Хроники царей Лебна Денгеля, Клавдия и Мины

ХРОНИКИ ЦАРЕЙ ЛЕБНА ДЕНГЕЛЯ, КЛАВДИЯ И МИНЫ
автор неизвестен, пер. Б. А. Тураев

Оригинал: геэз. — Перевод созд.: XV-XVI век. Источник: Абиссинские хроники XIV—XVI вв. — М-Л.: АН СССР, 1936. • Перевод исполнен Б. А. Тураевым по изданиям Perruchon: Les Chroniques de Zar'a Yaeqob et de Ba'eda Maryam, rois d'Ethiopie de 1434 a 1478 (Bibl. de I'Ecole des Hautes Etudes, fasc. 93, Par., 1893.) & Histoire d'Eskender, d'Amda-Seyon II et de Na'od, rois d'Ethiopie (Journal Asiatique, 1894, mars — avril.).

ХРОНИКИ ЦАРЕЙ ЛЕБНА ДЕНГЕЛЯ, КЛАВДИЯ И МИНЫ

Во имя бога творца, приведшего мир от небытия к бытию, начинаем писать историю времен, бывших во дни православных царей, имена коих поведаем после сего. И скажем начало сего — слово, вышедшее из уст божиих и создавшее свет словом его: «да будет свет». Сим он водил бытие духовных и вразумил их бытию творца. Так да вложит он, и в сердца наши разумение, кое да будет родителем словес кои подобает нам написать для изъявления доблестей и всех изрядств его и для того, чтобы возвестить силу и победу, совершенные богом рукою сего царя исполина и воителя, щедрого и милостивого во благодати единый соборныя и апостольския церкви, именуемого Сарца Денгель, наименованного устами славных иереев, высших памятию, именем царским Малак Сагад; объяснение сего имени уразумеется из его последующих деяний, которые мы изложим во время свое и опишем по порядку, как покорил ему бог племена и народы под ноги его, и как сокрушил в день гнева своего царей.^[1] Но да приведет нас дух божий начать сию книгу, да поможет устам нашим слово довести до конца историю сего христианского и приснопамятного царя. Напишем прежде историю отцов его, царей православных, и затем закончим его историей, да будет на большей ступени, чем нижняя; подобно сему совершил бог, предварив написанием Торы, закона плотского, и завершив проповедью Евангелия, закона духовного. Господу нашему Иисусу Христу, управителю ветхого и нового, слава и благодарение во веки веков. Аминь.

История Лебна Денгеля

История праведного царя Лебна Денгеля, боголюбивого, православного, да будет на нем мир!

Мы оставили писать историю предшествовавших царей, ибо спешили дойти до написания истории сего царя, руками коего бог совершил много чудес и дивных дел.^[2] Сия история, писать которую мы начинаем, да будет нам водительницей поведать по порядку и расположить по ступеням, одно за другим, как история Давида и Соломона, сына его, история коих написана согласно их жизни — одного прежде, другого после. Таким же образом мы прежде напишем историю сего царя боголюбивого.

История его такова. Он воцарился, когда был отроком 12 лет. В это время он сделал своим занятием езду на коне, стрельбу из лука и охоту на зверей, ибо таков обычай у царских детей, пока они не научатся достойным образом управлению царством. Тогда царство управлялось по повелению его матери, царицы Наод Могаса, и по совету другой царицы, Елены, ибо они знали управление домом царства, особенно же эта мудрая Елена знала законы царства, ибо жила при дворе трех славных царей, оставивших доброе имя. Также и по совету всех вельмож дома царя, разумных и премудрых, особенно же по совету премудрого и разумного Васан Сагада, занимавшего вторую ступень в царстве, управлялся тогда престол царский.

Когда он достиг возраста 20 лет, выступил царь Адаля по имени Мухаммед, с многочисленным войском, и был в это время начальником его сил визирь Махфуд. Царь, услыхав о прибытии этих мусульман, отправился поспешно на войну с ними и с помощью бога, коему слава, те тотчас побежали пред лицом его; он убил многих воинов, сражавшихся с ним на конях, держа щиты и копья. И начальник войска этих мусульман, упомянутый нами раньше, был убит в этот день; уцелели из них немногие, убежавшие от убиения. Царь их Мухаммед вышел среди битвы, бежа в страхе и трепете; относительно его одни говорили: «встретили его люди из Даваро, когда он уходил и дали ему итти в его страну в мире, ибо согласны Маласаи и жители Даваро». Другие говорили: «его не видали и не встречали; если бы его встретили, то задержали, привели бы его, а если нет, доставили бы царю его отрубленную голову, ища почета и назначения». Кого из них считать правдивым, кого лжецом — предоставим знание богу. Здесь же воздадим благодарение богу, при помощи коего становятся победителями и от гнева коего побеждаются.

Через немного дней после этого он замыслил и решил итти в землю Адаль, ибо обыкновенно победители желают битвы и сражения, как елень желает на источники водные; также и побежденный не желает битвы, будучи побежден один раз. Он собрал войско по его чинам и племенам и вторгся в землю Адаль, сжег ее города, разрушил их укрепления. Затем, придя в землю Занкар, уничтожил высоко построенный и дивно сооруженный царский замок, и ничего не оставил неразрушенным, ни замка, ни мечети. Никто не осмеливался сразиться с ним, ибо устранил их ужас того дня его победы, о котором мы упоминали выше. И он пленил из всех городов мужчин и женщин, старых и малых и вернулся благополучно.

Обратимся к повествованию о красоте дней его от воцарения до пришествия 18 лет. В эти дни не было неправедного и утеснителя; не обижал сильный слабого, не грабился дом бедного, ибо правда и суд были украшением престола сего царя. И были тишина и покой во всех областях его царства. В конце 18-го года царствования его появился в Адале Ахмад сын Ибрагима. Он был силач с детства, беспокоен во всех своих действиях, и по причине большого неспокойства стал «Полевым».^[3] К нему собрались безумцы и составилось большое войско; он довел до гибели область. Тогда восстали на него некоторые из вельмож «гарадж», чтобы воевать с ним, но он победил их и осилил. С тех пор все области волновались из страха перед ним и о нем прошел слух по всем странам, И не раз победил он их, а много раз, так что стали его бояться его все сильные маласаев и трепетали пред ним. Никто не мог противиться ему из пяти великих племен народа Адаля.

Царь же христианский Лебна Денгель, православный и добродетельный, в эти дни сделал своим занятием чтение божественных писаний и размышление об их содержании. Будучи в радостном настроении, он призывал священников и беседовал с ними о писании, развлекая их пением и вином и украшая лучшими одеждами. Дни он проводил, расспрашивая о писаниях у премудрых; что при авве Сарца Денгеле, да будет им мир! Ночью он развлекался с этими священниками, о которых мы упоминали. И на сие делание божественное подвинул его дух божий, чтобы познал он сладость господа нашего Иисуса Христа и надежду царствия небесного и чтобы ради этой сладости он претерпел горечь напастей и искушений, нашедших на него во дни изгнания. Ибо о сем сказал Павел блаженный: "Наши временные страдания сделают нам великую честь и славу.^[4] И другой сказал:^[5] «Братие, не дивитеся еже в вас ражжению ко искушению вам бываемому, я ко чужду вам случающуся, но понеже приобщается Христовым страстей, радуйтеся». Этими и подобными словами наставлял его дух святый и научал терпению, да будет тверд, как Иов и не ропщет из-за напастей, подобающих для испытания веры его, чистой от всякого порока и украшенной всякими добрыми делами. И когда он пребывал в таком делании, на 19-м году своего царствования послал он Дагальхана и повелел ему итти в землю Адаль. С ним он послал сильных и крепких воинов, знающих всякое дело и умеющих сражаться, собрав из всех областей своего царства по племенам и по народам их. Его он поставил над ними военачальником, и он направил свой путь в Ифат. От шума движения этого войска многие трепетали; одна женщина выкинула младенца, бывшего во чреве ее. Придя в землю Адаль, он окружил страну как бы пламенем огня и пленил бывших внутри ее людей и скот, а также мать Качина Абокра, по имени Фат. Когда ее привели к Дагальхану, она сказала: «Какая вам прибыль в том, что вы захватили меня? Теперь будет конец сожжениям и победа ваша обратится в поражение, ибо мой сын — муж храбрый и сильный, склонный к битве, скорый ногами на пролитие крови. Если вы не отпустите меня, не успокоится сын мой, пока не освободит меня из рук ваших». И пока еще эти слова были на устах ее, внезапно прибыл Грань и напал на них, как молния. Тотчас все воины разбежались по своим дорогам, и никто не знал, куда. Конники побросали своих коней, сидевшие на мулах — мулов. И кто был вне дома не входил в него взять то, что в нем, и иже на себе, не возвратился вспять взяти риз своих.^[6] Это произошло в земле Кебот. Из спасшихся от убиения одни пошли по дороге в Даваро, другие — в Фатагар, иные в Ифат и Гедем, ибо у них были различные дороги. Из того, что было в стане, как награбленного из страны, так и принадлежавшего им искони, не уцелело ничто от человека до скота, все попало в руки Граня, как и мать Качина Абокра, которую он освободил из рук их и встретил с великими почестями. И были тогда радость и веселье в стану его, и воины мусульман говорили среди своих племен:

«Сын победитель восстал, покровитель своего народа. Сын могучий взял добычу сильных, пленивших его страну. Сын борец воздал сугубо убийцам своего народа».

Произнося это, они пели песнь назидания, называемую на языке их страны «зекр».^[7]

На второй год после того, как это произошло, вышел из Шембера Курэ этот Ахмед, сын Ибрахима, именуемый Грань за то, что его левая рука была как правая.

Когда он замыслил войну и увеличилось его войско, вошло в него превозношение и надменность сердца, и он выступил в землю Фатагар, чтобы начать войну с сильными, поставленными наместниками в различных областях их страны и чтобы ограбить народ христианский.

Когда царь христианский услыхал о его прибытии и о том, что он окружил город и грабит людей и скот, послал во все области вестников собирать войска, а сам поселился в Амхаре, посещая святые места и гробницы отцов своих, а именно — Макана Селясэ, Атронса Марьям, Дабра Нагуадгуад и Гефсиманию, а затем, собирая многочисленные войска, опытные в войсковом деле, число их дошло до 3100 и более всадников; число щитоносцев неизвестно — их было много — его знает один бог. В эти дни он дал сражение в Шембера Курэ этому мусульманину, которому бог попустил пролить кровь христиан, как Диоклетиану, оставившему бога творца своего, удалившемуся от бога, жизни своей, и служившему идолам из золота и серебра, делу рук человеческих.

У этого мусульманина, войска как говорят, было не более 300 всадников и немного пехотинцев; не стоило считать их вследствие немногочисленности, так что говорили воины царя христианского, превозносясь своей многочисленностью: «Зачем нам сражаться мечами и копьями с этим малым народом — ведь они перед лицом нашим, как комары. Мы могли бы сбросить их с коней без мечей, им нечего сражаться с нами». Эти слова пренебрежения вышли тогда из уст их, ибо они не помнили слова писания: «Поженет един тысящы и два двигнета тмы».^[8] В этот день победа была у мусульман, да явится дело божие; кто умер, умер, кто был схвачен, схвачен, кто спасся, спасся. Тогда стало ясно, что не побеждает множество войска и не малочисленность терпит поражение. Днем победы Граня в Шембера Курэ было 13 Магабита.^[9] После него он вернулся в свою страну с обильной добычей. Сей же православный царь не отчаивался, но хвалил бога, ибо знал, что сегодня победа ему, завтра — другому, как говорят. Это было первое из несчастий, испытание веры христиан, изгнанных, правды ради. Во время этого второго прихода Граня покорились ему все жители области — часть из страха меча, часть из преданности вере его, ибо большинство жителей Даваро его единоверцы. В этот день он победил вельмож царства, бывших с азажем Такла Иясусом и бехтвададом Эсламо, с расом Васан Сагадом, и многих сильных, имен которых мы не находим. До окончания этого года он сжег Дабра Либанос, гроб отца нашего Такла Хайманота, единое собрание Апостольское, 24 Хамлэ. Тогда же сжег он много церквей в Даваро, Фатагаре и Шоа. В следующем году после своего второго прибытия он сжег церкви в Амхаре, гробницы православных царей: Макана Селясэ, Атронса Марьям и другие, которых мы не помним. С этого времени окрепла власть его, и он повелевал от моря Афталя до моря Дачено. Все это было ради назидания христиан, ибо бог навел на них, чтобы показать красоту терпения их, как было явно терпение Иова, когда был допущен к нему диавол и когда он был испытан, как испытывается золото огнем. Ради его сказал Иаков апостол,^[10] брат господень в послании своем в 8 главе, прославляя следующих стопам его: «Мы ублажим тех, что терпел терпением Иова». Раньше всего он навел на верных Диоклетиана, чтобы мучить их различными муками.

Истории этого неверного и изрядства сего царя христианского мы не описали подробно до конца, ибо это уже существует написанным в одном монастыре в Эмфразе,^[11] как сказал один учитель: «Нежелательно повторять слова».^[12] После исполнения всех добродетелей Авраама, верный в делах своих, праведный в облагодетельствовании нищих и убогих и в делах изгнанных правды ради, их же есть царство небесное, почил он от трудов мира сего и переселился к милосердию бога преславного и вышнего. Погребен он в монастыре аввы Арагави, именуемом Дабро Дамо. Бог да упокоит душу его на ложе Авраама, Исаака и Иакова. Молитва и благословение сего праведного царя Лебна Денгеля да будет с сыном его, царем нашим Сисиннием,^[13] о котором повествует четвертая глава и изрядства которого мы желаем явить. И нас да упасет дарование духовной помощи его и да управит красота праведности его евангельской во веки веков. Аминь.

История царя Клавдия

I. Во имя св. троицы прославляемой и благословенной устами всей твари начинаем благословив имени благословенного господа нашего Иисуса Христа, совершение всякого благословения и изречем: «Благословен сын единородный, господь наш Иисус Христос, глава церкви, вложивший орудие словесное в уста животного словесного и создавший ему для сердца рог трубящего, коим познается тайное и открывается сокровенное. И он поможет нам, владыка конца и начала, и он поведет нас по пути слова и угладит нам трудности речи, и споспешествует нам во всем и среди всего. Ему слава всегда из славословий немолчных во веки и во веки веков. Аминь».

II. Начинаем писать повествование прекрасное и сладостное в устах и в гортани более меда и сахара, которое приобретает блаженство для ушей, слушающих его, и подает радость разумным, как соединение пения и вина — повествование из истории и речей царя славного и великого, великоименитого, изрядного памятию, деяния коего прославлены более деяний отцов его, коего установления хороши, законы чисты, свидетельство верно, суд праведен, приговор справедлив, повеления светлы, царя Map Кладвия, государя великой Эфиопии от конца ее до конца ее, повелителя над всеми ее куалами и дегами, над всеми ее горами и равнинами, над всеми ее озерами и островами, над всеми ее мудрыми и неразумными, над всеми ее господами и рабами, а равно повествование о победах его над врагами, которых он покорил от Бар Аджама до Бар Саададины, не встречая ни от кого противления. Эти повествования о победах его и всех деяний его, как они были, мы расположим в подобающем месте и на подобающем месте — об отцах его и о рождении его, как оно было.

III. В 7000 г. от года мира был царь в граде великом, о чем изложено в предшествующей части повествования, царь боголюбивый и человеколюбивый праведный Лебна Денгель, сын Наода, сын Баэда Марьяма, сын Зара Якоба, сын Давида. Царствуя, он подчинил свое поведение уставам церкви и на троне служил служением кафолическим, уклоняясь от определенного ему единым вселенским собором. И из деяний прежних царей творил достохвальное и отвергал порицаемое. И посему сошла на него благодать божия и вошла в сердце его любовь к святому браку единого жениха на единой невесте по уставам церкви для мирян. И он ввел жену прекрасную, украсившую себя служением мужу своему и она была послушна супругу своему, как Сарра Аврааму. И он сделал ее царицей и посадил одесную себя в ризах позлащенных одеянную и испещренную, так что она забыла людей своих и дом отца своего, ибо возжелал царь доброты ее.^[14] Имя сей царицы Сабла Вангель.^[15] Он имел от нее благословенных сынов и дщерей и они были, как новонасаждения масличная, окрест трапезы его,^[16] а ее имел, как лозу плодовитую в чертоге дома своего. И одним из сыновей, которых она родила ему, и был сей Map Клавдий, сын благословленный и святой, о коем сие доброе повествование, доблестный, упасший все народы жезлом железным.^[17]

IV. В сии дни победы перешли в руки мусульман Бар Саададина, и они осилили церковь эфиопскую и они победили во всех битвах на востоке, западе, юге и севере, разрушили все дома молитвы, стены которых были сооружены из золота, серебра, драгоценных камней из камня индийского. Они перебили множество верующих мечами и пленили юношей и дев, мальчиков и девочек, и продали их в рабство из самых позорных. Тогда многие из верных оставили веру церкви христианской и совратились в веру мусульман, а тех, которые остались в вере своей, не было и одной десятой. В эти дни был голод великий в земле Абиссинской,^[18] подобного которому не было ни во дни царей Самарийских, ни во дни разрушения второго храма, ибо огонь возгорелся от гнева божия и попалил до глубины ада и пожрал землю и плоды ее. И были посланы зубы зверей вместе с ядом на лицо земли.^[19]

V. В это время был изгнан с престола своего царь праведный, отец того, о ком говорит сие повествование, и скитался из пустыни в пустыню в голоде, жажде, холоде и наготе.^[20] Он предпочел земному царству и блаженству блаженство изгнанных правды ради, тех бо царство небесное. Из чад сего царя праведного одни умерли от меча, другие были пленены и вернулись. Историю возвращения мы поведаем во время благоприятное — благовременность от бога, которому слава. Из всех их Map Клавдия, о коем сие повествование, сохранил хранитель всех, как сохранена была жена и ее сын от змия великого, которого видел Иоанн, зритель видения на острове Патме. ^[21] И таким образом сей сын жил со своим отцом несколько лет, принимая с благодарением нашедшее на них, не давая безумия господу богу своему, как царь Эдомский ^[22] во дни оны. И когда было угодно богу славному высокому, нашло на отца сего отрока, избранного из тысяч, великое смятение (постигающее) тварь человеческую — он преселился милостию бога высокого и преславного от трудов к покою и от рабства к свободе. И после этого воцарил бог Map Клавдия над царством прекрасным и посадил его на престол отца его (даровав) премудрость, ведение и разум, как Соломону, сыну Давида. И не было никого, кто бы зазирал его юность ради великой мудрости его и разума, подобных которым не бывало у стариков. И вместо царского земного помазания помазал его дух святый помазанием небесным елеем радования паче причастник его и возвеселив его от тяжестей слоновых.^[23]

VI. В первый год по воцарении его начал бог преславный и высокий воздавать по малу церкви воздаяние благое в веке сем до пришествия дня воздаяния в веке грядущем, за испытание вере ее, за искушение, нашедшее на нее рукою Ахмада, сына Ибрахима, известного мусульманина, вместе с голодом, жаждою, наготою и многими напастями, недостойными века. И было для нее превосхождение от голода к сытости, от жажды к напоению, ибо закапал мед с гор и с холмов молоко на всех ^[24] сторонах их. И в сей год начал Map Клавдий проявлять свою ревность в любви к Иисусу Христу, ему же слава. И хотел он воевать с мусульманами. Повесть о войнах, битвах и победах его мы расскажем в подобающем месте.

