ слѣдующей главѣ, покажетъ непосредственное отношеніе литературной дѣятельности Скорины къ чешской литературѣ; къ сожалѣнію, въ замѣчаніяхъ самого Скорины, кромѣ названія мѣста изданія[28], нѣтъ указаній на возникновеніе и развитіе его типографской дѣятельности въ Прагѣ: Скорина ничего не говоритъ о началѣ типографіи, о приготовительныхъ работахъ къ ней, ея составѣ и сотрудникахъ. Въ виду этого мы считаемъ необходимымъ остановиться на состояніи чешскаго книгопечатанія, насколько оно относится къ возникновенію дѣятельности Скорины въ Прагѣ.

Состояніе чешскаго книгопечатанія[29], въ годы (1517—1520) дѣятельности Скорины, въ Прагѣ и вообще въ Богеміи объясняетъ намъ еще другія связи издательской и типографской дѣятельности Скорины съ Германіей. Еще Добровскій замѣтилъ въ [58]исторіи чешскаго книгопечатанія въ первыя два десятилѣтія XVI вѣка упадокъ типографскаго дѣла, для поднятія котораго чехи обращаются въ Венецію и въ нѣмецкіе города, въ которыхъ въ это время процвѣтала типографская дѣятельность, преимущественно въ Нюрнбергъ и Аугсбургъ. Въ Прагѣ, напр., въ 1517 году вышло всего два изданія, оба сеймовыя рѣшенія, объ одномъ изъ которыхъ Ганка замѣчаетъ, что оно напечатано шрифтомъ первыхъ пражскихъ изданій (т.-е. въ родѣ Библіи 1488 года); въ 1518 году не вышло ни одного изданія; въ 1519 году явилось одно изданіе, съ хорошими гравюрами, рѣзанными па деревѣ: «Welmi piekna nowa Kronika aneb Historia.... Kraale Floria z Hispanij A gelio milee panie Biantzeforze», etc. Это изданіе вышло изъ типографіи Яна Шмерговскаго (Jana Ssmerhowského), который сталъ печатать въ Прагѣ еще въ 1513 году (одно изд.). Другой типографщикъ, извѣстный въ это время, представитель старой пражской типографіи (w Starém Miestie Pražském, v bijlého lwa na owoczném trhu), Николай Коначъ (Nicolaus finitor de Hodisskow, in lacu; Mikulass Konač na Lužy, z Hodisskowa), издавшій еще въ 1510 году книгу съ гравюрами и съ собственными стихами — «Czeska Kronyka», съ 1517 по 1520 годъ издалъ только одно рѣшеніе сейма. Коначъ былъ не только типографщикъ, сопровождавшій свои изданія стихами и предисловіями, но и переводчикъ. Лучшая пора его дѣятельности относится къ 1514, 1515 и 1516 годамъ. Въ 1518 году, когда изъ пражскихъ типографій не вышло ни одного чешскаго изданія, въ Болеславѣ (w Boleslawi mladem) проявилъ особенную типографскую дѣятельность лѣкарь Николай Клаудіанъ (Mikulass Klaudyan lekaĭ boleslavský), издававшій не только медицинскія и переводныя книги, но и религіозныя, между которыми замѣчателенъ чешскій Новый Завѣтъ съ чтеніями изъ Ветхаго Завѣта. Въ 1517 году Клаудіанъ началъ свою издательскую [59]дѣятельность на пользу чешскаго парода (yazyku Cžeskeho mohl službu vežiniti) печатаніемъ чешскихъ книгъ съ гравюрами въ Нюрнбергѣ въ типографіи мѣщанина нюрнбергскаго Гелцля (Jeronymus Hoeltzl, Hölzel). Замѣчательно, что нюрнбергскаго типографщика Гелцля подозрѣвали въ такомъ же отношеніи къ чешскимъ братьямъ, въ какомъ стоялъ къ нимъ его заказчикъ и ученикъ Николай Клаудіанъ. Въ 1517—18 году архіепископъ майнцскій издалъ запрещеніе, касавшееся преимущественно Гелцля, — издавать библейскія и другія книги на чешскомъ языкѣ, подъ страхомъ изгнанія изъ города[30]. Такимъ же отношеніемъ къ чешскимъ братьямъ объясняется болѣе позднее изданіе въ Нюрнбергѣ чешской библіи въ 1540 году (6-е изд., напечат. Leonhard Milchtaler)[31]. Кромѣ Гелцля, въ 1520 году, въ Нюрнбергѣ, у типографщика Яна Штухса напечатано чешское изданіе: Hortulus animae, съ гравюрами, на средства Яна Шимара изъ Аугсбурга. Имена нюрнбергскихъ типографщиковъ Штухсовъ и особенно знаменитыхъ Кобергеровъ (издателей и книгопродавцевъ) связаны не только съ Прагой, но и съ Краковомъ[32]. Такимъ образомъ и польскія и чешскія отношенія къ нюрнбергскимъ типографщикамъ могутъ служить одинаково объясненіемъ непосредственнаго отношенія пражскихъ изданій Скорины по бумагѣ, шрифту и украшеніямъ къ нюрнбергскимъ изданіямъ.