VII. Рассказывают, что предрек ему отец его в его юности, что он одолеет врагов и сокрушит народы, как сосуды скудельничи ^[25] и что пошлет ему бог жезл железный из Иерусалима горняго и что он господствовать будет посреди врагов своих,^[26] ибо на отца его сошел дар духа пророчества, священства и царства, как на Мельхиседека и Давида. Еще говорили, что отец его наставил его силе священного писания, более чем братьев его, наставил весьма, ибо он обладал великим разумением, а дед его был сведущ в книгах закона извне и внутри их. Сверх сего он был изрядный учитель, наставлявший его изрядным деянием людей, прилепившихся богу преславному и вышнему, как святые пророки и апостолы. И в сих и в подобных обычаях возрос Map Клавдий и укрепился силою святого духа и научился всему учению церкви еще в ранней поре жизни своей. После этого он научился ездить на коне, напрягать лук, охотиться на зверей и всем обычаям войны, как подобает царским детям, ибо к сему побуждало его дело божие, чтобы он воздал отомщение за кровь рабов господа небесного пролитую и чтобы снабдил сыны умерщвленных по величию мышцы своей и чтобы воздал соседям противящимся седмерицею в недра их за вражду, которою они враждовали, и за поношения, которыми они поносили. И был бог преславный и великий споспешником ему в деянии, ниспосланном ему и бывшем его заботой.

VIII. Теперь расскажем, что мы опустили в предшествовавшем изложении. Когда воцарился Map Клавдий и воссел на престол отца своего в праведности и был поставлен пастырем над стадом эфиопским, то начал обходить города и селения и собирать рассеянных овец, стараясь уврачевать тех из них, кто был уязвен. И он не страшился врагов, подстерегавших на дороге, не трепетал пред множеством их, будучи сам с немногими людьми. И он веровал в слово истинное, изреченное вдохновением бога препрославленного и вышнего: «Поженет един тысящи и два двигнета тмы.»^[27] И он направлял путь свой, сохраняя слово бога препрославленного и вышнего и не полагаясь на коней и множество войска. И когда таким образом он переходил из города в город, застигли его внезапно два войска мусульман со множеством народа; крепость их была, как дикой маслины, а многочисленность, как саранчи. А сам он был с немногими людьми, уцелевшими от прежних избиений, подобно тому, как лев оставляет голову или ногу из своей добычи. Но эти обе причины не воспрепятствовали ему вступить в битву с врагами; он встретил их с мужественным сердцем и лицом, более твердым, чем скала, подобно тому, как встретил один из людей Иудейских исполина, поносившего воинство бога препрославленного и высокого. Тогда победа разделилась поровну: сначала он был победителем, потом победил Аббас, начальник воинства тогдашней битвы. Но Map Клавдий был также высок рукой ради начатия войны с мусульманами; если он побеждал, не превозносился, если был побеждаем, не посрамлялся лицом, ибо помнил слово, сказанное премудростью чадам своим: ни победителю не подобает превозношение и слава, ни побежденному — позор, посмеяние и укоризны, ибо всегда побеждающий и не побеждаемый — один бог, имя которого славно.

IX. После этого Map Клавдий перешел через две реки к земле Шоа из земли Тигрэ, чтобы видеть свою паству, пребывающую там в праведности и обойти народ свой, живущий в правости. Он прибыл в страну, в какую хотел, в месяце Хазиране,^[28] который есть месяц Санэ, начало зимы^[29] у абиссинов. И он зимовал в городе, который ему понравился, молясь богу препрославленному и вышнему о всех людях христианских, да будут они благословенны и вознесены и да удалит он от них горькое утеснение. И Map Клавдий печалился весьма о своем народе, печалился более, чем о себе самом.

X. В то время воцарился Насрадин, сын имама Ахмада на востоке Эфиопии в земле, именуемой Даваро, по воле своего отца. У него было много войска — до тысячи всадников и десяти тысяч пехоты. У Map Клавдия было не более 60 или 70 всадников и также немного пехотинцев, но по великой ревности к церкви бога препрославленного и вышнего он отважился вступить в битву с мусульманами и искал смерти, говоря: лучше смерть в чести и славе, чем жить в позоре. И еще сказал он: «Кто умертвит душу свою честной, даст ей жить, а кто сохранит ее живой, но опозоренной, тот умертвит ее и уничтожит». Победили мусульмане и умертвили начальников его войска, ибо не дышал дух бога препрославленного и вышнего из-за грехов народа и прогневлений их. Ему же сохранил бог препрославленный и вышний жизнь, ибо жизнь всего народа зависела от его жизни. Вместе с тем он не медлил духом и не ждал долго, чтобы отмстить мусульманам — рука его была высока и меч не возвращался в ножны. После этого он возвратился в страну, где зимовал и сделал ее и зимним и летним пребыванием.

В эти дни облеклась церковь в силу и начала переходить к возвеличению от унижения. Пали в сие время многие из вельмож исламских и их людей от железа, что в руках юных воинов из воинства сего славного царя, историю которого мы исследуем. Упомянутые воины были соседи и восставшие; они укрепились на вершине высокой горы среди гор Ифата. В это время царь Насрадин стал воевать с этими воинами, и они победили его и убили тысячи из его войска, и царство перешло к богу и Христу его. А царь Map Клавдий, победив, не величался, подобно победителю, и не превозносился силою своею, как другие сильные, но был смирен во всех путях своих, как Давид, не превозносившийся своею крепостью, будучи, подобен агнцу пред львом и медведем.

XI. Во второй год царствования Map Клавдия церкви была дарована победа от бога препрославленного и вышнего и началось то, что записано в истории возмутившихся.^[30] В этом году многие воины из верных, которые перешли из веры своей в веру мусульман, возвратились к вере церкви. И присоединились к стану Map Клавдия многие сильные из стана имама Ахмада и из стана Симеона визиря и другие вельможи врагов. При таких обстоятельствах прошла зима и лето этого года; царь славный, Map Клавдий, оставался в стране упомянутой и названной «Дом зимы и лета». И вся его работа там состояла в том, чтобы ничто не было выше желания воевать с врагами господа Христа и церкви, ибо он был ревнитель изрядный царствия небесного, а не царства земного, которое приложилось ему за то, что вознеслось его искание им царствия божия и правды его.^[31]

XII. Во второй год царствования Map Клавдия снова церковь победила в Тигрэ врагов мусульманского племени, что в Арафта небольшой частичной победой, ибо полная победа была дарована только Map Клавдию, которому да будет мир — его не было тогда в земле Тигрэ, но он находился в стране, о которой мы упоминаем, почему церковь и не могла достигнуть полной победы, о чем мы и упоминали в начале этого повествования — его поставил ее главой Иисус Христос после себя, главой, укрепляющей все члены, и орудием, которым победила церковь. Ибо в этом году поднялись из моря чада Тувала, сыны Иафета, Мужи сильные и крепкие, жаждущие битвы, как гиены, стремящиеся к бою, как голодные львы.^[32] Они помогли церкви в войне с мусульманами и начали побеждать. Когда же они думали достигнуть полной победы, это не было дано им, но поборол их имам Ахмад — он «уби множайшие их и избранные их запят».^[33] Их вождя мощного и крепкого сердцем,^[34] подобным железу и меди, он умертвил недостойным образом, захватив и связав, что есть участь слабых и бессильных. И все это постигло их, ибо тогда не была их война при содействии Map Клавдия, которому дарована победа и сила и который достоин разогнуть запечатанную книгу времен и разрешить печать ее и именоваться победителем.^[35] Это будет понятно из того, как погиб имам Ахмад от руки Map Клавдия. Всю историю смерти его, как она произошла, мы поместим после — опишем в подобающей части изложения.

XIII. В этом году бог препрославленный и вышний ниспослал свою милость на всю землю Эфиопскую и даровал мир стране рукою посланника своего, о котором говорит сие доброе повествование. Весь народ — мужчины и женщины, которые ели корни деревьев от великого голода, стали попирать ногами хлеб, как камни в этом году; люди одетые в шкуры, появились в белых одеяниях. Отвращен был меч ангела смерти, покрывавший всю землю всецело, как облако, по молитвам сего царя, жертва коего была приятна, как жертва гумна Орны. Раздались песни на всех путях вместо гласа рыданий, который прошел, печаль обветшала и сменилась, как покрывало; обновилась и была юной радость, дни которой были забыты, погибли и прошли. Дети получили молоко для питания, старец — елей для умащения седин. Небо дало дождь, земля — всякие плоды свои. Наслаждение, довольство и благополучие, наставления во время его мы опишем в их последовательности в соответствующей главе; владыка соответствия — бог, имя коего да будет благословенно.

Придите все собрания христиан, ублажим изрядного царя Клавдия, рукою которого явилось благополучие, ибо написано сказанное: «Бог пошлет благо стране, но блажен тот, рукою которого пришло б благо». Также сказано о напасти: «Бог пошлет напасть стране, но горе тому, рукою которого приходит напасть».^[36]

XIV. В третий год царствования славного Map Клавдия царь Насрадин снова начал войну с соседями, о которых мы упоминали, в месяце Тито — первом месяце, т. е. Маскараме, и с Эфиопией произошло много сражений и победили они его под кровом царя помазанного, который был вблизи их и перебили тысячи из вельмож его и коней делали добычей; они их разделили, а всадников бросили о скалу. И посему напал ужас и внезапная смерть постигла царя Насрадина, причем осталась неизвестной причина его смерти. Одни говорят, что его напоили ядом, другие, что он умер от душевной болезни, умерщвляющей внезапно дуновением. У нас нет желания проверять эти рассказы, но да будет прославлен бог, умертвивший его.

XV. В этом году, в седьмом месяце, месяце Тишрине,^[37] первом месяце (года от) сотворения мира, втором после того, как солнце проходит в среднее окно, большее из окон,^[38] как это написано в сирийской книге небесной сферы, направил путь свой царь Map Клавдий в Тигрэ, где был имам Ахмад и все войско. И был вместе с ним Марк Франк,^[39] пришедший с письмом франкских послов, которые писали к нему, побуждая поставить под свое покровительство их стан и защитить их своим покровом от гнева народа.

XVI. В месяце Тишрине втором, седьмом месяце, из месяцев евреев и третьем из месяцев Пятиградия,^[40] он пошел в землю Вагара и начал войну с силами имама Ахмада и победил их и убил сеида Мехмада, начальника неприятельского войска.

Он устремился на все мусульманские селения, которые были там, сжег некоторые из них, разграбил все города, бывшие под властью ислама. Это была первая победа, одержанная рукою Map Клавдия — знамение победы церкви.

XVII. Здесь скажем несколько о доблестях его и немногое о деяниях его славных. Повесть о победах его последующих и последних мы сообщим потом, когда бог направит. Таков был нрав его, как мы видели и слышали, и узнали. Он возлюбил бога всем сердцем своим и всею мыслью своею и всею душею своею и возлюбил ближнего своего, как самого себя.^[41] Он был милосерден и сострадателен ко всей твари и к людям, и к животным, и к птицам, и к пресмыкающимся, все, что он видел, он жалел. И когда он думал о печали ближнего своего, проливал слезы очей своих от великого сострадания, что в сердце его. Он был весьма смирен и не хотел превозноситься над высокими горами гордых. Он не величался, когда побеждал, и не стыдился, когда был побеждаем, как мы сказали раньше, ибо знал, что сегодняшний день — ему, а завтрашний другому. Он был чист сердцем и не мстил тому, кто делал ему зло, но оказывал ему добро, как одному из тех, кто сделал для него добро, ибо облекся в подобие небесного человека, который сказал в учении своем: «Любите врагов ваших»^[42] и явил это на деле, когда просил прощение тем, кто распинал его, и сказал: «Отче, не вмени им греха».^[43] Являя множество благости своей, он назвал делом неведения совершенное ими сознательно.

Таким же образом сей Map Клавдий просил оставления грехов тем, кто согрешил достойно смерти. Он даровал жизнь тем, которых назвали чадами смерти. Когда он шел по этому пути, десять мужей эфиопских, которые поддерживали мусульман и творили зло дому отца его и убили братьев его, даже Map Виктора (?),^[44] его старшего брата, достались в его руки и он отплатил им добром, как воздают друзьям и родным. Он призвал их, чтобы они были общниками в царствовании с ним и не вменил им того, что они захотели быть с ним общниками в страданиях; тех, кого он призвал, он и возлюбил, а кого возлюбил, тех и прославил ^[45] и возвратил из рассеяния в веру, которая увеличилась. Сидя на престоле царства, он никого не казнил мечем, как иноземные цари, но его приговоры соответствовали кресту, как приговоры семи судей,^[46] постановления проводились с терпением и умеренностью, уже после того, как его оскорбили тысячами грехов. И если бы мы решились описать все его доблести и изрядства, то для пишущего это было бы тягостно, а возвещающий утомился бы и умолк молчанием неразумных, которые умолкают не размышляя; ибо когда мудрые умолкают и не говорят устами, помышление сердца их возвещает разум ^[47].

XVIII. Желания побуждают нас воспомянуть прочее из истории войн и побед царя нашего Map Клавдия, которому да будет мир.

XIX. В сем третьем году, в последнем месяце из месяцев еврейских, в шестом месяце из месяцев коптских, в месяце поста великого из постов церкви в год 7035 от сотворения мира, 28 числа упомянутого месяца,^[48] в среду, сразился господин наш Map Клавдий с имамом Ахмадом эбн Ибрагимом у которого войско было многочисленно, как саранча — его количество превышало тысячи тысяч и тьмы тем. Они стояли, готовые к битве, будучи сильны, как львы, и быстры, как орлы. Были среди них всадники, одетые в броню железную, были пехотинцы, полагавшиеся на свои шиты и крепко державшие мечи и копья. Были такие, которые напрягали лук и стреляли как сыны Ефремовы,^[49] были и сражавшиеся огнестрельным оружием, как воины Иоанна,^[50] и они казались видевшим их кипящими, как котлы, обращенные к северу.^[51] Были метавшие камни из пращей. У всех их не было страха перед боем, но в час его они устремлялись готовые, как охотничьи псы, увидавшие зверя в первый раз. Воинов же Map Клавдия было так же немного, как воинов Гедеона, отобранных при помощи воды, но шла с ними сила мощная, которая прокатилась в стан Мадианский, как ячменный хлеб. И царь Map Клавдий не устрашился множества воинов исламских, их ужаса, тяжести сердца их и уверенности духа их; не вспоминал он жизни их, что они раньше жили, побеждая в бою и не будучи побеждаемы, открывая запертые неприступные города и стремясь к битве, как олень к источникам воды.^[52] И была великая битва между ним и имамом Ахмадом, и бог вышний — да будет благословенно имя его — украсил царя Клавдия — да будет над ним мир, как победителя. Имам Ахмад умер от руки одного из рабов его;^[53] перебито было множество воинов из Туркоманов и из войска Бар Сааддина, из оставшихся половина бежала по дороге к морю с женой Имама Ахмада, а половина захватила Мехмада, сына Имама Ахмада, и предала его в руки славного царя Клавдия, покорившись под ноги его. Он же, милосердный и благостный, не воздал злом тому, кто творил против него злое, но поступил с ним, как благодетель.

XX. В день, упомянутый в начале этого повествования, многие, преступившие против него и против дома отца его и матери его и против всех церквей, которые были под их царством, возвратившись под его власть, были в безопасности по его милости и благости, и никто не сделал им зла, даже пес не прикоснулся к ним языком. Только одного, злоба которого восходила до облаков, убил хитростью один их португальских воинов,^[54] причем на это не было воли царя Map Клавдия, над которым да будет мир.

XXI. И была тогда красота церкви народа яко дубравы осеняющия, яко сада при реках, яко кущи, юже водрузи господь, и яко кедров при водах, и яко кущ Иаковлих и домов Израилевых пред требищами Моава.^[55]

XXII. Окончился круг этого года. В следующем году был ниспослан нам на землю великий голод, как наказание от бога преславного и вышнего, ибо бог — да будет благословенно имя его — бывает и кроток, бывает и грозен, но его гроза не та, что у людей, и его милость не такая, как у человеков. В эти дни сей царь милосердный питал народ свой на всех путях, как питает отец детей своих.

XXIII. После этого, в месяце Хазиране, третьем месяце евреев и десятом из месяцев абиссинских, славный господин Map Клавдий — над которым да будет мир, перешел через две реки и устроил зимнее пребывание в стране Агай. В эти дни воцарился визирь Аббас над мусульманами, которые были в Бали, Фатагаре и Даваро, и сказал: «Выше неба поставлю престол мой, воздвигну трон мой на вершине гор, что к северу».^[56] Он сделал набег на города, бывшие близко от славного царя Клавдия, и говорил надменное на него и на вышнего, создавшего его, и на церковь и не знал притчи, которая кажется поистине сказана для него среди говорящих: «Разве возносится секира над секущим его? Или пила над тем, кто пилит ею? Или разве превозносится жезл над тем, кто держит его?»^[57]

XXIV. Царь же Клавдий не трепетал пред столкновением с ним, но уповал, вспоминая то, что прежде сделал для него бог — благословенно имя его! И народу своему напоминал он это, как напоминал пророк Моисей сынам Израилевым по ту сторону Иордана. В этом прошло три месяца зимы эфиопской. Он терпел поношения врагов, как терпит лев, пока не съест мяса добычи своей и не выпьет крови того, кого умертвил. Так и он терпел определенное время до дня, угодного богу прославленному и вышнему.

XXV. Во второй месяц^[58] из месяцев эфиопских и египетских, в месяц седьмой из месяцев еврейских, прибыл царь Клавдий землю Вадж после многих переходов. Услыхав об этом, визирь Аббас поднялся из земли, в которой он пребывал вместе со всеми вельможами своими и войском, и спешил, как бешеный пес кусать и говорил, трубя в рог: «Я устремлюсь, как сильный конь». А царь Клавдий ждал встречи с ним, как ждет жених, ибо сердце его было готово уповать на господа, он был тверд и не боялся дондеже воззрит на враги своя.^[59] Их встреча произошла в день, когда судил бог — прославлено имя его! Он дал царю Клавдию венец, чтобы победить, и он выступил и победил. И пал Аббас и все его вельможи от меча. И собрались птицы на пир от бога великого, чтобы пожрать мясо царей и мясо вельмож, и мясо крепких и мясо коней, и мясо всадников, и мясо всех свободных и рабов великих и малых. Убежавшие от истребления были добычей народа — их убивал всякий встречный, как оставшееся после льва бывает добычей мелких зверей, как лисиц и других. Этим деянием царь Клавдий — да будет над ним мир, отдал своему народу в наследие землю, благословенную, текущую медом и молоком, чтобы он поселися в домах, которых не строил, пил из колодцев, которых не копал, собирал с полей которых не засевал. И стадо яковитское, пораженное и блуждающее по пустыне западной, он искал, и найдя, понес на раменах своих и радовался ему более, чем тому, которое не было потеряно. Тех, кто приходил к нему из стада западного, он не прогонял и не удалял вон, но создал едино стадо единому пастырю. Когда кто-либо из сделавших ему зло приходил к нему, он не удалял его, как моавитянина или аммонитянина, преступивших против сынов Израилевых.

XXVI. В эти дни послушал бог небо, и небо послушало землю, а земля послушала хлеб и вино, хлеб же и вино послушали людей. И был мир на всей пастве и на всем народе, не было поносящего и гневающегося, не было обид. Ребенка не обижал взрослый и знатный простого. Были из мудрых, которые говорили об этих днях: "Это время, о котором сказано в слове о первой субботе: «в те дни избранный сядет на престоле своем и тайны премудрости пройдут из мыслей его и из уст его, ибо господь духов даровал его и прославил его».^[60] И в те дни «горы взыграют, яко овни, и холмы, яко агнцы овчии»,^[61] упитанные молоком, и смерти не будет к тому, ни плача, ни рыдания, ибо прешел прежний образ. На полях, где играли демоны и привидения, резвились дети, и старцы проходили ворота города, все с жезлами, в руках. А царь Клавдий, над которым да будет мир, устроил себе пребывание в одной из области земли Даваро и сделал местом своего двора страну Аграро, из которой было даровано благословение всем городам Эфиопии, богатство и довольство. Оно дало ему возможность восстановить разрушенные храмы и было ключом для закрытых.

XXVII. В это время царь Клавдий, над которым да будет мир, не успокоился от войны. Он воевал с областью Хадья и с галласами и победил их; пленил их сыновей и дочерей и заставил их черпать воду и рубить дрова,^[62] а сильные были для него забавой. На некоторых из них он наложил подати и поставил над ними царедворцев. В этих и подобных деяниях он провел в упомянутой земле три года.

XXVIII. В эти годы вознесли главу мусульманские племена и спустились в нижнюю часть земли Даваро. Сразился с ними наместник этой страны, победил их и убил многих из них. Он взял в плен Вараба Гота, брата царя Адаля, и Али Гарада, сына Дельвамбара, старшей дочери Махфуда, жены Имама Ахмада; их отдали царю вместе с большой добычей, и конями и мулами. В эти годы царь проявил много силы и совершил дивные дела, которых не совершали ни его предшественники, ни те, которые были после него.

XXIX. Как мы упомянули раньше в рассказе, во дни Имама Ахмада был пленен Мина, брат его, который был царем после него. Его увели по ту сторону большого и обширного соленего озера и отвели в землю Забид или Мединет Меслим, подчиненную Египту, и с ним двух дочерей из сыновей одного отца — Лака Марьяма, сына Романа Варк и Лака Марьяма, сына Амата Денгель. Всех их он выкупил и вывел из пещи железной, сокрушив врата медные и сломав засовы. Взамен их он отдал Махамада, сына Имама Ахмада, приложив 1000 неваев. После этого царь Клавдий, над которым да будет мир, съехался со своею матерью царицей и с братьями и сестрами и устроил с ними праздник во все дни, пока они были вместе. И сестрам своим он устроил брачные торжества, как достойно царевнам.

XXX. Здесь побуждает нас желание возгласить немногое из многих похвал его, чтобы затем вернуться к его истории, ибо написано: «восхвалим мужи славны»^[63]. О господине славный Клавдий, кем называют тебя люди? Одни называют тебя Таанимом,^[64] который из любви к своему народу искал гибели, чтобы избавить его; другие называют тебя Иисусом, погубившим вражеских царей и их князей. Иные зовут тебя Бараком и Гедеоном, избавившими сынов Израилевых от руки врагов их и изведшими их из среды зубов их. Иные зовут тебя Давидом, поразившим камнем иноплеменника, поносившего воинство бога живого. Некоторые уподобляют тебя Езекии, во дни которого паслись вместе лев и телец и встречались посев с произрастанием, сбор плодов с жатвой. Другие уподобляют тебя Иосии, разорителю требищ, но есть и такие, которые ставят тебя выше и изряднее этих трех царей, ибо книга пророка Самуила называет Давида мстительным из-за его поступка с вениаминитянами и сынами Сурии.^[65] У тебя же душа более чистая, чем у них всех, и подобна душе ребенка, которого поставил спаситель среди учеников своих. Что до Езекии, то вспоминают его превозношение и его мысль, что он будет жить вечно, почему бог прославленный и вышний наслал на него тяжкую болезнь груди, которая есть место превозношения. Ты же был весьма смирен и не величался духом более, чем все стадо, что было под твоим пастырством. И Иосии не была дарована победа, подобная твоей. Посему хорошо поступали прежнее сравнивавшие тебя с ними, но с другой стороны не худо делали и последующие, ставившие тебя выше их, о, ты премудрый, как Соломон, истолкователь загадок,^[66] ведец, как Даниил в суде.

XXXI. Теперь поведаем в сем повествовании о том, как совершил царь Клавдий, да будет ему мир — деяние, о котором мы говорили выше. Он поставил вместо себя Фануила из начальников своего войска над всеми областями востока, как Даваро и зависящие от него. Сам он пошел к западу, напутствуемый молитвой аввы Иосифа, тогдашнего митрополита. Причиной похода была война с народами, не служившими богу владычествующему и не подчинявшимися помазаннику его. Эти народы обитали на конце земли Дамот. Было это на восьмом году царствования его, на 7040 от сотворения мира, когда солнце было во главе знака овна, в месяце известного поста.^[67] Он совершил пасху поспешно на пути, чтобы прибыть, куда хотел, и исполнить желание свое. Подобно сему совершил пасху Израиль, когда исходил из Египта дом Иакова от народа врагов. После пасхи главный господин Клавдий пошел своим путем и совершилось все, как подобало. Теперь мы задержим продолжение этого повествования и поместим его в подобающем месте и сообщим здесь посредствующий рассказ о том, что произошло между Фануилом и силами мусульман и между военноначальником их Хасгуэ Дином, как они сразились друг с другом и победил один из них.

XXXII. В этом году, когда услыхали племена мусульманские, что царь Клавдий крепкий и сильный, отправился воевать на запад, сделали набег на восточные области, о которых мы упоминали. Сразился с ними Фануил, запевший: «Сам царь» …^[68] и победил их с помощью господа Христа, бога святого Клавдия и перебил сотни и сотни их, и никто не уцелел, кроме полководца, который убежал с позором и немногих из его войска, как-то: Hyp и другие. Он отправил трофеи к царю и царице — матери много коней и воинского снаряжения и боевых доспехов.

XXXIII. Царь же Клавдий — да будет над ним мир — решился отправиться в страну злых народов, о которых мы упоминали выше, и оставался там шесть месяцев, сражаясь с переменным успехом. Затем в конце концов он победил эти народы; одни из них умерли от меча, другие ушли в плен, уцелевшие подчинились ему и склонили свои выи под иго служения ему или поневоле, или но желанию, ибо власть его окружала, как кольцо их всех, и желавших и нежелавших, опередивших и запоздавших. Благословен бог, у которого победа. Он присуждает ее уповающим на него!

XXXIV. После пребывания здесь, царь Клавдий вернулся в известный нам город на востоке, где были его мать, братья и сестры, и придя сюда, разделил добычу, которую получил: скот, людей, золото и серебро; и не только между ними одними, но он дал радость и всему народу, разделив Сикиму^[69] и раздав рабов и рабынь из сынов и дщерей их, чтобы быть им водоносцами и древосечцами.^[70]

XXV. В эти дни возгорелось рвение его, как огонь,^[71] и он написал военноначальнику Фануилу послание с полномочием идти на Бар Сааддина и сразиться с мусульманами, которые были там. И он поступил, как было приказано, пошел, сразился и убил одного из царей их; другой спасся нагой, бросив все, что у него было, ибо повеление господина его шло с Фануилом, будучи знамением победы, как воинское знамя и значок. Он отослал все трофеи своему господину, который послал его, ибо он шел не за тем, чтобы исполнять волю свою, но волю пославшего его. После этого прибыл тот, кто является, чтобы победить каждого смертного, и унес его в страну подобных ему. При всем же этом у царя Клавдия — да будет над ним мир — руки и мышцы были высокие, ибо он — чаша златая в руке бога, который напоил из нее все народы вином гнева своего.^[72]

XXXVI. На десятом году своего царствования,^[73] замыслил царь Клавдий — да будет над ним мир — бороться с врагами господа Христа и церкви и поставил себе целью разорить страну мусульман, как они разорили его города, и возложить на головы их иго. И он совершил то, что замыслил, и не замедлил тем, что решил. Он отправился на Бар Сааддина, и бог шел пред ним. Все деяния, совершенные им на пути во время ночевок и днем и число дней похода описаны в Берямине,^[74] т. е. сказании о днях.

XXXVII. Дойдя до Бар Сааддина, царь Клавдий пробыл там пять месяцев, и в это время возвратил пленение христиан, яко потоки югом,^[75] и пленил сынов и дщерей мусульман, разрушил столпы их из камня (?)^[76] и дома их из дерева и сделал все достояние их своей добычей. Царя их он согнал с престола и не оставил из его имущества даже мочащегося к стене.^[77] Из двух вождей мусульманских сил младшего Аббаса он захватил, связал и отправил в страну, где содержатся узники, а Нура, из племени Сухавьян, сына Муджахида, он прогнал лишенного всего его добра камнями и палками, как гонят пса, привыкшего к запаху жира.

XXXVIII. Время нам рассказать остальную часть его истории, ибо время есть для всего. Царь Клавдий не успокоился от битвы, но поднялся на горы мусульман и пленил то, что нашел там от человека до скота. Затем он разрушил укрепления их и открыл их запертые города, землю их, землю Адаль, он сделал обитаемой птицами; он разрушил сооружения их, а птицы сделали их себе домом и стали их места работы и жилища жилищами голубиных птенцев. И в один из дней он обрел потерянную овцу из дома Наода, отца своего,^[78] и вернул ее в страну свою, неся на раменах своих и говорил бывшим с ним: «Радуйся со мною, яко обретох овцу мою погибшую ^[79]». Остальная часть истории не написана в этой книге: об опустошении Адаля и соседних с ним областей написано в книге Врат царских. ^[80]

XXXIX. Се подвизает нас желание в душе нашей, да напишем нечто от слов о нраве его. Когда бог славный и вышний даровал ему престол, не отступавший от своего достоинства, которое есть правда, и царство, не удалявшееся от справедливости, и мудрость, светлость которой не омрачалась, царь Клавдий наставлял себя не допускать клятвы до уст своих и ударов до рук своих, но все стяжание его было молчание и терпение. И работы царства не отвлекали его от молитвы; он был прославлен среди добрых — надеющийся среди мудрых; его надежда не падала более, чем у братьев его. Никто из чад его дома не шел иным путем, все следовали по его стопам. Никто не мог пренебрегать его властью, полное согласие было в его стане; он был боголюбец и человеколюбец. И ради великой любви его был бог с ним и не отступал от него, охранял его всецело; когда он находился в своем доме, он управлял бывшими под его властью всеми слугами справедливо. Никого он не опечалил; по обычаям дома его всякий имел к нему легкий доступ и был близок к нему. Он призывал господа, и он услышал его, и его милость и обетование не удалялись от него. Он любил бедных в своем доме и сострадал к странникам, давал им по желанию, сообразно потребности, одежду или пищу и удерживал их милостиво во вратах своих от часа утреннего до вечера и от часа вечернего до утра; ибо не отходила милость от жилища его и он хранил правду вовек. Он не был побеждаем вином и не впадал в многоречие; он улучшал жизнь обитавших с ним, не отталкивал работающих и не презирал труждающихся, но гневался на ленивых. Не было в дни его войны, убийства, смятения вражды, печали и голода, но все дни его были днями радости и мира, никто в дни его царствования не входил в страну его в печали.

XL. Снова начнем писать повествование, прерванное нами в прежнем отделе. Сейчас царь Клавдий, вернувшись с похода, нашел свой царствующий град в пределах, определенных ему, и пользующимся совершенным миром. Он был обеспокоен лишь небольшим смятением из-за набега людей дальних, именуемых Галла. Царь Клавдий, милостивый и щедрый, распределял каждому по мере его достоинства. Для сына он был как отец, для отца — как сын. Одному он давал город, чтобы тот мог укрыться в нем и спастись от убиения, другому он исполнял все, чего хотела душа его, и давал жить при своем дворе. Для собрания рассеянных и соединения в одно обширное место изгнанных он устроил город из городов области Вадж. И он оставил обычай царей эфиопских переходить из страны в страну до часа упокоения непреходящего и до дня успения вечного. Он основал в одном городе высокий столп и красивый; в нем были изваяны изображения из золота и серебра; на вершине угла был положен дорогой камень мрамор. Он также устроил чертог красивый и украшенный золотом и драгоценным камнем извне и внутри. Он окружил его длинной стеною. И все это было делом искусства сирийских и армянских художников и премудростью премудрых франков и египтян. Здесь были выстроены два здания для церкви. В небольшом расстоянии от этого места он выстроил для себя дом и поместил в нем белых голубей, которых принес из страны Адаль, поручив заведывание ими одному из старейших израилевых, ^[81] поставленному над птицами, которые сгоняют (других птиц) своим криком. Это он сделал, когда прошел путь непроходимый от множества змей. И царь Клавдий — да будет над ним мир — выстроил еще дом ниже этого и насадил сад, орошаемый как сад бога славного и вышнего, ибо он был среди рек земли сей, как Месоптамия сирийская. И этим садом он пользовался не один, но предоставил его и всем бывшим с ним, как один вертоградарь, дело которого помнят отцы.

XLI. В это время, совершив для земли Адаль упомянутые нами и иные деяния, он поднялся в свою страну и возвел с собою пленных, как мы выше сказали. После этого встала в его сердце мысль божественная и замыслил он воздвигнуть храм во имя владычицы нашей Марии богородицы. Он открыл то, что было в его помышлении, одному пресвитеру, главе учителей его двора, которого он любил более всех пресвитеров за хорошее обхождение, премудрость слова, широту сердца, высоту духа. Он одобрил и приложил свою заботу к его заботе, и привел ему на память из деяний древних царей иудейских, римских, царей Эфиопии и других царей христианских. Затем они оба посоветовались с мудрыми области и выбрали место хорошее и возвышенное, подобно горе Сиону, юже возлюби бог^[82] славный и вышний, да прославится имя его на ней. В сей мысли пребывал царь Клавдий много дней, испытывая свое помышление, от духа ли оно чуждого или от духа бога славного и вышнего,^[83] ибо так поступают все премудрые, когда их мысль указывает им путь добрый; дурная мысль не требует испытаний, ибо признается из своего свойства.

XLII. На 12-м году царствования^[84] душа царя была озабочена построением этого храма, о котором мы упоминали.

И снова открыл он эту мысль этому изрядному мужу, о котором мы говорили, напомнив о прежней мысли. Он одобрил ее и сказал ему: «Изберем, прежде построения, иереев, диаконов и певцов, которые будут в ней — так поступили отцы наши, апостолы прежде, чем построили церковь в Антиохии». И они согласились на этом, и был совет у царя и иереев, как у Зоровавеля, сына Салафииля и Иисуса, сына Иоседекова, иерея субботы в те дни. И он избрал иереев и диаконов и певцов, известных чтением и проповедью священного писания церкви и пением пред ковчегом завета бога славного и вышнего, подобно певцам Давида. И было число избранных 318, по числу Авраама победителя и по числу мудрых Рима, управляющих царством без царя от времени до времени, и по числу собора Никейского, победившего ересеначальника по кратком обсуждении своем. И главой над сими избранными иереями был тот великий иерей, о котором упоминали раньше, но до сего времени еще не совершилось поставление его.

XLIII. По окончании избрания, царь Клавдий собрал все войска свои на пятой неделе известного поста и пошел войною на неверные народы, бывшие в земле Гамбо. Когда он был на половине пути, придя в резиденцию своего отца, стал заботиться об исполнении намерения своего относительно построения упомянутой церкви: он почитал достойным дело божие творить раньше дела плотского. Он созвал всех вельмож своего царства и всех воинов и расставил их по чинам, чтобы исполнить пред ними устав церкви.

XLIV. На 7-м месяце от аллилуйя, в 7044^[85] от сотворения мира, на 12-м году царствования того, о ком повествуется, в 1542 г.^[86] от воплощения господа нашего Христа, ему же слава, в 1200 г. мучеников^[87] и в 950 г. мусульман, на шестой неделе святого поста, когда солнце было в знаке тельца, поднявшись на десять из великих ступеней, царь Клавдий поставил главой избранных иереев иерея великого Афава Денгеля и наполнил ему руку, возложив на него царский венец из чистого золота с разными драгоценными камнями, и облачив в царскую одежду, и украсив всем убранством царства. Он дал ему садиться на коня, на котором он ездил сам, и выезжать из царской палатки, когда износится табот.^[88] И для ковчега завета божия, названного во имя владычицы нашей Марии богородицы он совершил все потребное. Он озаботился каждением и приношением, вином, елеем, завесой и богослужебными книгами и всею утварью дома священия. Да воздаст ему Христос спас наш в Иерусалиме небесном!