Кромѣ Нюрнберга, нѣкоторыя чешскія книги въ самомъ началѣ XVI вѣка печатались въ Венеціи. Въ 1506 году вышло здѣсь замѣчательное изданіе чешской библіи, на которомъ мы остановимся подробнѣе, такъ какъ оно оказало особенное вліяніе па литературную дѣятельность Скорины. Венеціанское изданіе [60]было третьимъ изданіемъ чешской библіи, два первыя изданія ея вышли въ Богеміи, въ копцѣ XV вѣка. Первое изданіе чешской библіи вышло въ 1488 году, «w slawnem Miestie Starem Pražskem». Въ послѣсловіи къ этой библіи издатели ея, «slowutni mužie а miesstianee Pan Jan pytlik. a pan Seweryn Kramaĭ... a pan Jan od čapuow a pan Matieg od bieleho Iwa» — говорятъ о помощи имъ ученыхъ мужей пражскихъ, «mužuow vcženych Mistruow Pražskych: a ginych w zakonie božiem rozumnych... pomoczy przy wykladech slussnych a prawych», и о назначеніи изданія «naprzed ke czti a k chwale božie ... a ku prospiechu wiernych Cžechow у Morawanow». Въ 1489 году явилось второе изданіе чешской библіи въ Кутныхъ Горахъ (na horach Cutnach slawnych) ученаго Мартина z Tissnowa, который присоединилъ къ своему изданію гравюры. Венеціанское изданіе чешской библіи 1506 года предприняли пражскіе мѣщане Jan Hlawsa, Waczlaw Sowa и Buryan Lazar, причемъ воспользовались совѣтами ученыхъ мужей пражскихъ. Этимъ вліяніемъ ученыхъ объясняются значительныя отличія въ изданіи венеціанской библіи отъ двухъ предыдущихъ, о чемъ мы еще скажемъ. Въ концѣ предисловія издатели помѣстили три щита съ своими иниціалами. Въ обстоятельномъ послѣсловіи къ венеціанской библіи называется не только типографщикъ (Petr Liechtensteyn z Kolijna na Raynie: Jakož gest pak ted’dole sám se podepsal obycžegem swým kteryž przy giných knihách swého dijela zachowáwá — именно: Venetiis in Edibus Petri Liechtenstein Coloniensis Germani), но и корректоры (zpráwcy aneb korrektorowee Jan Gindrzyský z Zatcže A Tomáss Molek z Hradcze nad Labem... tu knijehu zprawili tak, aby prostrannie každy mohl cžyesti. A cžta rozumieti).

Приводимъ начало предисловія къ венеціанскому изданію 1506, объясняющее направленіе и назначеніе чешской библіи: [61]«Buoh wiecžny а nesmrtedlný: yakož gest Cyerkew swú swatú ohradil zákonem a pismy swatými: aby z tee ohrady newystupowala: ale tu se pásla. Teež takee rozum nás poyal w službu wijery: aby se tau zprawuge: mohl z pijsem swatých k blahoslawenstwij przygijti. Ze pak wsseczka pijsma gruntownije a gistá: gsú nám w biblij sepsána. Yprotož Cžechowee vžytek weliký zákona božyeho znagijce: aby to dobré: netoliko w Cžeském národie: ale wssudy ginde mohlo se rozssyrzowati». Венеціанское изданіе чешской библіи приписывается утраквистамъ, а назначеніе ея всего ближе касалось Польши, гдѣ уже въ XIV — XV вѣкахъ явились переводы чешской библіи на польскій языкъ. Къ исторіи распространенія венеціанскаго изданія чешской библіи относится и переводъ Скорины.

Мы уже упоминали объ отличіяхъ венеціанскаго изданія чешской библіи отъ двухъ предыдущихъ изданій. Эти отличія состоятъ прежде всего, какъ упоминаютъ о нихъ и издатели въ предисловіи, въ дополненіи состава библіи четвертой книгой Ездры (въ первомъ пражскомъ изданіи помѣщены были только двѣ книги Ездры, во второмъ, кутногорскомъ, прибавлена третья книга, и то не вполнѣ, а только XV и XVI гл.) и затѣмъ — что особенно отличаетъ венеціанское изданіе отъ предыдущихъ изданій — во всѣхъ книгахъ ветхаго и новаго завѣта въ первый разъ помѣщены «contynuaczij» и «concordancij». Первыя состоятъ въ краткомъ содержаніи каждой отдѣльной книги библіи, помѣщающемся въ началѣ каждой книги, и въ такомъ же краткомъ содержаніи каждой главы въ библейскихъ книгахъ; вторыя представляютъ указанія на поляхъ параллельныхъ мѣстъ въ книгахъ библіи: отношеніе Ветхаго Завѣта къ Новому и — отдѣльныхъ книгъ другъ къ другу. Concordantiae издавались на латинскомъ языкѣ и отдѣльно отъ библій въ XVI вѣкѣ, въ видѣ громадныхъ фоліантовъ. «Contynuaczij» и «concordancij» венеціанскаго изданія [62]повторяются, почти безъ измѣненій, и въ слѣдующихъ изданіяхъ чешской библіи 1529, 1537, (1540 я не видалъ), 1549- — 77 годовъ. Но венеціанское изданіе, не смотря на его сходство съ послѣдующими изданіями, имѣетъ еще такія особенности въ текстѣ, которыя выдѣляютъ его въ ряду чешскихъ библій, какъ предшествующихъ, такъ и послѣдующихъ. Особенно замѣчательно отношеніе венеціанскаго изданія къ слѣдующему за нимъ пражскому изданію 1529 года (Pawla Seweryna zkapij hory měsstěnijna stareho miesta Pražskeho). Въ предисловіи издатель говоритъ о недостаткахъ изданія текста въ предыдущихъ чешскихъ библіяхъ, сравнительно съ латинскимъ текстомъ (na mnohých mijestech někde přeskočeno a někde nedoloženo bylo podle textu Latinského). Многочисленныя исправленія его въ текстѣ библіи исполнены при помощи «mužuow w zakone včenych а ktomu zwolených». Это чрезвычайно характерное указаніе на участіе пражскихъ ученыхъ, повторяющееся во всѣхъ изданіяхъ чешской библіи XV — XVI вѣковъ, какъ другое подобное же указаніе на назначеніе чешской библіи «ne toliko doma mezy swými, какъ говоритъ Северинъ въ своемъ изданіи, ale mezy cyzými národy». Каждое изданіе чешской библіи являлось такимъ образомъ, говоря словами Северина, «kzwelebenij yazyku Cžeskeho». А то и другое можетъ служить достаточнымъ объясненіемъ отношеній Скорины къ Прагѣ, куда его привлекала и слава пражскихъ толкователей св. писанія, и распространеніе и совершенствованіе чешской библіи (второй полной библіи въ славянскомъ мірѣ послѣ первой полной библіи — церковно-славянской), если даже не искать ближайшихъ отношеній Скорины къ пражскому университету и къ пражскимъ типографіямъ[33]. Съ послѣдними Скорина раздѣляетъ одинаковыя [63]отношенія къ нѣмецкимъ типографіямъ. Достаточно обратить вниманіе на гравюры и украшенія въ чешскихъ печатныхъ библіяхъ, чтобы видѣть ихъ близкое отношеніе къ заграничнымъ изданіямъ. Мы не видали кутногорской библіи и потому не можемъ говорить о ея гравюрахъ и украшеніяхъ. По въ современномъ кутногорской библіи пражскомъ изданіи Новаго Завѣта (1498) почти всѣ гравюры составляютъ повтореніе нѣмецкихъ гравюръ[34]. Въ венеціанскомъ изданіи 1506 года повторены гравюры венеціанскаго же изданія латинской библіи (напр. 1498 года). Въ пражскомъ изданіи 1529 гравюры и украшенія сходны съ нѣмецкими изданіями библіи (напр. Нюрнбергъ, 1522 года и особенно Lugduni, 1521). Еще поразительнѣе и ближе гравюры и украшенія въ слѣдующихъ изданіяхъ чешской библіи по сходству съ нѣмецкими; напр. въ изданіи 1549 года повторены прекрасныя гравюры, явившіяся впервые въ изданіи библіи Лютера, въ Виттембергѣ. Объ отношеніи гравюръ и украшеній Скорины къ нѣмецкимъ мы скажемъ въ слѣдующей главѣ.