XLV. В сей день, в понедельник, второй день сотворения мира, исшел из дворца табот, названный именем Тадбаба Марьям, и протопресвитер патриарх; нес этот табот на голове авва Иоанн, изрядный по всяким доблестям духовным, настоятель обители Дабра Либанос, матери монастырей эфиопских. И царь вышел со всем воинством своим и провожал их со славословием, величанием и прославлениями. Табот направился к месту, украшенному для него трудами аввы Петра митрополита, который служил литургию по архиерейскому чину св. Марка. Вся история церкви и отделенных для нас областей описана в Книге пророков.^[89]

XLVI. После этого в первую субботу,^[90] накануне праздника осанны он начал войну с людьми Гамбо и была у него победа. Здесь он затем оставался до пятой субботы пятидесятницы,^[91] и в эти дни продолжал действия в Гамбо и покорил все народы окрестные; некоторые подчинил, как рабов и рабынь, на другие наложил подати.

XLVII. Потом он вернулся в свой зимний дом, когда солнце вступило в пятый знак.^[92] Возвратившись, он застал пять знатных мужей, посланных от царя Португалии,^[93] с пятью дивными дарами, посланными их царем: золотой чашей, пурпурной подушкой, ковром, сотканным из золота и шелка. Приняв это, Map Клавдий не превознесся духом, но все величие отнес к богу преславному и вышнему. Послов же он принял хорошо и определил им все, как подобало, и они не имели недостатка ни в чем из того, что хотели. В этом зимнем доме, наиболее известном в земле Кара’аб, он провел зиму, радуясь и давая радоваться своему народу. Здесь он замыслил воевать с народами земли Гумар, которые восстали против него пять месяцев назад.

XLVIII. Когда пришла зима, в девятом месяце, месяце Кислеве, начал он войну с людьми Вагама, которые оказывали содействие людям Гумара. И победив их, он пошел войной на народы, что в Гумаре. В войне с ними он провел три месяца. Потом, когда положение их сделалось стесненным и они не могли спастись от руки его, хотя бы взошли на вершину высокой горы или заперлись в крепости, или возвели своих детей на вершину Кармила, или вошли в дом из камня, они предали себя в его руки, не допуская того, что он воздаст им за прежние деяния, ибо известно и явно было его милосердие всем и всюду. Все его деяния и все речи, бывшие в Гумаре, описываются впервые.

XLIX. Тогда же он воевал с другими многими народами и покорил их и окончил все дела к концу 7-го месяца, потом возвратился в замок, о котором уже известно, радуясь и веселясь добыче. Большую часть добычи он дал, как установлено, Богу преславному и вышнему, давал милостыню бедным и убогим и сделал вклад в упомянутую церковь и другие.

Снова скажем здесь о добродетелях Map Клавдия, да будет над ним мир! Во все время своего царствования он не спешил убивать никого. Если кто-либо убивал другого и его предавали суду, он судил справедливо и нелицеприятно. Если «отец крови»^[94] этого человека хотел умертвить его, он выкупал его у него смиренным словом и платя выкуп по его требованию. Если кто-либо из язычников или мусульман был захвачен на поле битвы и приходил к нему, то бывал уверен, что спасется от смерти. Он не смотрел на пороки других, не слушал рассказов против того, кто далеко, не принимал обвинений. Он никогда не бил и не сердился постоянно, но народы трепетали его молчания без гнева, а если и гневался, то не заходило солнце во гневе его.^[95] Он не враждовал с человеком за его грехи и не пренебрегал праведным. Он читал божественные писания и, дойдя до деяний мучеников,^[96] захотел подвизаться подобно им. Он молился к владычице мира, говоря: «О владычица моя, не щади моей плоти от поругания, но сотвори дело, украшающее мою душу». Это слышал из уст его один из евнухов, который рассказал нам, поклявшись именем великим и святым.

L. В эти дни по окончании войны, о которой мы упоминали, он установил для Тадбаба Марьям обычай, от которого не отступали из рода в род. Он заклял дом отца своего и дом матери своей и всех людей дома своего быть за одно с иереями Тадбаба Марьям, быть при одном желании, при одних устах, при одной мысли, как заклял Ной трех сыновей своих после потопа; из них один — средний был вождь или начальник корабля.

LI. Затем царь Клавдий снова воевал с народами вблизи своего замка и победил их. Он подчинил их и поместил в число тех, которые платят дань. При всем этом он не упускал исследовать св. писание и стал в знании его искуснее духовных старцев. Он приобрел много книг,^[97] и цена их была не менее тысячи веса золота. Он знал глубокие толкования, что на полях, и был пророком для франков и арабов.

LII. В это время после деяний, о которых мы сообщили, восстало тайно мусульманское племя и во время зимы убило одного князя с его воинами, а летом убит был Афава Денгель, великий иерей церкви Тадбаба Марьям, и переселился к милости бога православного и вышнего. Царь Клавдий не молчал при всем этом, но скорбел и предпочитал смерть гибели народа, но не мог отдать своей души владыке сохранения, который доверил ее ему до того времени, пока не потребует ее.

LIII. На второй год после того, что было рассказано, царь Клавдий пошел к стану галласов, воевал с ними и уничтожил их мечом, а уцелевших подчинил, как рабов, своей власти. Вследствие этого успокоилась земля от галласких убийств и набегов; они не нападали явно, но как воры, подкапывающие дом без ведома его хозяина. Вернувшись от стана галласов, царь Клавдий прославил и возблагодарил бога, подающего победу надеющимся на него, и он совершил в это время больше, чем совершил прежде.

Теперь мы обратимся от писания истории к описанию свойства характера царя Клавдия — да будет над ним мир! Не была в его природе дурная мысль, когда приходили из ближних мест враги с подарками, чтобы примириться. Бог извлекал его страх, как меч, и посекал им силу врагов. Он пользовался писаниями бога преславного и вышнего, как рогом. Как рог, когда в него трубят, собирает конников и пеших, так собирал он свою мысль зовом писания, чтобы бороться со злом, как конники борются с врагами царя. Когда он приходил, вменив в безумие богатство и наслаждение, он прилежал к чтению божественных писаний, которыми избавлялся от сетей врага и приобретал вечную жизнь. Он всегда смотрел, чтобы птицы не спустились и не пожирали семени сына божия.^[98] Он слушал премудрость и повиновался ей, как матери, а она любила его, как сына послушного и принимала на лоно свое, питала хлебом своим и поила вином своим, так что прошел слух о нем во все страны света и приходили к нему люди из Рима и от франков и от язычников, из Сирии и Грузии^[99] и Пятиградия, чтобы послушать его премудрости, и они придя находили у него сугубо против того, что слыхали в стране своей. И всей его заботой и знанием было возвеселить ангела, которому он доверен, и не опечалить духа святого, пребывающего с его духом.

LVI. На 17-м году^[100] царствования славного царя Клавдия вышли в землю Эфиопскую и поднялись из моря сыны Иафета, именуемые Лаванд,^[101] и заняли часть земли Эфиопской, примыкающую к морю. Митрополит франков^[102] вышел и поднялся с моря с священниками и диаконами и немногими мирянами из франков. Они прибыли в стан царя Клавдия в первый из месяцев зимы Эфиопии, в третий из месяцев творения мира. Целью митрополита было опорочить правую веру, посланную Эфиопии из Александрии, распространять и восхвалять ложную веру, выросшую из Рима. Когда он хвалился, говоря: «Отец наш Петр», он не знал, что может бог преславный и вышний из камней, что пред ним, восстановить чад Петру.

LV. В эти дни царь Клавдий был между двумя задачами. С одной стороны, он наступал на франкских учителей из-за их ложной веры, побеждал и посрамлял их, порицал их неправые обычаи. Из-за них он составил много поучений,^[103] собрав духовные слова из поучений апостолов, пророков, старейшин и учителей церкви. Если они вспоминали пред ним о Маркиане,^[104] он напоминал им о Феодосии^[105] и Анастасии,^[106] а когда они ублажали Льва, он прославлял Диоскора. Когда они величались престолом Петра, он хвалился Горой Масличной, где пребывал господь наш, и Иерусалимом, где он был распят и погребен, ибо те места в руках того, кто владеет престолом Марка, учителя Нубии и Савы и Эфиопии.^[107] Таковы его деяния с одной стороны.

LVI. С другой стороны, ему предстояла забота о войне с Левандами, именно Турками, об издержках на войну. Он озаботился защитой городов от нападения галласов, которые уцелели, и от других врагов. В этом он провел год и остаток года, молясь богу преславному и вышнему, чтобы он помог ему во всех делах, ради всего и во всем.

LVII. В этом году явились пророки времени. Одни из них заключали себя в затворы, другие делали себе жилищами скалы, вместе с барсуками, вблизи жилищ еродиевых.^[108] Иные селились среди деревьев или на горах высоких с оленями и пили в жажду свою с онаграми,^[109] иные жили в монастырях, неся подвиги измождения плоти братьев, худшей, чем у животных. Им всем был дан дар пророчества за многие труды и подвиги их, чтобы угодить богу преславному и вышнему. Они посылали книги пророчеств честному господину Клавдию, говоря о войне с Турками: «Что пред тобою та гора великая, которой ты дивишься? Она будет в суету и отдается тщете, но близок твой день, ибо хочет бог — славно имя его, чтобы очи твои не видели всего зла, имеющего притти на землю. И смерть твоя будет от руки народа неверного, как смерть Клавдия антиохийского и подобных ему всех мучеников». И честный господин Клавдий не убоялся этого и сказал: «Аще возможно, да мимо идет от мене чаша сия,^[110] но да будет воля бога преславного и вышнего», ибо он был мудр и знал, что человек не останется без смерти, если бы прожил на земле тысячу лет, и если не подвергнется смерти внезапной или вольной, или насильственной, не уклонится от смерти естественной, природа которой внедрена такая же, как природа сна. И царь Map Клавдий, когда смущалась душа его, говорил ей: «Вскую прискорбна душа моя, вскую смущаеши мя?»^[111] И он вспоминал слово блаженного апостола: «Жизнь, принятая мною от первого человека, имеет конец, но жизнь, полученная от Иисуса Христа, царя моего, бесконечна».^[112] И истинность этого слова очевидна, ибо изрекший его в день смерти своей от меча взял одеяние одной женщины, чтобы покрыть им лицо свое, и сам возвратил ей ее одеяние в час убиения своего, шествуя в новой жизни по умерщвлению. И царю, умертвившему его, он явился, наводя на него страх и ужас, и будучи облечен в царские одежды и увенчан венцом^[113].

LVIII. Говорит автор этой книги: "Однажды, когда я и двое моих близких стояли пред славным царем, сказал он нам сам по поводу упокоения плоти своей такими словами: «Разве для вас не легковесно наслаждение века сего? Сей век изменится на иной, и наслаждение его прейдет в печаль. Я же молюсь богу преславному и вышнему, да буду удален раньше всего туда, куда удалены древние отцы». И было, как он сказал.

LIX. Желание побуждает нас опять написать нечто об изрядствах Map Клавдия и добродетелях его. О нем рассказывали, что когда кто-либо говорил ему: «Такой-то из рабов твоих простер уста свои на престол твой и язык свой повел на царство твое», он отвечал: «Что мне до него», ибо знал, что тому воздастся за его слова в день судный. И когда хвалили его сердце в разговоре, или он слышал, что его злословили его рабы, он был как тот, кто не слышит. Иногда он делал глухими свои уши и возбранял очам видеть, чтобы исполнить заповедь, которая говорит: «Сделайте глухими уши ваши, которые слышат, и слепыми очи ваши, которые явны и видимы, да не видят зла». И Петр, обладатель ключей, доверяя их бывшим с ним, сказал при последнем вздохе: «Чады мои, удаляйте души ваши от всякого зла и отвращайте очи и уши ваши от всякой суеты».^[114] Когда приносили ему обвинение и говорили: «Царские родственники ищут царства», он говорил: «Что мне до них? царство принадлежит богу преславному и вышнему, и он дает его, кому хочет, и отнимает его у того, кто ему не угоден».

LX. Какой царь сильный и победоносный обладал такой снисходительностью к слабейшим и низшим себя? Не знаю, повествует ли вообще об этом чужеземная история? Подобно Марку^[115] и другим хорошим царям, пренебрегшим преимуществами царства ради Иисуса Христа, которому слава, сей дар был дарован царю Клавдию от двух сокровищ — от сердца и от писания, ибо писание одно, без сердца, не дает дара, а если и дает, то дает мало, и это не может быть учтено, ибо малое не может быть сосчитано и кривое не может быть прямым.

LXI. О господин мой, Map Клавдий! Образом терпения для тебя был Иов. Он носил две язвы: язву, сошедшую на плоть его от врага рода нашего, и язву, сошедшую на душу его от порицаний трех душ, ты же носил язвы от многих людей, ибо написано: «Кто будет жить со многими людьми, будет носить много ран». Терпенье Иова кажется чудесным, ибо он впал в великую болезнь, от которой не мог встать, и был один, без окружающих. Насколько он мог, он обратился и ответил тем, кто его порицал, и открыл пред ними гортань свою, которая не могла проливать слюны от великого страдания. И твое терпение известно — оно вольное, ибо у тебя великая сила и высокая десница, и как лук медян крепость мышцы твоей, и возвышены над болезнью все члены тела твоего и многочисленны, как трава, люди дома твоего. Ты терпел, когда тебя оскорбляли, и молчал, когда тебе говорили речи, вызывающие гнев. Таково было терпение Давида относительно враждовавших с ним, и его руки не опускались на них, когда находили их слабыми, и слово его не поносило их, когда они попадали в его руки.

LXII. Блажен ты, господин мой Map Клавдий, вкусивший терпение и нашедший его сладчайшим меда и сахара! Тебе открылась отсюда горечь волнения души, большая, чем желчи. Терпение твое увеселяло мудрых и было печально для неразумных. Оно — вещание пророков, проповедь апостолов, венец мучеников, украшение монашества монахов, диадема царствия царей.

LXIII. Благословенно величие царства бога всемогущего царством, воцарившего над сим великим даром Клавдия Абросифориона^[116] царя грозного.

Снова продолжим писать его историю и его деяния, что мы нашли из его дел, восхвалив его достохвальный нрав и свойство. Во все дни его царствования он не создавал беззакония и не основывал утеснения, ибо был наставлен наставлением наставника, который сказал: «Горе тем, которые строят неправду и утеснение основывают и лукавство»,^[117] ибо скоро погибнут.

LXIV. Что убеждает особенно в этом это то, что при начале построения Тадбаба Марьям, прекрасной и славной церкви, он не принуждал никого из людей страны своего царства к работам над ее сооружением и не ставил над ними писцов и надсмотрщиков, которые бы понуждали их собирать солому, глину и кирпичи и приставляли к принудительным работам, как это делали прежние цари при работах над построением древних церквей. Он повелел, чтобы она была сооружена с помощью рабов, которых приобрела рука десница его, да не скажет ему изрекший: «Горе вам, созидающие Сиона кровли и Иерусалима неправдами»,^[118] и да не услышит гласа с неба, который сказал: «Небо престол мой, земля же подножие ног моих. Кий дом созиждете ми? И кое место покоища моего?»^[119]

LXV. На 19-м году своего царствования^[120] он скорбел о разорении монастырей и селений от рук войска Уздамера — турок и весьма иссох из-за того, что турки взошли на Дабра Даммо и умертвили праведных и изрядных, которые были там. Они осквернили святую землю, ходя ногами нечистыми и скорыми на пролитие крови и войдя в место священное, освященное пребыванием в нем мощей, перенесением сюда чистого тела праведного царя Лебна Денгеля и погребением здесь их же с аввой Арагави, родом изрядных и праведных — да будет над ними мир! С печалью прибег он к богу преславному и вышнему, говоря: «Господи, приидоша языцы в достояние твое, оскверниша храм святой твой, положиша церковь яко овощное хранилище, положиша трупия раб твоих брашна птицам небесным, плоти преподобных твоих зверем земным; пролияша кровь их, яко воду окрест церкве и не бе погребаяй».^[121]

LXVL. Когда он говорил это и подобное, наслал бог преславный и вышний духа прельщения на Уздамера и тот отправил многих из своих воинов совершить набег на одну из областей Тигрэ. Они пленили людей и скот, потом бросились на одну из стран Бура. И сразились с ними феллахи —жители области — и победили их и перебили большинство их, убили и вождя их, именуемого Исааком, причем помогло им воздеяние рук и движение уст царя помазанного.^[122] Они отрубили голову Исааку, полководцу вражескому и двум его помощникам, и послали их к славному царю Клавдию — да будет над ним мир! Головы прибыли к нему в месяце Маскараме. А царь Map Клавдий не превознесся этим, но прославил бога преславного и вышнего за это и не перестал искать его помощи для будущего.

LXVII. Уздамеру паше было недостаточно этой ошибки, и он снова сделал другую большую ошибку. Она состояла в следующем. У него было в земле Дебарва большое укрепление и высокая башня, которую он выстроил для себя сам и которая была полна золотом, серебром, драгоценными камнями, тонкими одеждами и многими неисчислимыми богатствами из Стамбула, Каира, Зебида, Джебаля и всей Бар Араба и богатствами моря и островов и богатствами Абиссинии, которые он собрал грабежом и обманом или путем купеческого барыша или как выкуп по обычаю воинскому. И вот рассеялись тучи страдания души царя славного Клавдия, а причиной страдания было тайное намерение Уздамера итти на Мазага, страну жара и зноя, пустыню безводную. Уздамер поступил, как замыслил, и оставил в башне все богатства, о которых мы упоминали, с немногими воинами и Га’вой, царицей Салавы, и отправился в страну, о которой мы упоминали, с 1000 всадников и многими воинами, в руках которых были луки, щиты, пули, ружья и чресла которых были препоясаны мечами. Когда он прибыл, куда намеревался, как передает по слуху история, напала на его тело внезапная болезнь лихорадка; он сильно страдал от солнечного жара, и его стали носить на носилках, причем он не находил себе покоя и мало времени оставалось до смерти. И войско его и все кони были поражены таинственным ударом, большая часть их была предана смерти, действием божественным. Га’ва же прибыла к Уздамеру в это время и принесла ему много даров, прося его помощи в войне с врагом ее — одним из военноначальников славного царя Клавдия; он некогда воевал с нею, победил и убил ее брата и пленил ее области.