Чтобы дополнить скудныя свѣдѣнія о жизни и дѣятельности Скорины въ Прагѣ, остановимся на нѣкоторыхъ указаніяхъ предисловій и послѣсловій Скорины, которыя разъясняютъ отношеніе Скорины къ типографскому дѣлу и развитіе его издательской дѣятельности въ Прагѣ. [64]

Во всѣхъ послѣсловіяхъ Скорины мы встрѣчаемъ выраженіе: книга выдана «повелѣніемъ», рядомъ съ выраженіями «працею и выкладомъ (переводомъ) Скорины». Яснѣе выражено въ послѣсловіи къ книгѣ Есѳирь: «выложена працею и вытиснена повелѣніемъ Скорины». Въ послѣсловіяхъ къ Псалтири, къ Іову и къ Притчамъ, къ первымъ тремъ изданіямъ, Скорина опредѣленно выражается: «казалъ есми тиснути». Выраженіе «повелѣніемъ» встрѣчается часто и въ другихъ церковно-славянскихъ изданіяхъ, предшествующихъ и современныхъ Скоринѣ[35]; по въ этихъ изданіяхъ отмѣчены и имена типографщиковъ, трудившихся «рукодѣліемъ». Повелѣвавшіе отмѣчаютъ часто свою дѣятельность въ работѣ предварительнаго списыванія текста для печатанія: «написахь, списахь». И въ печатныхъ предисловіяхъ Скорины вездѣ удержаны выраженія его рукописнаго текста (написаны, написалъ). Приведенныя выраженія о «повелѣніи» свидѣтельствуютъ о томъ, что собственно типографское дѣло, при издательской дѣятельности Скорины въ Прагѣ, лежало на особыхъ лицахъ, что самъ Скорина не былъ типографщикомъ. Тѣмъ свободнѣе онъ могъ заниматься въ Прагѣ литературной дѣятельностью: переводомъ св. писанія и составленіемъ предисловій къ своимъ книжкамъ, и, по всей вѣроятности, корректированіемъ ихъ, если не было при немъ русскихъ помощниковъ.

Въ послѣсловіяхъ Скорины кромѣ мѣста изданія отмѣчается еще только время выхода изъ типографіи каждой отдѣльной книжки, причемъ отмѣчается не только годъ, но и мѣсяцъ и число выхода книжки. Это даетъ намъ возможность сдѣлать нѣсколько заключеній о развитіи издательской дѣятельности Скорины въ Прагѣ. Раньше Псалтири, изданной Скориною 6 [65]августа 1517 года, неизвѣстно другаго болѣе ранняго изданія, и потому, какъ книжка Псалтирь, такъ и время ея выхода, могутъ считаться началомъ издательской дѣятельности Скорины въ Прагѣ. Почти черезъ мѣсяцъ, послѣ изданія Псалтири, явилась книга Іова, 10 сентября 1517; черезъ мѣсяцъ же книга Притчей, 6 октября. Слѣдующая книга Премудрость Сираха вышла только черезъ два мѣсяца — 5 декабря. Такой большой промежутокъ объясняется тѣмъ, что книга Сираха состоитъ изъ 81 листа, тогда какъ въ книгѣ Іова 51 л.; а въ книгѣ Притчей 48 л. Слѣдующая небольшая книжка, Екклезіастъ, въ 18 л., явилась 2 января 1518 года. Несомнѣнно, что съ такимъ небольшимъ изданіемъ, какъ Екклезіастъ, приготовлялись къ печати и слѣдующія изданія: Пѣснь Пѣсней, вышедшая 9 января (11 л.) и Премудрость Соломона 19 января (32 л.). Четыре книги Царствъ, слѣдовавшія за Премудростью Соломона, въ 241 л., были окончены только 10 августа 1518 года. Это показываетъ, что Скорина желалъ выпустить всѣ книги Царствъ вмѣстѣ, такъ какъ помѣстилъ при нихъ одно большое предисловіе. Но типографія работала почти такъ же, какъ и въ предыдущее время, приготовляя отъ 40 до 50 печатныхъ листовъ (не въ нынѣшнемъ смыслѣ, а въ смыслѣ обозначенія листовъ, какъ въ рукописяхъ; во всѣхъ изданіяхъ Скорины употреблена кирилловская нумерація на одной изъ страницъ каждаго листа). Послѣ этого быстраго появленія книги за книгой наступаетъ промежутокъ почти въ пять мѣсяцевъ, когда наконецъ 20 декабря 1518 года появляется небольшая книжка Іисуса Навина, въ 48 л. Точно также страннымъ представляется появленіе только 9 февраля 1519 года еще меньшей книжки Юдиѳь, въ 26 л. Въ этотъ послѣдній годъ издательской дѣятельности Скорины въ Прагѣ (мы не имѣемъ изданій 1520 года) только на одномъ изданіи находимъ точное обозначеніе времени [66]появленія: 5 декабря 1519 года, книга Судей. Остальныя книги: Пятокнижіе Моисея, Руѳь, Есѳирь, Плачъ Іереміи и Даніилъ безъ обозначенія мѣсяцевъ и дней появленія, съ однимъ указаніемъ 1519 года[36]. Въ слѣдующей главѣ мы попытаемся установить взаимное отношеніе этихъ изданій.

Сравнивая изданія Скорины но годамъ и по общему числу листовъ въ годъ, находимъ, что въ 1517 году издано 4 книги, въ 222 л.; въ 1518 году 8 книгъ, въ 348 л., и въ 1519 году 10 книгъ, въ 524 л. Слѣдовательно, въ первый годъ издавалось до 40 листовъ въ мѣсяцъ, во второй годъ до 30 листовъ, а въ 1519 году до 43 л. Если примѣнить этотъ расчетъ къ первому изданію Псалтири, состоящей изъ 142 л., то можно думать, что начало типографской дѣятельности Скорины въ Прагѣ относится къ апрѣлю 1517 года. Примѣняя такой же расчетъ къ виленскимъ изданіямъ Скорины, около 1525 года, увидимъ, что типографская дѣятельность его въ Вильнѣ продолжалась два года, т.-е. менѣе, чѣмъ въ Прагѣ. Что же были за причины прекращенія типографской и издательской дѣятельности Скорины — сначала въ Прагѣ, а затѣмъ и въ Вильнѣ? Мы можемъ привести нѣкоторыя объясненія только для послѣдняго прекращенія въ Вильнѣ. Объясненія эти заключаются въ обстоятельствахъ частной жизни Скорины въ Вильнѣ и въ исторіи города. Запутанныя дѣла брата Скорины — Ивана, съ которыми докторъ Ф. Скорина былъ связанъ нераздѣленнымъ родовымъ полоцкимъ имуществомъ, и тяжба съ жениными родными изъ-за виленскаго имущества навлекли на доктора Ф. Скорину рядъ непріятностей, которыя несомнѣнно должны были отвлечь его отъ любимаго дѣла. Скоринѣ пришлось испытать тяжелыя притѣсненія судей, [67]на которыхъ онъ принужденъ былъ жаловаться королю. Въ королевской грамотѣ, явившейся въ 1532 году, конечно, уже много времени спустя послѣ всѣхъ непріятностей, которымъ подвергся Скорина, упоминается, между прочимъ, о конфискаціи имущества Скорины, привлеченіи его къ исполненію разныхъ постороннихъ обязанностей, а всего болѣе о судебной волокитѣ королевскихъ чиновниковъ, отъ которой король и освобождаетъ Скорину. Вѣроятно эти непріятности, а особенно конфискація имущества, и были причиной прекращенія типографской дѣятельности Скорины въ Вильнѣ. Надо принять также во вниманіе страшныя бѣдствія, постигшія Вильну: въ 1530 году пожаръ, обратившій въ пепелъ двѣ трети города, и въ 1533 году страшное моровое повѣтріе[37].

Въ 1535 году докторъ Ф. Скорина, по всей вѣроятности, еще жилъ въ Вильнѣ, потому что по дѣламъ его брата, разбиравшимся въ Полоцкѣ, упоминается и докторъ Францискъ Скорина, но ничѣмъ не намекается, чтобы онъ уже умеръ.

Примечания

  1. ↑ Эти данныя заключаются: въ указаніяхъ самого Скорины въ предисловіяхъ и послѣсловіяхъ печатныхъ изданій его, при одномъ изъ которыхъ (кн. Сираха, 1517) приложенъ даже портретъ Скорины; въ «Собраніи государственныхъ и частныхъ актовъ, касающихся исторіи Литвы и соединенныхъ съ нею владѣній», ч. I. М. Круповича. Вильно. 1858 (Zbiór dyplomatów rządowych, etc.), двѣ грамоты Сигизмунда I: №№ XIX и XX, стр. 35 и 36, изъ книги Коронныхъ Метрикъ, и въ судныхъ дѣлахъ Литовской Метрики (въ Сенатѣ) два новыхъ документа, которые помѣщаемъ въ приложеніяхъ, №№ 1 и 2.
  2. ↑ Dr. W. Wisłocki: О wydawnictwie Liber diligentiarum Krakowskiego Facultetu. Kraków, 1886, стр. 9—10.
  3. ↑ Соловьевъ: Исторія Россіи, т. V (1882), стр. 204.
  4. ↑ Мы пользовались русскимъ рукописнымъ переводомъ Импер. Публ. библ. Q, IV, 56.