LXVIII.^[123] Когда приход Уздамера замедлился по причинам, о которых мы говорили, турки, бывшие в башне, находились в тяжелом положении из-за голода и жажды, ибо истощилась пища, которую они запасли, и высохла вода цистерн, которые они выкопали. Они открыли башню свою и вышли на равнину искать оружием потребного для чрева. Поэтому они вышли ночью, унося все упомянутые богатства и уводя царицу вместе с ее имуществом. Когда они были на дороге, спускающейся из Дебарва к морю, на них напали феллахи, жившие в стране, и сделали тела их пищей для мечей; отняли все их имущество, захватили и царицу со всем ее богатством, Это произошло так, как предрекли пророки духовные, царю честному Клавдию — да будет над ним мир!

LXIX. Если кто-либо соблазнится и скажет: «Нет пророчества у христиан после того, как запечатлены видения людей ветхого завета», то он скажет дурно, ибо, если это верно и слово его истинно, то тщетно написанное Лукою об отцах наших апостолах и их последователях из пророчества Иоиля «во дни оны излию от духа моего на всяку плоть, и прорекут сынове ваши и дщери ваши, и юноши ваша видения узрят и старцы ваши сония видят».^[124] Если же еще не очевидна ложь соблазна, я напомню, что верные цари царства Римского и многие другие посещали мужей христианских, живших в монастырях и пустынях, которые предсказывали им и поведывали им о происходящем раньше, чем оно происходило.

После сего будем писать о деяниях, собранных нами и привлеченных.

LXX. На третьем месяце из наших месяцев на 19-м году предал бог преславный и вышний в руки Map Клавдия все сокровища Уздамера паши с дощечкой (?), на которой был изображен портрет Солимана,^[125] которого арабы на своем языке называют султаном султанов, т. е. царем царей на языке нашем. И бог преславный и вышний совершил ныне еще раз дело, совершенное некогда во дни царей прежнего дома, при войне их с Гогом, как написано в книге видения во второй год царствования Дария.

LXXI. Царь Клавдий, обладавший великим разумом, не превознесся этим, но возблагодарил бога преславного и вышнего тайным благодарением, сказав: «Восхвалю и возблагодарю бога небесного, все дела коего явны, суд и путь праведны и который может смирять ходящих в гордыни».

LXXII. В этом году возобновились прения между яковитами и мелькитами — франками; была вторая беседа после первой, и славный царь Клавдий — да будет над ним мир — возражал им, отвечая от писания и уставов кафолической церкви и победил их и посрамил их. Он составил рассуждение и записал его в книгу.^[126]

LXXIII. Это место зовет нас написать ублажение царя Клавдия, светлость души которого не была омрачена от начала до конца его. Для всякого своего дела он установил время и час. Было время, когда он занимался военным делом и боем, что относится к царству плотскому, казнил мечем бунтовщиков, сражался с врагами, брал укрепленные города, уносил всю найденную в них добычу и делил ее народу. Было время, когда он творил духовное дело, что относится к царству духовному, читая писание и толкуя его, составлял поучения, обращая из веры неправой в правую, из заблуждения к истинной, подобно пастырям церкви. Блажен он ради этих двух дарований — духовного и плотского, которые, будучи как хлеб, засеянный по горам и холмам, соединившись, делаются единым совершенным. Таково было соединение этих и других дарований над главой Клавдия, святого душой и чистого телом, без порока.

LXXIV. Все пути славного царя Клавдия были пути десные, а не шуи, ибо пути шуи ложны, а десные истинны. Еще будучи юношей, он направлял пути свои, чтобы соблюдать сказанное богом преславным и вышним и искать его всем сердцем своим. Он не страшился страданий болящих и говорил: «Подобно им ты облекся в плоть». Он плакал об умерших и утешался надеждой их воскресения. Он заботился об одеянии для нагих и раздроблял хлеб голодным, черпал из источников для жаждущих, усердствовал о врачевании раненых и носил тяготы слабых. Он боялся бога преславного и вышнего и стыдился людей. Он рассуждал между двумя путями — смерти и жизни и шествовал по лучшему пути, ибо так творили изрядные мужи, поступая, как конники, разбирающие в своих действиях правое от левого. Он не снимал того, что не садил, не жал того, чего не сеял, не собирал того, чего не расточал,^[127] и во все дни своего царствования не отнимал ничего из пределов своего ближнего, не приобретал поля, принадлежащего другому, не отбирал тельца у вдовы, не уводил осла у сироты. Он избавлял детей убогих и посрамлял гордых.^[128] Процвела правда во дни его и множество мира. Пропала пред ним Эфиопия, а враги его ели персть. Царие Фарсийские и острова дары приносили, царие Савы и аравийстие дары приводили, поклонялись ему вси царие, вси языцы поработали ему, яко избави нища от сильна и убога, ему же не бе помощника. И пощади нища и убога и души убогих спасе. От лихвы и неправды избави души их, и честно имя его пред ними. Жив бе и дадеся ему от злата аравийского и помолятся о нем выну, весь день благословят его, ибо он был утверждение всей земли.^[129] Рука его была простерта для всякого просящего и дом его открыт для всякого толкущего и милость его не закрыта ни для кого. Он не подавал камня, когда у него просили хлеба, не давал скорпиона, когда просили яйца, и не давал змия, когда у него просили рыбы,^[130] но подавал хорошие дары просившим у него. Он выслушивал дела пришельцев, преклонял ухо свое к воплям убогих и очи его были внимательны к тому, чтобы с любовью принимать приходящих и отпускать с миром уходящих и не опечаливать никого из людей. Всех ненавидящих его он любил. Если кто чтил его, то чтил, как отца, а не как царя. Те, которые были при нем, пребывали в сладости любви его. И рабы его были у него, как сыновья, но не были пред ним, как носящие духа рабства.

LXXV. Мы слышали о достоинствах царя Александра и видим, что сей превосходит его. Поведали нам старцы наши, что царь Филадельф был велик боговедением и испытанием писаний божественных, и нашли, что сей выше его. Рассказали нам отцы наши о всех деяниях изрядных царей по порядку их — и деяния сего лучше деяний других, как одна звезда лучше другой и свойства их уступают свойству его. Он — сын совершенный, якоже отец его небесный совершен есть,^[131] и нет никого, кто был бы ему подобен из тех, кого мы видели и о ком слышали. Он — единственный, и нет рода, приближающегося к его изрядству. Он — един и немного подобных его добрым свойствам. Посему достойно нам почтить его сего одного. Разве серебро и железо не более многочисленно, чем олово и свинец? То, что одно, ценится больше того, что многочисленно, и то, чего нельзя найти, больше того, что находимо. Душа сытая пренебрегает сотовым медом,^[132] так же, как пренебрегается все, что многочисленно. Человек дороже золота и серебра и драгоценного камня сапфира, подобным же образом имеет большую ценность все, что единично. То и это, все сладкое, все желания, все корысти, все пользования, все радости, все веселия, все богатства, все наслаждения, все ликования, все довольства, всякое успокоение плоти, все удовольствия мира превосходит царь Клавдий — да будет над ним мир!

LXXVI. Самым большим из всех его деяний было то, что он всегда прощал ближнему прегрешения, чтобы не нарушить завета, который он постоянно заключал со своим отцом небесным, говоря: «Остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим». И когда хотел его разум приносить жертву пред живым огнем, служащим пред богом преславным и вышним, он приносил не жертву зависти, как Каин, а жертву мира, как Авель, брат его, и творил втайне, ибо знал, что отец небесный, видящий тайное, воздаст ему явно.^[133] Когда он постился, не имел печального вида и не помрачал лица своего, но помазывал голову свою и умывал лицо свое,^[134] творя заповедь господа Христа, ему же слава. Когда он приносил дар господу богу своему и вспоминал, что есть гневающийся на него, сначала мирился, а затем приносил дар,^[135] да будет чист дар его пред богом преславным и да будет приношение его приятно и кадило его сладостно, как ливан царей восточных, принесших ему дары, когда он лежал в вертепе.

LXXVII. Где может быть найден муж, подобный ему? Найдут ли его, взойдя на небо? или перейдя берега бездны? Или купят за червонное золото? Спросишь соседей, говоря: «Не к тебе ли перешел праведный царь Клавдий, творивший правду?» и он тебе скажет: «Его нет». Море скажет: «У меня его нет; он отсутствует больше, чем все птицы небесные».

LXXVIII. Сколько могли бы мы говорить о доблестях его и повествовать об его добродетелях? Дни наши обветшали и преходят и время наше кратко для того, чтобы продолжать слово. Но в меру возможности поведаем вкратце и напишем, что будет достаточно для читающего и слушающего сие. Мы могли превзойти это и дойти до конца с помощью и попечением бога преславного и вышнего, которому слава всегда и во веки веков. Аминь!

LXX1X. В этом 19-м году распространилось пророчество и дошло до ушей царя мира Клавдия: «Се приблизилось время, когда исполнится вопль твой о земном царстве и всем истекающем от него, и ты получишь царство небесное, которое не требует труда по выходе в него. Ты преселишься из поля труда на поле покоя вечного». Услыхав это, славный господин Клавдий — да будет над ним мир, не возроптал, но сказал: «Господи, дай мне часть с мучениками, пострадавшими за имя твое». Он не отяготился мыслью о смерти, зная, что смерть не оставляет никого из людей, рожденных женами. И спаситель наш даже, нисшедший из Сиона и потребивший грехи Израиля, не был оставлен, но умер. Смерть же создана не ради грехов людских, но бог преславный и вышний создал две природы словесные: смертную и бессмертную и, рассуждая между ними двумя, положил началом смерть для человека праведного, а для грешника дал долгую жизнь.

В это время царь славный прилагал тщание, чтобы отделить город для убежища верным людям, изгнанным галласами, и чтобы дать им все потребное для них.

LXXX. Обычай был у славного господина Клавдия принимать изгнанных за правую веру во исполнение заповеди господа Христа, ему же слава. Обычай был у него быть отцом для сирот и судьей для вдов, изводить силою своею узников и огорченных, живших в гробе. Нищим страны он давал питание, иереев дома священия облекал жизнью, праведных возвеселял. Он восстановлял разоренные церкви и открывал закрытые. Во дни его земля пустая наполнилась людьми и скотом, стране, бывшей пустыней, даны были плоды за доброту царя славного, часть истории которого мы поведали; прежнее состояние было у нее ради злобы живущих на ней.

И во время царствования его бог положил пустыню в источники водные и во исходища водная. И насели тамо алчущие, и составиша грады обительны. И насадиша винограды, и насеяша села и сотворите плод житен.^[136] Власть его на плечах его и начальство его на рамех его; и нарицается имя его великого совета царь, чуден советник.^[137] Красен добротою паче сынов человеческих. Излияся благодать во устнах его.^[138] Он — свет миру, светящий на седящих во тме и сени смертней;^[139] он — соль земли, находящей соль чрез него, чрево жизни, плоды которого избавляют от смерти. Увы, вам овцы, лишившиеся в нем пастыря своего! Горе вам, сироты, разлучившиеся с ним, — вы не найдете отца, подобного ему! Горе земле, с которой он переселился, ибо во дни его бог преславный и вышний не посылал оружия на хлеб, вино, смоквы и гранаты и на все плоды ее! Не иссох верх Кармила,^[140] не сетовали пастыри, не плакали пажити агнцев во время его.

Огнь не потреби красный пустыни и пламень древа дубравная^[141] во дни его царствия. Земледельцы не сеяли оросив, как в земле Египетской в годы власти его, но небо давало все во время свое.

LXXXI. Не было в стране царства его противящихся друг другу, но все были согласны между собою. Не было в стране его опорачивающего в тайне ближнего своего, но все были едины сердцем и устами. Не было в стране его произносящего на ближнего своего дурное имя, но каждый хвалил другого. Не было в стране его такого, кто бы хранил слово одного и пересылал его другому, но у каждого уста были заграждены дверью ограждения.^[142] И была страна его во дни его страною Фракумунас.^[143] Дух вражды не мог водвориться в сердцах всех людей его, ибо он был возлюбленное основание, на котором они построены.

Никогда во время его отец крови^[144] не восставал на отца крови своей, не убивал враг врага своего, уменьшилось множество делающих неправду, уничтожились смуты злых, исчез страх врагов. Не было в стане его изощряющих яко змий язык свой, напрягающего лук свой, вещь горьку, состреляти втайне непорочного.^[145] Не было замышляющего скрыти сеть и утверждающего в себе слово лукавое и испытающего беззаконие. А кто хотел ранить, то как стрелы младенец быша язвы его.^[146]

LXXXII. В 7052 году мира, на 19-м году его царствования, на 4-й неделе поста, третьего числа месяца Магабита,^[147] в первый святой день недели возвестили царю Клавдию вестники, что прибыл Hyp,^[148] сын Эльмуджахида, и расположился в одной из областей Фатагара, и с ним много войска в количестве 1800 всадников, 500 стреляющих из ружей, бесчисленное множество напрягающих луки и стреляющих из них, и пехотинцев, вооруженных мечами, копьями и щитами десятки тысяч; людей, знавших пушечное дело, 5 или 6 или 7. Услыхав это, славный царь Клавдий не стал откладывать вызова на бой и снаряжения к битве, но пошел вместе с немногими воинами, бывшими с ним, ибо считал, что из двух битв выиграет одну: или брань плотскую — плотью своею или, если нет, то духовную — душею своею, зная, что всякий умирающий от меча за имя господа Христа, ему же слава, побеждает в брани, которую творят власти воздушные с его душой. И многие проводники страшились сего. Не о сем ли сказал Павел: «Яко несть наша брань плоти и крове, но ко властей тьмы».^[149] Число воинов, бывших там с царем Клавдием — 270 всадников, и пеших не более 700, стрелявших из ружей 100, лучников 500. Некоторые давали ему совет сразиться с Нуром, когда соберется все его войско. Он ответил и сказал им: «Никто же может сосуда крепкого, вшед в дом его, расхитити, аще не первее свяжет его,^[150] я же не хочу видеть гибели страны, пока пребываю в сей жизни земной».

LXXXHI. Затем царь Клавдий пошел и ободрял свою душу против стана Нура. Он расположился через 12 дней, оставив пространство между собой и Нуром в выстрел из ружья. Не страшилась душа его, видя многочисленный стан врагов. Сказал один из стоявших пред ним в один из этих дней: «Я принес ему изречение из изречений пророков того времени и сказал: „Победа будет твоей после гибели многих от копий врага“. Он тотчас взглянул на меня грозным оком: и сказал мне сильным голосом: „Не подобает пастырю оставлять овец своих и спасать свою душу. Пастырь добрый душу свою полагает за овцы, а наемник, иже несть пастырь, оставляет овцы волку и не радит об овцах.^[151] Как возможно чтобы я спас себя от умерщвления и отдал народ мой на смерть, увидал рыдания жены о смерти мужа ее, плач сыновей о смерти отцов их, вопль братьев, у которых убиты братья? Лучше мне умереть за Христа и стадо, что под моим пастырством. Если же я умру и рассеется стадо, не спросит с меня господин пастырей ответа за рассеяние стада; если же я рассею их из-за страха смерти, подобает мне дать ответ“.

Вместе со всем этим он установил пост и молитву, чтобы достигнуть одного из двух: или видеть падение врага своего, а если нет, то умереть за весь народ.

LXXXIV. Бог преславный и вышний совершил над си» сильным царем два дивных дела. Одно из них — когда он восхотел помиловать землю радостью и уврачевать ее язвы, то явил его как знамение милости и возвел его на престоле его как бы радугу. Когда же он возревновал и возгорелся огонь гнева его на грешников, он взял его с престола и вознес в среду воинства небесных, как вознесся порог врат видения, чтобы мог Керданион^[152] войти во святилище святое. Ибо бог, его же имя славно, когда восхощет прогневаться на народ, прежде всего разоряет его святилище, а также прежде отнимает хороших царей, когда хочет истребить народ грешников. И сам он нарек устами жены пророчицы Иосии, царю изрядному — да будет над ним мир: «Приложу тя ко отцем твоим, да не узриши очима твоима всех злых» что коснется земли сей, и мщения, еже имам навесш на люди лукавые, прогневавшие мя".^[153] Если он так рек, то для него не было странным предать Иосию, царя праведного в руки Фараона, царя нечестивого и лукавого, ибо он умертвил его и покончил с ним, а бог, его же имя славно, сделал сей мир уделом фараона и подобных ему нечестивцев, а мир грядущий — уделом Иосии и праведных, подобных ему. Посему легко ему взять отсюда праведных и оставить здесь грешных.

LXXXV. 27 Магабита,^[154] седьмого месяца из наших месяцев и третьего из месяцев по уставу Рима — начала месяцев и конца по счету творения мира, на 8-й неделе поста, в четверг, во время службы шестого часа дня произошла битва между царем Клавдием и Нуром после битвы понедельника и других дней. Этот день был окончанием этой битвы. В этот день царь Клавдий был радостен, весел и стремился к битве, как стремится охотник на борьбу со зверем и как радуется позванный на пир, где ему оказывается любовь. В этот день была весьма упорная битва — солнце заволоклось дымом от огня войска, как густым облаком. В начале битвы пылающий свинец попал в тело честного Map Клавдия, но не удержал его от продолжения боя и не удалил от сражения. Потом его окружило 20 всадников и пронзили бедро его копьями, и он умер, как Клавдий Антиохийский, ему соименный.^[155] Затем они ему отрубили славную голову и понесли к своему вождю, который удивился и поместил ее на осла, ибо знал все, что он сделал. Одни шли вперед — другие сзади.

LXXXVI. Один из находившихся при нем пошел на поле битвы на третий день после его смерти искать тело его и нашел его брошенным. Он опознал его по надетому на один из его членов предмету, который он раньше знал. Он облек его в синдоны и погреб в церкви, построенной во имя Клавдия. Когда он погребал его, он не заметил на теле его тления, ибо это знамение тела праведного.

LXXXVII. Когда царь Клавдий умер, весь народ рассеялся, как вода по пути. Многие погибли в битве, ибо не было спасающего их, ибо умер спаситель. И был великий плач по всей земле и горькое рыдание в доме матери его и всех сродников. Всякий, кто приходил на этот плач, плакал не как по чужом, а как по умершей жене и детям. Для всего двора и всей страны, из-за великой любви к нему, плач был сладостен, как первые плоды зимней смоковницы, как вода для жаждущего во время зноя. Никто не утешился до наших дней. Некоторые ради него отвергли сладости мира, а другие оставили все свои радости. Помрачилась страна, некогда светлая, как солнце, ибо сокрылся свет ее. Разорены были твердыни и крепости, ибо не было их защитника; разрушалось все здание, ибо убили его основание.^[156] Увеличился голод, ибо не было питания, усилилась жажда, ибо оскудело питие, участились болезни, ибо не стало врачевания, воцарился сон, ибо исчезла крепость. Бог могучий царством навел злое на всю землю, взял к себе Клавдия, ангела доброго; да будет ему слава всегда, до всех веков, во веки веков. Аминь.