  5. ↑ Слово «скорина» встрѣчается въ русскомъ языкѣ въ слѣдующихъ значеніяхъ: Даль, Словарь — скорина отъ скорый; Носовичъ, Словарь — скорына, корка испеченаго хлѣба. У Прозоровскаго: Опись древнихъ рукописей, хранящихся въ музеѣ Императ. Археол. Общ. (1879), стр. 150 — «скорыня», меринъ ковуръ, на правомъ глазе скорыня (нѣтъ ни у Даля, ни у Носовича). Ср. еще у Даля: скара, скора (старинное слово. Ср. Lexicon Миклошича) шкура, пушной товаръ. Въ судныхъ дѣлахъ Литовской Метрики (№ 1, Anno 1513, и д.) встрѣчаются слѣдующія фамиліи на — ина: Клушина (мѣщанинъ виленскій), Дубина, Пузина (князь Богданъ), иначе Пузына, какъ Глазына (Гильтебрандтъ: Рукописи, отд. Виленск. библ., 1871 года, стр. 136 и 157). Фамилія Скорина, по происхожденію и значенію, относится къ такимъ русскимъ фамиліямъ, какъ въ упомянутыхъ судныхъ дѣлахъ: Солома, Капуста, Бубонъ, рядомъ съ — Лебедь, Ворона, Корова, Богатыр. Фамилія Скорина встрѣчается въ актахъ юго-западной Россіи XVII и XVIII вѣковъ. Архивъ юго-зап. Россіи. Кіевъ, ч. I, т. 6, стр. 56: членъ Слуцкаго православнаго братства Hrehory Skoryna (1681 года); ч. I, т. 3, стр. 506, при избраніи православнаго священника Скорына. Отмѣтимъ еще русскія формы прозвища и имени доктора Франциска Скорины, какъ онъ самъ приводитъ въ послѣсловіяхъ къ своимъ изданіямъ: «Скорининъ сынъ» (часто), «Франциско» (Царствъ 3 б).
  6. ↑ Собраніе государствен. и частныхъ актовъ. М. Круповича, стр. 35, грамота Сигизмунда I. Это второе имя можетъ освѣтить вопросъ о вѣроисповѣданіи Скорины. Замѣтимъ, что въ Полоцкѣ въ концѣ XV и даже въ началѣ XVI вѣка не было ни одного католическаго костела; населеніе города состояло изъ русскихъ православныхъ. Слѣдуетъ думать, что и Скорина, по происхожденію, былъ православный. За православныя русскія связи Скорины свидѣтельствуетъ вся его литературная дѣятельность и необходимая къ ней предшествующая подготовка на родинѣ, до образованія въ католическихъ университетахъ. Интересно бы выяснить вопросъ о двойныхъ именахъ православныхъ русскихъ до уніи въ юго-западной Россіи. Вотъ нѣсколько примѣровъ. Извѣстный князь Острожскій постоянно назывался Константинъ, а въ предисловіи къ Острожской библіи указывается еще его имя «въ крещеніи Василій». Въ актахъ XV—XVI вѣковъ мы встрѣтили — «князь корецкій Богушъ, во св. крещеніи Евфимій». См. еще Вилен. Археогр. Сборн., т. V, № 3 (1530 года) православный Богухвалъ (?) Дмитровичъ.
  7. ↑ У брата доктора, Ивана, сынъ Романъ, дочери — одна за Михномъ Овсянниковымъ, другая за Еско Степановичемъ (ср. Скорыничъ).
  8. ↑ Scriptores rerum Polonicarum, т. V, стр. 184.
  9. ↑ См. вышеназванное изданіе Круповича.
  10. ↑ Виленскій Центральный Архивъ, № 5345 (Дѣла виленск. город. магистр., № 1; отъ 1491 до 1668 года), подъ 1521 годомъ (№ 16) Babicz.— Пользуюсь случаемъ выразить глубокую благодарность начальству и служащимъ въ Виленскомъ Архивѣ и Публичной библ. за содѣйствіе при моихъ занятіяхъ въ Вильнѣ.
  11. ↑ Тамъ же, подъ 1521 годомъ встрѣчается имя владѣльца дома въ Вильнѣ Georgius Odwernikowicz. По нашему акту (приложеніе № 1) Юрій Одверникъ называется радцей виленскимъ. Имена жены и тещи Скорины наводятъ на мысль о ихъ католическомъ вѣроисповѣданіи: Маргарита и Дорота Станиславовая. Выше мы уже упоминали о смѣшанныхъ бракахъ въ юго-западной Россіи.
  12. ↑ Въ актахъ Литовской Метрики (Петербургъ) Книга Записей, № 5, л. 311 б (Вильна, 1506 года) оповѣщеніе мѣщанину виленскому Богдану Оньковичу о земляхъ, купленныхъ отцемъ Богдана, Онькомъ, у бояръ виленскихъ у людей великокняжескихъ. Книга судныхъ дѣлъ, № 1, л. 10 — Богданъ Вонковичъ мѣщанинъ мѣста виленскаго въ числѣ ассесоровъ на судѣ маршалковь. Ср. еще Вилен. Археогр. Сборн., т. VI, стр. 6 (1511 года) среди бурмистровъ и присяжниковъ виленскихъ Сенко Онковичъ. Отмѣтимъ приведенную приписку на экземплярахъ пражскихъ изданій Скорины: 1) Псалтирь 1517 года, 2) Имп. Публ. библ., въ заглавіи книги Сираха, 3) Виленской библ., въ заглавіи Іова, 4) Московск. Архива Министер. Иностр. Дѣлъ, и др.
  13. ↑ Какъ упоминаніе Скорины въ Апостолѣ (ср. Добрянскій: Описаніе рукоп. Вилен. библ., стр. 63—1514 года Пятокнижіе «при царстве великаго короля Жикгимоньта». Тоже, см. стр. 47, 193 и 199. Въ XV вѣкѣ Минеи «при державѣ короля польскаго Казимира», стр. 287 и пр.), такъ и выраженія короля, относящіяся къ Скоринѣ въ грамотахъ, напечатанныхъ у Круповича, не могутъ свидѣтельствовать о какихъ либо близкихъ отношеніяхъ Скорины къ королю, представляя общія мѣста. Ср. другія грамоты короля съ подобными цвѣтистыми выраженіями.
  14. ↑ Несомнѣнно, какъ Богданъ Оньковъ, такъ и Бабичъ, по званію городскихъ представителей, были постоянными членами «панского» братства. А чрезъ своихъ покровителей и Скорина могъ быть причастенъ братству виленскому.
  15. ↑ Изъ вышеприведенныхъ монастырскихъ описей книгъ видно, что даже въ половинѣ XVI вѣка очень немногіе монастыри юго-западной Россіи обладали такимъ богатымъ собраніемъ книгъ ветхаго завѣта. Поэтому и въ монастырскія библіотеки пріобрѣтались «битыя книги» Скорины.
  16. ↑ I. Muczkowski: Statuta nec non liber Promotionum Philosophorum \| ordinis in universitate Iagellonica. Сrасоѵіае (1849), стр. 144.
  17. ↑ Wisłocki: О wydawnictwie Liber diligentiarum. Kraków. 1886, стр. 12.
  18. ↑ Пользуемся извѣстнымъ трудомъ Лукашевича: Historya szkół w Koronie i w W, Ks. Litewskiem. Poznań. 1849, t. I и 1851, t. III; — названной уже статьей Вислоцкаго и его-же изданіемъ: Liber diligentiarum. Сrасоѵіае, 1886. Pars I.
  19. ↑ См. предисловіе во всю библію, у Каратаева: Описаніе славянорусскихъ книгъ.
  20. ↑ Многія разсужденія Скорины въ предисловіяхъ, какъ увидимъ дальше, построены на пріемахъ схоластики. Въ этомъ отношеніи Скорина напоминаетъ позднѣйшихъ южно-русскихъ писателей XVII вѣка, въ родѣ Голятовскаго. Приведемъ здѣсь изъ предисловій къ Апостолу нѣсколько примѣровъ. Въ предисловіи къ Дѣяніямъ Скорина располагаетъ свое разсужденіе по слѣдующимъ вопросамъ: «почемъ гдь уступалъ на небо? которого часу? на которомъ месте? кто притомъ былъ? кто сведетельствовалъ», и проч. Въ предисловіи къ Посланію ап. Павла (къ Римлянамъ) приводятся схоластическіе «раздѣлы» о двоякомъ адамѣ, троякой смерти, троякомъ животѣ, и проч. Мы увидимъ, что, подобно Голятовскому, Скорина приводитъ примѣры изъ свѣтскихъ наукъ.
  21. ↑ Scriptorum Polonicorum Ekatontas. Я имѣлъ изданіе — Simonis Starovolsci: Tractatus tres, Wratislaviae, 1733. Въ «Catalogus illustrium Poloniae scriptorum», № 36, Franciscus Scorina Theol., но въ текстѣ нѣтъ жизнеописанія Скорины, а только замѣчено при біографіи Глоговскаго: Similiter lustravimus libros Doctore Francisco Scorina Polocense interprete, Pragae excussos.
  22. ↑ L. Choulant: Handbuch der Bücherkunde für die altere Medicin. Leipzig, 1841 года. Въ упомянутой выше описи книгъ короля Сигизмунда I въ числѣ латинскихъ книгъ называются «книги дикарскія на имя гербаръ».
  23. ↑ Въ предисловіи къ Апостолу Скорина называетъ евангелиста Луку «въ лекарскихъ наукахъ Докторомъ пренавченымъ».