LXXXVIII. В эти дни умер также авва Иоанн, настоятель монастыря Дабра Либаноса, муж возвышенный, исполненный всяких добродетелей, великие постник, как Илия, подвижник, подобный Даниилу; не было никого, кто бы говорил что-либо о нем кроме того, что он служил богу вышнему и преславному. Причиной смерти его было получение воздаяния мучеников, и это доказывается следующим. Когда прибыли мусульмане, он не был в стане, но когда пришло послание славного царя Клавдия, да будет над ним мир — с известием о прибытии мусульман и извещением о делах, которые они замышляли, он поспешил в стан, как узник, узы которого разрешены. И прибыв туда, он умер от меча за имя господа Христа, ему же слава. Бог да помилует нас по молитвам его. Аминь.

LXXXIX. Еще в этот день умерли мученики благословенные — авва Асер, настоятель Дабра Цабаот, обладатель скитского воздержания. Мясо и вино не входило в его жилище во все дни жизни его; он не ложился на постель боками своими, был весьма милостив, как Авраам, Лот и Корнилий. Бог да удостоит нас части его. Аминь.

ХС. Еще в сей день память аввы Такла Махбара, учителя царей, второго Аргония,^[157] и память многих монахов, иереев, диаконов, спутников славного царя Клавдия, закланных мечами, подобно кротким агнцам, ради любви к господу Христу, ему же слава. Благословение его и благословение всех его спутников да приидет на нас. Аминь.

XCI. Если кто-либо соблазняется этими мучениками, пусть оставит сию речь и не кладет на небо уст своих,^[158] не говорит ложного на твердь и не борется с богом, не дает пищи зависти своей в душе своей. Ибо, если люди, которых убили их братья из зависти, и они умерли из-за своих виноградников, получили венцы и пролитие их крови было честно у Бога преславного и вышнего, разве в не большей мере удостоились этого те, которые умерли за правду? Если же нет, то и Захария первосвященник — да будет над ним мир — проливший кровь свою из-за своего сына, не блажен, да и Исааку не вменится праведность, а он был готов быть закланным, как агнец, чтобы было исполнено повеление, данное его отцу. И обильное пролитие слез его при этом вменяется, как пролитие крови мучеников. Если же тому кто был изгнан, бывает царство небесное, как мученику, то разве не больше и не славнее тот, кто умерщвлен? Для имеющего разум этого немногого поучения достаточно, а для того у кого его нет, и многое не имеет значения.

XCII. Говорит составитель этой книги — да помилует и ущедрит его бог: «Что мне сказать на день, на сей день смерти господина моего Map Клавдия? Не следует ли мне проклясть его, как день рождения мучимых? Или считать мне его вышедшим из числа, как два дня месяца Сабата,^[159] в которые были в сетях избранные Рима?» Что у меня с ним? Но проклят да будет тот, кто сей день сделал злейшим и убил господина моего Map Клавдия. Проклят да будет в доме, проклят в поле, проклят в пустыне, проклят при входе, проклят при исходе, прокляты да будут все дела его.^[160] Да будет предан виноград его граду и смоквы морозу,^[161] земля его да не творит пищи, да погибнут овцы его от недостатка питания и да не будет волов его при яслях.^[162] Да воздаст бог преславный и высокий до тысячного рода дому Муджахида и да повелит, чтобы дождь и роса не сходили на его горы и сделает его долей снег и лед! Стрелы бога преславного и вышнего да пожрут тело его и гнев его да выпьет кровь его отныне до века веков. Аминь.

XCIII. Из любви к господину моему славному Клавдию написал я Книгу плача в строфах по 22 буквам еврейским.

Алеф. О если бы кто-либо убиение господина моего Клавдия обратил на мою душу! О если бы кто-либо сделал со мною то, что я был 6ы выброшен вон! Увы мне, горе мне! Звезда утренняя познала закат, звезда вечерняя сокрылась! День стал ночью неведомой нам, и тьма необычайная явилась! Нет отныне отвращающего от нас брань: Вождь силы нашей сошел в расселины земли, Водителя крепости нашей нет среди стана!

Бет. Увы нам! Горе нам! О смерти Клавдия скажем: Он вернул мужам нашим венды и женам нашим покрывала После того, как сняли их враги во дни страдания и напасти.

Гимель. Вот враг заготовил нашим мужам цепи и нашим женам иго, Ибо, взглянув на врата города нашего, нашел их без затворов и засовов. О если бы кто-либо возвестил Клавдию, как великое собрание Мы нашли внезапно столь малым и оскудевшим.

Далет. Дщерь Эфиопии облекается в кожу и шкуру, Надевает рубище, твердое, как плита. Носит иго вместо золотой цепи на шее. Вместо дома, вина и песни она сделала свой двор площадью плачущих. Она посыпает пеплом главу свою вместо благовоний, мира и воды розы. Не Клавдий ли тот, кто был помазан благовониями? Ныне его постигло переселение, удел странников и пришельцев. О смерть, судья жестокий, заключающий в узы, как заимодавец, чистого, Ничего не дав взаймы, за что взять можно выкуп. Ты не стыдишься сокрушения матери и не содрогаешься пред нежностью сына ее! О разрушитель, не оставляющий камня на камне на углах печальных!

Хе. Когда светильник освещающий поставили под спуд, а не на свещнице его, Чтобы нам не испытать ужасов ночи и не окружил нас мрак отовсюду?

Вав. Дева Израилева, призови из Гезера дщерей плачущих, да рыдают над тобой и плачут. О винограднике твоем, погубленном и искаженном червями, О пастыре твоем умерщвленном и об овцах твоих рассеянных, О чадах народа твоего, ставших чадами пленения.

Зай. О Клавдий, спаситель в жизни своей и избавитель в смерти своей! Видя гибель народа твоего, ты предпочел умереть, будучи юн. И питие чаши, поданной душе твоей, не удручило ее.

Хет. Куда отошел судья народа нашего, бывший избавителем сынов убогих? И судья праведный угнетенных? Куда прешел учитель, учивший о соединении божества и человечества без смешения?

Тет. Какая горечь не чувствуется внутри? От радости к печали, от крепости к сокрушению, У кого страх вне и убиение внутри? Разве не у того, чей покой прошел, когда прешли дни Клавдия — пятидесятницы

Иод. О если бы кто-либо сделал мои очи облаками, да прольют подобно дождю воду,^[163] да восплачу по Клавдии, господине моем, и возрыдаю по нем. Есть ли кто добрый, как господин мой к рабу своему, не утруждавший его против воли, но питавший его, как он алкал, и поивший, когда он жаждал? Есть ли кто благодетель, подобный ему, давший всем взаймы без воздаяния, не делавший зла злым, и не требовавший ни от кого, чтобы ему делали добро? Никто же благ, токмо един бог, проливающий дождь на праведных и неправедных и на добрых и злых дающий сиять солнцу^[164]

Каф. Бог сотряс землю и смутил ее,^[165] Когда взял Клавдия из стана. Возрадовались н возвеселились о нас враги и разделили нас, как добычу

Ламед. Увы земля, увы! Умножились болезни ее и воспалились язвы ее, Ибо взяли от нее Клавдия, бальзам ее милосердия. Прошла радость, исчезло наслаждение; Пал благословенный венец лета благости.^[166]

Мем. О царь Клавдий, царь мира! Даруй нам, народу твоему, согласие. И на одре твоем не замедли долее, да не унаследят достояния нашего мусульмане и не возьмут страны нашей люди Рима.^[167]

Нун. Чада народа твоего были в погублении,^[168] Как делают с яйцами страусы, Когда отвратил от них Клавдий милость очей своих. Питание людей, прекрасная трава, которой ищет ради животных, — Клавдий, судия праведный, судивший угнетенного против его супостат И для спасения его простиравший десницу; Для рассеяния врагов трубивший в рог.

Самкет. Куда ушел ты с престола твоего, Клавдий, царь Сиона? Столь долго ищут тебя и не находят ищущие. Не возлетел ли ты в высь воздушную, как птица, и не сошел ли ты в глубину бездны, как рыба?

Э. Вино, созданное для увеселения нашего, пролито из сосуда, А душа наша связана между печалью и безумием. Жизнь наша легковесна, как солома на лопате.

Фэ. В смерти Клавдия мы познали мир преходящий, скоро протекающий, подобно воде чрез сито, И как блуждания боязливого, быстро переходящего мыслью туда и сюда

Цадэ. Как устремляются ноги смерти к пролитию крови! И как очи ее внимательны к убиению душ! От души сына даря, сидящего на престоле, до сына рабыни, что у жернова!^[169]

Коф. Чего ради удалил он царя Клавдия от народа его? Кто по его обычаю разделит корысти Сирийские и возьмет силу Дамаскову?^[170] Увы мне! Орган я превратил в горе и страданием стала для меня кифара!^[171]

Рес. У кого глаза не были со слезами, Если он был с ясным взором и зрением, Видя убитым и брошенным в Арматеме Клавдия, царя милостивого и щедрого?

Сан. Блаженны неплодные, не рождавшие и не зачинавшие! И блаженны сосцы, сухие от молока!^[172] Да не увидят дети печали, которую видели мы в смерти Клавдия, оставлявшего прегрешения.

Тав. Когда скатился камень святой, камень краеугольный церкви, Подобно тому, как скатывались камни честные земли Ефрафа? Восплачем о сем и возрыдаем по чину.

XCIV. Как прекрасно установленное домом Иакова, чтобы и плач Иеремии пророка читался в известные дни в их сонмищах, чтобы воспоминать об убиении Иосии,^[173] разрушении первого храма, разорении города и пленении народа. Подобным же образом и ты, стадо Эфиопии, установи плач в известные дни и поминай пастыря твоего Клавдия, который открыл тебе заключенные уста кладезя, которого многие пастыри не могли открыть, и напоил тебя из него водою жизни святой и сладостной.

XCV. О братия мои разумные! Вот книга сия, написать которую ускоряло меня желание ваше настойчивое! Прошу вас дополните недостающее в моем знании. Неверное исправьте, неровное сгладьте, ибо знание одного человека не может украсить слова книги, как свет одной звезды и красота одного цветка не может украсить образа неба и земли.

Окончена сия книга в год 7052 от года Александра Двурогого, в 1500 от рождества господа нашего Иисуса Христа, ему же слава, в 1240 от года мучеников, к 957 от года мусульман,^[174] год спустя от царствования царя Ацнаф Сагада, по благодати духа святого наименованного Клавдием, во второй год царствования брата его Адмас Сагада, по благодати духа святого, наименованного Миной. Начало и конец ее были в месяце Хедаре, третьем из римских месяцев, Джемад-эль-ахаре, шестом месяце мусульман. Окончена на пятом месяце от него — 23-го числа месяца Магабита,^[175] в среду, когда солнце было на 23 ступени из великих ступеней в знаке овна. Слава богу преславному и вышнему, поместившему все пребывания по ступеням, и поставившему все на места, с которых не сходят во веки и веки веков. Аминь. И аминь. Да будет! Да будет!

История царя Мины

Во имя отца и сына и св. духа единого бога, с помощью бога сильного начинаю я возвещать и писать историю господина нашего Map Мины. Слава богу, укрепившему слабое! Успехи сего боголюбивого Map Мины были по действию божию, да явятся дела божия на нем,^[176] и да покажется на нем множество чудес, о чем мы напишем потом. Известный Эмар военноначальник^[177] принес его в дар своему господину Граню, ибо таков обычай у вождей, когда они возвращаются с победоносного похода, представлять подарки своим повелителям из того, что добыло их оружие. И тогда вложил господь сострадание в сердце сего неверного, тяжелого сердцем, чтобы он полюбил его и сжалился над ним, сыном христианского царя Map Миной.

В эти дни плена его, некоторые из находившихся в плену христиан говорили ему: «Помяни нас егда приидеши во царствии твоем», другие: «Дай мне слово, что будешь ко мне милостив во время твоего царствования», и он не оставил без внимания просьбы ни одного из них, когда воцарился после своего возвращения из плена, ибо было правдиво слово его, истинна речь его и правы все пути его.

На третьем году его плена услыхал Грань о прибытии франков с их капитаном Дон Христофором и тотчас воскипел он сатанинской злобой, захотел высадки турок и послал к паше Зебида; сего сына царя послал он вместе со своими послами, чтобы его передали паше, как его подарок.

Здесь опишем чудеса, бывшие до возвращения его в страну, а затем бывшие после него. Первое чудо совершилось в тот день, когда его захватили. Избавляяй Давида раба своего от меча люта избавил и его от руки сынов чуждых,^[178] не щадящих ни жен, ни детей; тогда ради этого он должен был бы сказать: «Не к тому живу аз, но живет во мне Христос;»^[179] как рек блаженный Павел.

Второе чудо. В тот день повелел Грань сделать евнухами сего царевича Мину и детей сестры отца его Лаэка Марьяма и Лаэка Марьяма, одноименных. И оскопили их обоих, а по отношению к царевичу Господь умягчил сердце его и сердце его жены, и с ним не поступили так, как с двумя братьями, и сие было по воле божией, да родится от него сын благодетель, и он оставит доброе имя, которого не получили отцы его. И это спасение его от участи евнуха подобно спасению Исаака от принесения в жертву после того как был нож над шеей его, да не будет неправдой слово божие, сказанное Аврааму: «Во Исааце наречется тебе семя».^[180]

Еще было подобно то, что с клятвою сказал бог Давиду: «От плода чрева твоего посажу на престоле твоем».^[181] По этим причинам произошло спасение сего Map Мины от того, чтобы сделаться евнухом да не будут не исполненными многие чудеса, совершенные рукою сына его, о коих подобает нам написать.

После этого пошел Грань в Кеда, и когда находился там, услыхал, что полюбило этого царевича все войско его стана,, находившееся в Дамбии, и вместе с тем составили решение вельможи народа Маласай: «не упусти сделать царем этого царевича, ибо многие из стана Амхарского, не нашей веры или те, которые присоединились к ней из страха меча и копья, неискренни — они предпочтут, чем служить тебе, служить сыну своего прежнего царя. Лучше для тебя принять решение, благоприятное для твоей жизни и твоего господства».

Услыхав это, Грань взволновался и исполнился духом зависти, как волновалось сердце Ирода, когда пришли к нему волхвы и сказали: «Где есть царь иудейский, видехом бо звезду его на востоце и приидохом поклонитися ему».^[182] И он пошел затем из Кеда в Дамбию, чтобы укротить свое войско и оно не волновалось. И созвал он вельмож своего народа и своих советников и сказал им: «Что нам делать с этим царевичем — ведь я слышал о нем много речей?» Ему предложили злой совет, говоря: «Не жалей его и не щади до смерти, иначе не будет тебе от него покоя.» Придя к своей жене, он передал ей все, что сказали ему советники, и тогда посетила его милость божия, которая всегда охраняла сего сына царя христианского, и сошло милосердие, как обычно, на обоих и заставило их возненавидеть сонет о смерти, который предложили относительно сего чистого от греха, не сотворившего ничего, достойного смерти. И они сказали: «Не будем поступать дурно с этим сыном славных царей, окажем ему добро, да воздаст бог сыну нашему воздаяние благое, да не будет смятения мысли его отца и матери и братьев его, отдадим за него нашу дочь и устроим ему по нашему закону брак и приготовим свадебное пиршество, как подобает жениху и невесте». Это на их языке называется некех.^[183]

Когда был совершен брак, встал некий обманщик, явился к Граню и сказал ему: «У меня есть нечто сказать тебе». Тот спросил: «Что такое?» И он начал сеять в сердце его злое слово, говоря: «Неужели ты хочешь отдать свою славу иному и вернуть царство твое его обладателю? Если ты отдал ему свою дочь, твоему воинству покажется, что перешло к нему царство и обратятся к нему все люди стана, которые под твоею властью, а ты раскаешься, но не будешь в состоянии вернуть власти, которая отошла от тебя по твоей собственной воле.» Эта мысль глубоко запала в сердце его и он сказал: «Как мне лучше поступить?» Так сказал он, ибо думал, что перешло царство к сему царевичу. В это время враг Шарфадин^[184] замыслил злой совет и сказал: "Послушай что я скажу тебе: отошли этого царевича в подарок к паше Забида и скажи ему: «Пришли мне аскеров^[185] — ведь франки высадились, и никто не может сражаться с ними, кроме турок». Этот совет понравился ему, как первый, и он исполнил его, чтобы отправить. И в эти дни послал он его чрез Каца, сына Авраама, одного из вельмож своего народа. И в день выхода его из стана был великий плач и шум от вопля печали в доме Дальвамбара, ибо она видела в нем своего сына, а рабы и рабыни ее стонали из глубины сердец своих и были слезы их, как вода, ибо любили они его за красоту его внешнего образа и внутреннего нрава, да и не только они, но люди стана Граня, ибо вложил господь любовь в сердца их.

И они проводили его. И он отправился, господь же был с ним, как он сопутствовал Иосифу и не оставил его, когда его продали братья. Находясь на пути, он заболел лихорадкой болезнью жара, и когда она усиливалась в нем, никто не жалел его и не покоил его, но садили его поочередно на семь верблюдов. И однажды, когда он ехал на одном из верблюдов, сам верблюд почувствовал жажду и не находил воды, — и от сильного желания напиться воды пошел скоро туда, куда не ходил по другой дороге, оставив дорогу, по которой ходили люди. Потеряв его, ходили туда и сюда и не находили; на седьмой день после того, как он потерялся, он пришел по воле божией к тем злым людям, которые послали его, после того, как они потеряли надежду, что он жив. Если бы не было воли божией, чтобы остался жив этот больной и измученный, будучи потерян целых семь дней, он не спасся бы для здравия без болезни и отошла бы душа его вследствие жажды в земле зноя, не имея покоя ни днем, ни ночью в течение дней, число которых мы упомянули. Ведь известно, что даже у сильных военных людей, совершающих отдаленные набеги, при жажде в течение одного дня исходит дух и они возвращаются в землю свою,^[186] тем более дивно на сем болящем, жизнь которого была близка к смерти, дело бога, который умерщвляет и оживляет, низводит в ад и возводит.^[187] И он прославил бога по возвращении из плена и говорил так: «Милость божия была со мною и молитва матери моей Сабла Вангель, когда я блуждал по пустыне на верблюде и едва не погиб и не сделался пищей для птиц небесных и зверей пустынь». Это третье чудо из тех, которые мне описали.

Затем они пришли к краю моря и сели на корабль, отходивший в Забид. Это было изгнание его из наследия отца его и странствие на корабле в узах в землю чужую, подобное изгнанию Виктора,^[188] сына Марфы с уздой в устах, из Антиохии к наместнику Александрии. Потом они причалили свой корабль на берегу моря у пристани, вышли и передали сего царевича в подарок паше Забида. Тот весьма обрадовался и принял из рук послов царевича с двумя его братьями, оскопленными Гранем, имена коих мы уже упомянули. Тотчас послал он к султану Солиману: «Наш единоверец по Исламу в Адале, господствующий над землею Хабаш, прислал мне царевича — дар прекрасный для твоей славы. Что мне с ним делать? Да будет воля твоя, а не воля моя; да будет лишь твоя воля!» Тот ответил на послание и сказал: «Помести царевича у себя хорошо, как царевича, и не поступай с ним дурно». И он дал ему хорошее жилище и устроил все пребывание его наилучшим образом, ибо смягчил бог его сердце так же, как некогда смягчил он сердце Граня.

В эти дни начало возвышаться царство Клавдия и переходило от силы в силу; он воевал с Граней и перебил всех воинов его, будучи с франками, силою божию. И взял он в плен сына его; жена же его спаслась бегством. Пленение сына и бегство жены было, по воле божией, причиной возвращения сего царевича из плена. Царица Сабла Вангель боголюбивая пребывала в постоянной молитве и возношении пред богом день и ночь за своего сына; она поручала его молитвам всех монахов и бедных на горах и в пустынях. И когда дошла молитва ее до ушей господа, послушающего, внушил дух святой Делвамбара помыслить об избавлении ее сына, бывшего в руках паши, и послала она к обладавшей доброю памятью, о которой мы упоминали, говоря: «Пришли мне моего сына, и я пришлю тебе твоего сына». И ответила та в радости и веселии: «Хорошо». И согласились они обе с великим усердием, ибо были побеждены свойством природы родительниц. Тотчас же послала она к паше со словами: «Освободи моего связанного сына за этого царевича — ведь он твой единоверец». Тот послал к султану Солиману просьбу Дальвамбара об ее сыне, и тот сказал: «Освободи ей сына, ибо он сын нашей веры». Услыхав это, паша ожесточил сердце свое и сказал: «Пусть они к этому царевичу прибавят мне 1000 унций золота, не убавляя и не уменьшая, ибо он сын славных иерей». И когда прибыл посол с посланием к этой великой царице Сабла Вангель, была великая радость и она заплатила много денег согласно упомянутому нами весу, чрез вельмож и именитых людей Тигрэ, отправила сына Граня с этим золотом. Тотчас паша отпустил Map Мину с его двумя братьями, бывшими с ним в плену, ибо был побежден своею верой и златолюбием. И встретились на средине моря у Мецвы послы паши, турки, бывшие с сыном царя на одном корабле, и послы царицы, бывшие с сыном Граня — на другом. Чтобы не обмануть друг друга и не обидеть из-за разности их веры и враждебности их стран, они заключили клятвенное условие быть в согласии о едином боге. И затем сошлись они, будучи далекими и близкими — эти послы паши выдали царевича с его двумя братьями его людям, а эти послы царицы выдали сына Граня с золотом его единоверцам.

Такая взаимная передача произошла сразу, не одна после другой из боязни обмана и хитрости, ибо нет чистой любви между христианами и мусульманами из-за того, что они несогласны в вере. О какова была радость избранного Мины в тот час, когда он встретился со своим народом! Час выхода из моря был подобен выходу Израиля из Чермного моря, когда он вышел из Египта, земли рабства своего, и выходу трех отроков из пещи огненной. В это время была великая радость среди народа из-за этого царевича, высадившегося из моря при его содействии. Немедленно послали радостную весть его матери доброй памяти подобно тому, как благовествовалось владычице нашей Марии воскресение сына ее, и радость ее о возвращении ее сына из плена была подобна радости владычицы нашей Марии. Количество времени от пленения его до схождения к морю — два года и шесть месяцев, от схождения до возвращения с моря — три года.

Когда он прибыл к стану боголюбивой царицы Сабла Вангель в земле Вагара, в местности, именуемой Айба, верная царица Сабла Вангель приказала разбить шатры и разослать ковры в них. Монахи и священники совершали по своему чину обряд с крестом и кадильницами, облеченные в священные одежды. Сановники церкви и старейшины иереев вышли ему навстречу, украшенные лучшими одеждами. Пришедшие с царевичем, славные князья, вельможи народа этой царицы и село мы Тигрэ выстроились в воинский порядок, согласно их закону и обычаю. Какой язык может рассказать и передать радость сего дня; невозможно описать все по частям.

Его повели туда, где были его мать, братья и сестры. Царица Сабла Вангель бросилась к нему на шею, расцеловала все тело его, плача и проливая слезы, как воду. Точно также и сестры его целовали его, плача и стеная, ибо таково обыкновение мира сего, когда после долгой разлуки с родными или друзьями встречаются, то плачут и стонут от великой радости. Такова была и радость царицы и детей ее, растворенная слезами. Затем она начала благодарить бога, говоря: «Величит душа моя господа и возрадовался дух мой о боге спасе моем, яко призре на смирение рабы своея, се бо отныне ублажат мя вси роды; яко сотвори мне величие сильный».^[189]

Затем она повелела ввести священников по чинам их и воинов по именам их туда, где были разбиты шатры, и угощали их на приготовленных местах; были устроены подстилки по числу угощаемых для каждого стола. Затем она послала им яства, различные по цвету и вкусу, и вино, полное смешения.^[190] И говорила она им: «радуйтесь со мною, ибо сей сын мой мертв бе и оживе, изгибл бе и обретеся.^[191] Но да не будет радость ваша в неразумии и неумеренности, радуйтеся богу, помощнику нашему, воскликните богу Иаковлю. Приимите псалом и дадите тимпан, псалтырь красен со гусльми,^[192] чтобы возблагодарить нам благодетеля нашего бога!» Так говоря, она была подобна обладателю ста овец, который потерял одну из них, а не 99 в пустыне и пошел искать пропавшую и когда найдется, несет на плечах и радуется, входя в дом свой, зовет своих друзей и соседей и говорит им: «Радуйтесь со мною, ибо нашел я мою овцу, которая у меня пропала».^[193] Еще подобна была женщине, имевшей десять монет драхм и потерявшей одну из них. Разве она не ищет ее тщательно, пока не найдет и, найдя, не созывает друзей и соседей своих и говорит им: «Радуйтесь со мною, ибо нашла я потерянную драхму».^[194] И не только на земле была сия радость, но и на небесах ради того, что отлучился сей царевич от сонма неверных и присоединился к собору верных.^[195]

В этом они провели семь дней, радуясь и веселясь, царица Сабла Вангель не положила предела дням веселья, но пребывала во все дни жизни своей, радуясь и веселясь и хваля бога. После этого она отправила вестников к сыну своему, великовластному Клавдию, чтобы сообщить ему радостную весть о возвращении его брата из плена. Когда вестники прибыли к нему и рассказали о возвращении его брата, он возрадовался великой радостью и тот был для него, как бы восставшим из гроба. Мать Map Мины царица в это время проводила зиму в Айба. Чудо выхода из моря и возвращение из плена — четвертое из чудес, которые мы описали.

По прошествии времени дождей, на второй год по возвращении его из плена, она поднялась из Айба и пошла в Шамэ и там зазимовала. На третий год она поднялась из Шамэ, чтобы встретиться со своим сыном, матерелюбимым, как Птолемей,^[196] и остановилась в земле Вадж. Ко времени прибытия ее он^[197] выслал вельмож царства своего внешних и внутренних в этот день и встретили ее с великой славой и ввели в чертог царя с ее сыновьями и дочерьми. В этот день царь Клавдий устроил великий праздник с царицей, матерью своей, своими братьями и сестрами Амата Гиоргис и Сабина Гиоргис ради встречи после долгой разлуки, особенно же ради возвращения его брата из плена. Чрез много дней было соглашение между царем и его братьями добродетельными Иаковом и Миной, ибо отошло от него подозрение, будто замышляют на него злое из-за зависти царства, и он не поступил с ними так, как поступали его отцы со своими братьями, заключая их в узы и изгоняя. И они не замышляли ничего и не желали ему зла, как замышлял Исаак на Иакова, брата своего, но желали правости царства его и долготы жизни его. И так они пребывали долгое время. И это духовное согласие, о коем сказано: «Се что добро или что красно, но еже жити братии вкупе»^[198].

Чрез много лет по возвращении его приготовила царица для Map Мины и его супруги венец, как установили учителя церкви для жениха и невесты, да будут сею молитвою в плоть единую.^[199] В это время сан митрополита был в руках абуны Петра, поставленного после абуны Иоасафа. Этой молитвой укрепились у них узы супружества, как сказано: «Еже Бог сочета, человек да не разлучает».^[200] И была между ними великая любовь, как сказано и написано для мужа и жены; он думал, как бы угодить ей словом и делом, а она слушалась его, «якоже Сарра послушаше Авраама, господина того зовущи».^[201] И за это согласие их награждены они были от бога благословенными сыновьями и прекрасными дочерьми, как говорит Писание: «Род праведных благословится».^[202] И особенно же их достоинства и изрядство были известны в сыне их, полезном для отца, послушном матери.

Дух побуждает меня приступить скорее к написанию истории его. После прошествия непродолжительного времени, достиг Map Клавдий смерти мучеников честных и получил венец нетленный, как мы раньше написали в его истории.^[203] Тотчас Кефло, сын Иоиля, послал вестников к его матери, царице христианской, сообщить ей о смерти ее сына и воцарить Map Мину, ибо он пребывал с правым сердцем, как и прежде, и не вошло в помышление его лукавства. Вестник, прибыв туда, где была царица, рассказал присным аввы Зекрэ, а те довели до сведения царицы и ее детей смерть сего Map Клавдия, человеколюбивого; да помилует и ущедрит его господь! И тотчас начался великий плач и многое рыдание, ибо они любили его из глубины сердец своих за его великую доброту и благодеяния к добрым и злым, подобной благости господа, который «солнце свое сияет и дождит на праведные и неправедные.» И плач их был не внешний, как при смерти господина из-за страха и рабства, а как при смерти милостивого отца и как плач возлюбленных сыновей. Если бы у животных был разум, и они плакали бы, видя плач, бывший тогда.

Окончена история плена и возвращения. Следующая часть поведает о царствовании Map Мины, о коем повествует сия история. Третья глава — история разделения царства.

Войска рассеялись по своим родам и племенам, а мать его в великом рыдании и вопле призвала царевича, чтобы посадить его на престол брата его. Он поспешил ответить на их слова, как рачительный муж, но сказал: «Недостоин я воссесть на сей великий и славный престол». После многих усилий возвели его на престол и наименовали царским именем Адмас Сагад, как мы раньше написали вместе с толкованием имени. Это было смирение, когда он сказал: «Недостоин я воссесть на престол царства», хотя это был престол отца его Лебна Денгеля и брата его Клавдия. Подобно сему сказал блаженный Павел: «Несть достоин нарещися апостол Христов»,^[204] после того, как призвал его дух святой, говоря: «Отделите мне Савла и Варнаву, да будут мне вестниками к язычникам»,^[205] ибо великое смирение побудило его говорить о себе слова уничижения. Месяц воцарения его был Миязья начало дней года мира; начало месяцев еврейских в 14 день сего месяца.^[206] В этом месяце пришли вельможи царства: Хамальмаль, Кефло, Такла Хайманот, сын Дагальхана, Ром Сагад и другие макуанены и вельможи, которых мы не помним, и много воинов, спасшихся от смерти в тот день, о котором мы упоминали. И тотчас стали говорить, где лучше зимовать царю, и наилучшим решением избрали землю Бегамедер и Дамбию, да будет там зимнее пребывание. После этого поднялся царь из Мангеста Самаят, места своего царства, ибо пребывание их было там, в земле Годжам. И мать его пошла с ним, и не разлучалась с ним, чтобы укрепить для него закон царства. И весь мир следовал за ним кроме Хамальмаля, оставшегося воевать с врагом Нуром, как дадазмач, начальствуя от Абави до тех мест, куда доходила его власть, и кроме одной его сестры, доброй памяти и славной делами Амата Гиоргис, зазимовавшей в Мартула Марьям. После этого он обратил лицо свое на дорогу в Бад и, придя в Дамбию, устроил зимнее пребывание в Цадо. Во время дождей была радость и веселие, услада и довольство. Сам он, воссев на престоле христианском, начал проводить законы и установления царства, а вельможи царства, как Кефло и другие начали втайне свои происки, ропот и смуты, затем обнаружившиеся на деле. По прошествии времени дождей, он отправил посланцев и собрал войско из всех местностей своего царства, послал и к Исааку со словами: «Собери войско и поскорее выступай, чтобы нам воевать с Фалаша». Затем, собрав войско, он пошел в Самен и встретился там с Исааком, сражался немного дней и, когда он был готов к битве, встали его приближенные и посоветовали, говоря: «Оставим войну с Фалаша, ибо не пришло ее время». Из-за этого совета вернулись в Дамбию и провели зиму в Энфразе. В этот второй год царствования восстал лукавый враг по имени Балав Раад и замыслил злой совет сатанинский, говоря: «Убью этого царя». Это сказал он не потому, что царь его обидел, но по наущению сатаны, как Иуда, отдавший и продавший господа своего иудеям, которые его умертвили, после того как он наделил его многими божественными дарами, как изгнание бесов и очищение прокаженных. Все свойства сего злого человека подобны были убийце своего господа и учителя, возлюбившего его и облагодетельствовавшего. После этого стала известна повесть о его злодействе. Однажды ночью, когда царь спал на своем ложе вместе с плотью от плоти своей, вошел он внезапно со своим рабом лукавым, подобным ему, в шатер и нашел зажженный светильник и двух рабов, стоящих внутри шатра по обе стороны. Он тщательно рассмотрел, где лежал царь с царицей, весьма внимательно исследовал, загасил светильник, чтобы никто не распознал его, кто он такой, затем простер свою руку и бросил копье в помазанника божия. Но тогда явилась сила божия и дала копью упасть между двумя на ковер, а сам он совершил бы убийство и сердцем, и рукой, если бы не был с царем бог, спасший Давида раба своего от копья Голиафа. Сие было подобно твердости сердца Авраама и возложению им ножа на шею его единородного сына Исаака, пока бог не оставил повеления своего и не избавил его от приношения в жертву и заклания тела его по обычаю жертвы, заменив агнцем. Но приношение отцом сего единородного сына было по повелению божию, а не подобно сему злодею, захотевшему убить царя христианского, по наущению отца его сатаны, как сказал господь наш иудеям: «Вы отца вашего диавола есте и похоти отца вашего хощете творити».^[207] Мы не могли оставить повествования о совершении деяния Балав Раада, сына сатаны, не обратившись к сравнению. Когда копье упало между двумя, встал царь с ложа, закричал как лев, и возгласил имя отца своего. Снова тот во второй раз бросил копье и помешала ему сила божия, как и в первый раз, и дала копью упасть на бурнус, что был у изголовья царя. Одного из двух рабов, спавших в шатре, он убил, другого поразил. Когда царь хотел задержать его, схватив меч из-под изголовья, он убежал, выйдя из шатра; раб его вышел за ним; их дороги были различны; Балав Раад пошел на Хебнат, его раб к Цама; оба они были задержаны — один распознанный по мечу, другой — по лицу, и приведены в царский стан, где тотчас судили их праведным судом судьи; одного повесили, другого побили камнями. Тогда была прославлена сила божия устами всех людей; говорили: «Слава господу, умертвившему злоумышлявшего на помазанника божия». И в этот прошедший день спасения царя говорили мудрые люди: «Спас бог помазанного своего силою десницы своей». После непродолжительной остановки он поднялся с зимних квартир и обратил лицо свое к земле Варвар. Там оставался Исаак под предлогом болезни, а Кефло, «потому что устроил брак моей дочери» так говоря; вся же причина того, что они остались, заключалась в том, что они хотели воцарить племянника царя Тазкаро; они зимовали, утвердившись в этом изменническом намерении со свитой всех трех. Но не был бог заодно с ними и они «помыслиша советы, ихже не возмогут составити».^[208] Когда вошло подозрение в сердце царя христианского, он послал к Исааку раз и в другой раз, говоря: «Явись немедленно туда, где мы находимся, и не ссылайся на болезнь». Сказав «хорошо», он пошел вместе с послом и, прибыв туда, где дорога вела верхом и низом, сказал послу: «Ступай по верхней дороге к государю и доложи о моем прибытии, я же пойду по нижней дороге, чтобы не голодали мои солдаты, ибо на этой дороге есть продовольствие». И пошел посол по своей дороге, а он по другой, вернулся в свою страну и встретился со своими родичами, детьми и солдатами. Кефло же и его солдаты воцарили Тазкаро, как замыслили раньше.