  24. ↑ Въ Императ. Публ. библ. «Compilatio Leupoldi ducatus Austrie filii de astrorum scientie» (1489 года), «Introductorium in astronomia Albumasaris abalacti» (1489 года); въ этихъ книжкахъ находимъ совершенно подобное изображеніе «sphaera mundi», съ раздѣленіями и съ астрологическими объясненіями этихъ раздѣленій.
  25. ↑ Lukaszewicz: Historia szkól, III (1851), стр. 27.
  26. ↑ Иначе Скорина выражается о себѣ: «в лекарскыхъ наукахъ Докторъ», «в навукахь вызволеныхъ и в лекарстве Докторъ», «в наукахъ и в лекарстве учитель», «ученый мужъ».
  27. ↑ W. Tomek: Geschichte der Prager Universität, Prag (1849), стр. 150.
  28. ↑ Къ указанію на Прагу, какъ мѣсто изданія своихъ книжекъ, Скорина прибавляетъ названія: «старое место, великое, славное». Первое названіе указываетъ на опредѣленную часть города Праги (это названіе встрѣчается и въ чешскихъ изданіяхъ: w starem Miestie Prazskem, in veteri Praga, рядомъ съ названіями — w menšim miestie Pražskem); остальныя названія только эпитеты, подобные тѣмъ, которые употребляли издатели XVI вѣка.
  29. ↑ По исторіи чешскаго книгопечатанія я пользовался слѣдующими пособіями: статьей Добровскаго въ «Abhandlungen einer Privatgesellschaft in Böbmen», Prag (1782); его-же: Geschichte der Böhmischen Sprache, etc. Prag (1818); Karl Unger: «Neue Beiträge zur alten Geschichte der Buchdruck. in Böbmen», Neuere Abhandlungen der K. A., Prag (1795); Hanka: «Českś prvotisky», Časopis Českého Museum (1852), стр. 109—126 и 62—111; Sabina: Dějepis literatury českoslov. Prag (1866). Кромѣ того я пользовался экземплярами чешскихъ книгъ Император. Публ. библ.: библіей Пражской (1488), библіей Венеціанской (1506), библіями (1529, 1549), Новымъ Завѣтомъ (1498) и другими чешскими книгами, изданными въ первой половинѣ XVI вѣка, изъ которыхъ отмѣчу: О puowodu cierkwe swate, 1522 года (см. у Ганки, стр. 89).
  30. ↑ Oscar Hase: Die Koberger, etc. Leipzig, 1885 стр. 248.
  31. ↑ Тамъ-же, стр. 153.
  32. ↑ Журналъ М. Н. Пр. 1883 года, ч. ССХХХ. Н. Собко: Янъ Галлеръ, краковскій типографщикъ XVI вѣка, стр. 4—5.
  33. ↑ Говоря о печатаніи книжекъ, Скорина во всѣхъ своихъ изданіяхъ употребляетъ тѣ же самыя выраженія, какія встрѣчаются постоянно только въ чешскихъ книгахъ: «вытиснена книга» (wytisstiena), «велѣлъ тиснути», «доконана книга» (dokonana); только въ Апостолѣ (Вильна, 1525) Скорина разъ употребляетъ выраженіе: «выбито» посланіе ап. Павла къ Галатамъ. Это выраженіе «выбить, битыя книги» встрѣчается часто въ актахъ юго-западной Россіи. Въ московскихъ изданіяхъ «друковать», тоже въ изданіяхъ юго-западной Россіи до конца XVI вѣка, когда подъ вліяніемъ московскихъ и острожскихъ изданій является выраженіе «печатать, напечатана книга».
  34. ↑ Въ печатныхъ нѣмецкихъ библіяхъ конца XV вѣка и въ изданіи — «Postilla Guilermi super Epistolas et Evangelia», Нюрнбергъ, 1481 года (переиздай. 1488, 1493, 1496, 1499). См. Oscar Hase: Die Koberger, стр. 459. Я пользовался экз. Императ. Публ. библ.
  35. ↑ См. по Описанію славяно-русск. книгъ Каратаева (1883), стр. 16, 28, 73, 87, 93, 103, и др.
  36. ↑ У Каратаева (Описаніе славяно-русск. книгъ, 1883 года) изданія Скорины 1519 года расположены въ порядкѣ книгъ полной библіи.
  37. ↑ Проф. Васильевскій: Очеркъ исторіи города Вильны. Памятники Русской старины въ западн. губерн. Имперіи, вып. 5, стр. 31—32.
Источник — https://ru.wikisource.org/w/index.php?title=Франциск_Скорина_(Владимиров)/1/1/2/ДО&oldid=4039358