Когда услыхал царь об этих изменниках, он не шел сражаться с царством бунтовщика, но поспешил на войну с изменником Исааком, основанием здания зла. Он послал Зара Иоханнеса с войском и сам пошел за ним. Исаак хотел сразиться с Зара Иоханнесом, думая, что он один и за ним не следует страшный лев от колена Иудова от корене Давидова. Когда же он услыхал о прибытии царя, побежал к Сирэ, а царь гнался за ним по пятам и настиг его в земле Адабо. Когда наступил день позора Исаака, он отучнил сердца его и сразился он с помазанником божиим. Была тогда победа у царя, был побежден изменник, а сын его убит, из его солдат одни были убиты, другие ушли, бросив своих лошадей и мулов, некоторые сдались добровольно. Сам Исаак едва спасся, сбросив с головы железный меч. Сына брата своего он возвратил на другой день, сведя его с горы, где он был воспитан. По великому милосердию, вложенному в сердце царей Израиля,^[209] он не обидел его, помня грехи отцов его и его самого, осмелившегося покуситься убить его, но простил ему его преступление и помиловал его. Слава богу, давшему крепость царям нашим и вознесшему рог помазанного своего. После этого сила божия восставила его окончить войну, которую начали против него, и он обратил лицо свое на путь, по которому он пришел, и он преследовал Исаака поспешно, чтобы сразиться с врагом, о котором мы говорили. Прибытие его в Бегамедер было в месяце Хамлэ, и там он не отдыхал, ибо побуждала его сила божия к окончанию дела, бывшего в руках его. Когда они услыхали о его прибытии, ожесточили сердца свои и положили на небесах уста свои,^[210] говоря слова досаждения. Сам же царь христианский, придя к ним, удерживался от битвы и захотел ночевать. Изменники же сказали: «Не дадим ему войти ночевать, но сразимся с ним вечером». Так они сказали, ибо собрали много коней с разных сторон; в это время и франки^[211] были заодно с ними. Поэтому объяло их превозношение и они приготовились к сражению с царем, с которым была помощь божия. Причина их поспешности в эту ночь: кого заставили бы они выпить эту чашу гнева, которая была растворена для них, если бы они сотворили молитву в страхе и трепете, говоря: «господи, проведи мимо меня чашу сию»,^[212] но они устремились пить ее, как жаждущий стремится пить воду. И когда они подошли к нему, он приготовился к битве, уповая на бога, они же пришли, уповая на коней своих и на войско франков. Когда они сразились, победил царь, уповающий на бога. И пало много из войска похитителя царства; Иоанн, сын везаро^[213] Ромна Варк и Кефло ушли вместе. Когда их настигли преследовавшие, сойдя с коней, они уклонились от дороги и скрылись под пнем небольшого дерева; в сердце Кефло влился дух трепета, подобно Каину, и он сказал: «Если вас захватят, то не обидят, а если меня захватят, то рассекут тело мое на суставы». Так сказав, он отделился от них и пошел один. Неизвестно, куда он пошел, упал ли в пропасть, или убил его кто-либо из преданных царю — господь знает. Остальные воины, спасшиеся от смерти в тот день, пошли по различным дорогам; бывшие с Иоанном и Тазкаро были задержаны на другой день и отведены к царю, который не воздал им за их злодеяния, но сдержался относительно их и возблагодарил бога за победу над врагами своими. Все это произошло на третий год царствования Мины, отца сирых и судии вдовиц.^[214] Слава богу, освобождающему утесненных от утеснителей. Было это 9 Хамлэ в четверток.^[215]

После этого он зимовал в Губаэ, а по прошествии времени дождей вошел сатана в сердце Исаака и заставил его заключить мир с пашей Эсдемуром,^[216] убийцей его брата. Они заключили дружбу при помощи договора и клятвы быть едиными в смерти и жизни. Тогда он воцарил Марка, младенца сына Map Иакова, брата царя. Царь, услыхав об этом, весьма разгневался и велел собраться всем войскам отовсюду и немедленно направил путь в Тигрэ. Когда же вельможи совещались и говорили: «Нельзя нам воевать с ружьями и пушками — наши оружия слабы, мы не устоим против огня», он, слыша это, отвечал гневно, и они замолчали и перестали разговаривать. Исаак, услыхав о его прибытии, явился с пашей Эсдемуром из Аксума чрез Эда Макуанен, и они встретились в земле Эндерта. Сей царь, уповающий на господа, разрушающего коварства премудрых и ослабляющего силу крепких, всегда говорил: «Если умру, мне приобретение — смерть моя во Христе, если буду жив, будет жизнь моя во Христе».^[217] C такой верой он приготовился к битве. Но победа осталась за Эсдемуром в этот день, ибо у сражающихся обычно, чтобы побеждал то один, то другой; непобедим один бог, царство которого во всех и владычество коего в род и род.^[218] И вместе с сим не наступил день рождения Исаака, которому впоследствии воздалось седмерицею рукою благодетельного сына царя, Map Сарца Денгеля, о котором говорили: «Если отец его умер, то как бы не умирал, ибо оставил после себя подобного себе».^[219] В этот день из известных вельмож не погиб никто, кроме трех мужей, Исаака же испытывало долготерпение божие, не покается ли он, как сказано. «Он не погубит никого, пока все не покаются». Он же не покаялся, но прибавил ожесточение к ожесточению, да исполнится на нем слово писания: «В меру жестокости сердца твоего и нераскаяния ты соберешь для себя наказание». Сей же христианский царь не потерял надежды, будучи побежден, ибо знал, что победа изменчива, он пошел по пути в Ваг и, дойдя до Атронса Марьям, остановился на несколько дней. Сюда собрались маконены, бывшие в Шоа, именно Хамальмаль, Такло, Ром Сагад и другие, между которыми было разделено войско в день битвы на пути в Ангот. Они сошлись здесь. Все это было на четвертый год его царствования. Царь зимовал в Вала Мачат, а войско свое, бывшее с ним, отослал по племенам во многие области зимовать, приказав, чтобы после дождей оно явилось к нему. В это время дождей он стремился только к тому, чтобы наготовить оружия; собрал мастеров из многих областей и заставил их делать мечи, копья и весь конский убор, именно узды и стремена, а те, кто умел делать ружья, работали без отдыха; и в этих занятиях он провел время дождей. Все это тщание его было для войны с Эсдемуром, но он не знал, что это выпадет на долю его сына и не он будет сокрушителем турок, а плод чрева его, который сядет на престол его.

Когда прошло время дождей, собрались все воины, зимовавшие согласно тому, как им было указано, и тотчас он поднялся с зимних квартир и направился в Амхару, послав пред собою Хамальмаля, брата его Иоанна и Зара Иоханнеса со многими воинами, чтобы поднять Доб’а, угнать скот для продовольствия и ждать его на пути, когда он будет спускаться в Тигрэ. В другую сторону он отправил Такло и Манадлевоса со многими сановниками итти в Ваг, сговориться с сеюмами и там ожидать его. Когда он всем этим был занят и готовил пред собой поступления с дорог и прибыл в землю Кольо, постиг его после непродолжительной болезни естественный закон отцов его, общий всему человечеству — он почил в этой болезни и переселился к милости бога преславного. Да упокоит он дух его во царствии небесном, когда скажет стоящим одесную: «Придите ко мне благословении отца моего, наследуйте уготованное вам царство от сложения мира». Помощь в утешении и дар благословения царя Мины да будет с сыном его Сарца Денгелем. Аминь. День успения его — пятое число месяца Якатита в 7055^[220] году мира.

Окончена третья часть.^[221]

(пер. Б. А. Тураева)

Примечания

1. Пс. 109, 5.
2. Возможно и здесь видеть указание на первоначально самостоятельный характер этой части свода.
3. Термин для бунтовщиков, собирающих около себя банды и войска.
4. Ср. Римл. 8, 18.
5. I Петр. 4, 12.
6. Мф. 24, 16, 17.
7. Арабский термин, собств. «поминание (Аллаха)».
8. Второзак. 32, 30.
9. 9 марта.
10. Посл. Иак. 5, 11.
11. Это имеется в краткой хронике.
12. В послании Кирилла Александрийского к Иоанну Антиохийскому.
13. Вместо Сарце Денгеля на выскобленной месте.
14. Пс. 44, 10—11.
15. Одна из наиболее крупных и выдающихся личностей эпохи. См. ее характеристику у Littmann, Die Heldentaten des Dom Christoph da Gama, XIX.
16. Пс. 128, 3.
17. Пс. 2, 9.
18. Термин Аль-Хабаш — арабский, весьма редкий в эфиопских текстах.
19. Ср. Второз. 32, 22, 24.
20. Лебна Денгель, гонимый Гранем. Краткая хроника повествует, между прочим, что Грань предлагал ему мир и дружбу за руку его дочери, но он предпочел скитания и лишения родству с неверным.
21. Апокал. 12, 13, 14.
22. Иов. 1, 22.
23. Пс. 44, 7. 8, 9.
24. Ср. Иоиль 3, 18.
25. Пс. 2, 9.
26. Пс. 109, 2.
27. Второзак. 32, 30.
28. Девятый месяц сирийского года, соответств. юлианскому июню.
29. Т. е. время дождей.
30. Т. е. мусульман.
31. Мф. 6, 33.
32. Имеется в виду 400 португальцев, предводимых Христофором да Гама. О происхождении жителей Пиринейского полуострова от Тувала (Быт. 10, 2) см. у Иосифа Флавия: «Древности I, 6,1». С этим в связи ставят имя г. Сетувала.
33. Пс. 77, 31.
34. Христофора да Гаму, обезглавленного собственноручно Гранем.
35. Апокал. 5, 5 — 9, 6, 2.
36. Ср. Мф. 18, 7.
37. Юлианский октябрь.
38. Ср. книга Еноха, гл. 72.
39. Генерал Ариас Диас, перешедший в абиссинское христианство.
40. Пентаполя, очевидно вм. Египта. Ср. Ис. 19, 18, и титул Александрийского патриарха.
41. Мф. 22, 37, 39.
42. Мф. 5, 44.
43. Лук. 23, 34.
44. Поправка Концельмана вм. ошибочного «Клавдия» рукою.
45. Ср. Римл. 8, 30.
46. Может быть персидских. Ср. Ездры 7, 14.
47. Пс. 48, 4.
48. 22 февр. 1543 юл.
49. Пс. 77,9.
50. Вероятно Иоанна III, короля португальского.
51. Ср. Иерем. 1,13.
52. Пс. 41,1.
53. По другим, более достоверным известиям, убил его из ружья португалец Педро Леон — об этом говорит Бермудец и отчасти одна из кратких хроник.
54. Одного из пленных, из числа в свое время взявших в плен Христофора да Гама и убитых португальцем, несмотря на помилование со стороны Клавдия.
55. Чисел 23, 29, 30; 24, 5, 6.
56. Исаии 14, 13.
57. Исаии 10, 15.
58. В октябре 1544.
59. Пс. 111, 7, 8.
60. Ср. Кн. Еноха 51, 34.
61. Пс. 113, 4.
62. Ср. Иис. Нав. 9, 21.
63. Сирах, 44, 1.
64. Вероятно Моисей. Ср. Исх. 32, 32.
65. III Цар. 2, 5—9.
66. Ср. Премудр. 8, 8.
67. Март 1548.
68. Может быть начало воинского клича.
69. Пс. 107, 8 здесь в смысле добычи.
70. Иис. Нав. 9,15.
71. Пс. 78,5.
72. Иерем. 25,15. Ср. Пс. 74,9.
73. С сентября 1549.
74. Искажение еврейского «Дибрэ-хаямим» «Словеса дней царей» — царские летописи, на которые постоянно ссылается Книга Царств. Здесь едва ли не простое подражание библейскому стилю.
75. Пс. 125, 4.
76. Текст не в порядке.
77. III Цар. 14, 10.
78. Вероятно кто-либо из родственников, совращенных в ислам.
79. Лук. 15,6.
80. Неизвестная, может быть фиктивная книга.
81. Член царского дома или высшей аристократии, роды которой возводят себя к спутниками Менилька, сына царицы Савской.
82. Пс. 77, 68.
83. Ср. 1 Иоан., 1 — 3.
84. С сентября 1551.
85. 1552 аллилуйя — день великой субботы, богослужение которого изобилует по книге «Дегуа» пением аллилуйя.
86. Должно было бы быть 1544, так как эфиопское счисление от «р. X.» разнится от нашего на 8 лет.
87. Ошибка вм. 1268.
88. Во время крестных ходов, напр., в ночь богоявления, когда служба совершается на реках.
89. Неизвестная книга, может быть фиктивная ссылка.
90. В субботу Лазареву.
91. Т. е. до пятой субботы на пасхе.
92. Льва, около 1 июля.
93. Дело идет о миссии Гонсаля Родригеса, прибывшего 17 мая 1555. Здесь хронологическая неточность.
94. Числ. 35, 12.
95. Ефес. 4, 26.
96. Деяния мучеников принадлежат к наиболее ранним переводным памятникам эфиопской литературы. Их частью перевели еще в начале XIV в. при митрополите Саламе, известном своею переводной деятельностью.
97. При Клавдии началась литературно-переводческая деятельность известного Аввакума (см. пред.) и его сподвижников, обогатившая эфиопскую письменность как книгами для назидательного чтения (напр., «историей Варлаама и Иосафа»), так и необходимыми для полемики с иезуитами догматическими писаниями (напр., «Вера отцев»).
98. Мф. 13. 4.
99. Куередж?
100. С сентября 1556.
101. Левантинцы.
102. Андрей Овиедо, пока еще титулярный епископ иеропольский, возведенный в патриархи Эфиопии уже при Сарца Денгеле; теперь папой Юлией III был послан в качестве патриарха Нуньез Баррето, остановившийся в Гоа и пославший вперед Овиедо.
103. Между прочим известное «Исповедание», изданное Людольфом, с большим тактом и умением отстраняющее от эфиопской церкви обвинение в иудействовании.
104. Созвавшем 4-й вселенский собор, осудивший монофиситство.
105. Как противнике Нестория. При нем был «разбойничий» собор в Ефесе.
106. Сочувствовал монофиситству.
107. Может быть потому, что в Иерусалиме пребывает коптский епископ.
108. Пс. 103,17.
109. Пс. 103,11.
110. Мф. 28,39.
111. Пс. 41,3.
112. Ср. 1 Коринф., 15,22 сл.
113. В апокрифическом повествовании о страдании ап. Павла, приписанном преемнику ап. Петра в Риме, Мину, говорится, что на пути к месту кончины апостол встретил матрону Плаутиллу и попросил у нее ее покрывало, чтобы закрыть глаза. Когда после его усекновения хотели снять это покрывало, оно стало невидимым, а при возвращении солдаты встретили у городских ворот Плаутиллу, которая рассказала им, что апостол явился к ней с неба в сопровождении бесчисленного множества мужей в белых одеяниях и вернул покрывало, которое она тут же и показала, окрашенное кровью. Солдаты рассказали обо всем Нерону, которому затем чрез запертые двери явился апостол и возвестил грядущий на него суд. См. Lipsius. Apocryphe Apostelgeschichten, 11, 1, 95 — 6.
114. Из того же источника.
115. Вероятно Марку Аврелию.
116. Имя непонятное, вычитанное автором из какого-то пока неизвестного для нас исторического труда, в неправильной транскрипции с арабского. Гвиди высказывает предположение, что оно могло быть заимствовано из переведенной Аввакумом большой истории Абу-Шакира.
117. Ср. Иерем. 22, 13.
118. Михей 3, 10.
119. Исайи 66, 1.
120. В сентябре 1558.
121. Пс. 78, 1 — 3.
122. По известиям португальцев, это произошло в июне 1557.
123. Отсюда начинается неправильный счет глав в рукописях и после 67 прямо следует 70.
124. Иоиль 2,28. Деян. 2.17.
125. Султана турецкого Солимана I (1520—1566).
126. Вероятно имеется в виду упомянутое нами «Исповедание». Изд. Ludolfi, Ad Historiam Aethiop, commentarius, 279, 280.
127. Мф. 25,24.
128. Ср. Пс. 71, 4.
129. Пс. 71, 9 — 16.
130. Лук. 11, 11- 12.
131. Мф. 5, 48.
132. Притч. 27, 7.
133. Мф. 6, 18.
134. Мф. 6, 16 — 17.
135. Мф. 5, 23 — 24.
136. Пс. 106, 33-37.
137. Исайи 9,6.
138. Пс. 44,2.
139. Исайи 9,2.
140. Амос 1,2.
141. Иоиль 1,19.
142. Ср. Пс. 140. 3.
143. Вероятно искажение вм. Брахманов из псевдо-каллисфеновой Александрии.
144. Числ 35,12.
145. Пс. 63,34.
146. Ср. Пс. 63, 6-8.
147. 27 февраля.
148. Сын сестры Граня.
149. Ефес. 6,12.
150. Мрк. 3,27.
151. Ср. Иоан. 10, 11—13.
152. По мнению Концельмана (Chronique de Galawdewos, 177, п. 2) искажение греческого Kyrios ton dynameon — господь сил.
153. IV Цар. 22, 20.
154. 23 марта 1559.
155. Мученик, весьма чтимый у коптов и абиссинов.
156. III Цар. 19, 8.
157. Неизвестное, вероятно искаженное имя.
158. Пс. 72, 8.
159. Шебат — 11-й еврейский месяц. Ссылка для меня непонятна.
160. Ср. Второзак., 28, 11, 19.
161. Ср. Пс. 77, 47.
162. Ср. Аваак. 3, 17.
163. Ср. Иерем. 9, 1.
164. Ср. Мф. 5, 45.
165. Ср. Пс. 59, 4.
166. Пс. 64, 12.
167. Интересное сопостановление политических и духовных врагов Абиссинии.
168. Пс. 108, 13.
169. Ср. Рим. 3. 15. Исх. 11, 5.
170. Исайи 8, 4.
171. Ср. Иов. 30, 31.
172. Ср. Лук. 23, 29.
173. II Паралип. 35, 25. 170
174. Года неверно вычислены. Рукоп. дают 7002 и 7302 от сотворения мира; Концельман исправил с оговоркой на 7052. От р. X. следует па эфиопскому счислению 1552, по эре мучеников 1276, Хиджры — 967.
175. 19 марта.
176. Iоан. 9, 3.
177. Об этом упоминается в краткой хронике под 31-м годом Лебна Денгеля. Эмар (собств. Омар) был через год убит неизвестным ночью вовремя сна.
178. Пс. 143, И.
179. Галат. 2, 20.
180. Быт. 21, 12.
181. Пс. 131, И.
182. Мф. 2, 2.
183. Арабское слова «никах» — брак.
184. Шереф-эд-дин «Слава веры».
185. Арабское слово, означающее “войско, солдаты" — род янычаров в южной Аравии.
186. Пс. 45, 4.
187. I Цар. 1, 6.
188. Св. муч. Виктора, чтимого в Египте и Абиссинии.
189. Лука 1, 46. 12
190. Пс. 74, 9.
191. Лук. 15, 24.
192. Пс. 80, 23.
193. Лук. 15, 4-6.
194. Лук. 15, 8-9.
195. Можно понимать в том смысле, что Мина в плену был принужден перейти в Ислам, о чем и говорят португальские писатели.
196. Птолемей VIII, прозванный Филомитор (117—181).
197. Клавдий.
198. Пс. 131, 1.
199. Ефес. 5. 31.
200. Мф. 19, 6.
201. I Петра. 3, 6.
202. Пс. III, 2.
203. Вероятно редакционная вставка.
204. Ср. Коринф. 15, 9.
205. Ср. Деян. 13, 2.
206. 9 апреля 1559.
207. Иоан 8, 44.
208. Пс. 20, 12.
209. Т.е. Эфиопии, как потомков Соломона.
210. Пс.72,8.
211. Недовольные неуспехом религиозной пропаганды и унии с Римом.
212. Ср. Мф. 26, 39.
213. Титул знатной дамы.
214. Пс. 67,5.
215. 3 июля 1561.
216. В истории Клавдия это имя читается Уздамер.
217. Ср. Филип. 1, 21.
218. Пс. 144, 13.
219. Сир. 30, 4.
220. 30 января 1563 г.
221. Общего исторического труда.