 | Проект «ЭЛ» |
ВОТЯКИ, народъ такъ называемаго финскаго племени, обитающій въ сѣверо-восточной части Россіи. Русскіе, прибавивъ, по обыкновенію просторѣчія, букву В въ началѣ подлиннаго имени этого народа, назвали его Вотами; самъ себя онъ называетъ Отъ, Утъ, Утъ-муртъ или Утъ-мортъ, что значитъ «человѣкъ». У Татаръ онъ извѣстенъ подъ именемъ Ари. Вотяки вѣроятно обитали по рѣкѣ Енисею, гдѣ еще Штраленбергомь найдены были остатки исчезнувшаго нынче Арскаго племени; впослѣдствіи, не извѣстно по какому случаю, переселились они на берега Камы, между нынѣшними губерніями Казанскою и Вятскою, на такъ называемое Арское Поле. Здѣсь они управлялись собственными князьями; основали на томъ мѣстѣ, гдѣ нынѣ Арскій Пригородокъ, свое жилище, и построили крѣпость. Отсюда они были вытѣснены уже Татарами, и въ настоящее время обитаютъ въ губерніяхъ, Вятской, гдѣ послѣ Русскихъ составляютъ главную часть народонаселенія; Казанской (въ уѣздахъ Казанскомъ и Мамадышскомъ); и въ Оренбургской.
Большая часть Вотяковъ малорослы и имѣютъ рыжіе волосы. Они говорятъ своимъ собственнымъ языкомъ, который, однакожъ, по филологическому характеру своему, явно принадлежитъ къ семейству финскихъ языковъ.
Хотя Вотяки нынче, большею частію, окрещены, но они не оставили своихъ идолопоклонническихъ обычаевъ. Объ ихъ религіозныхъ понятіяхъ и обрядахъ писали Палласъ и Георги. Народъ этотъ отличается неизмѣнностію своихъ нравовъ: какимъ былъ въ древнемъ Хлыновѣ, таковъ онъ и теперь.
По языческой своей вѣрѣ Вотяки сходны съ Черемисами, Чувашами и Мордвою. Во всякой керемети, или лудѣ, которая должна быть непремѣнно въ бѣломъ бору, на возвышенномъ мѣстѣ, они совершаютъ молебствія салтану-дису, благотворителю-царю, духу-хранителю. Жрецы ихъ называются тунами или тонами. Ведины и Ведуны, волшебники, по мнѣнію ихъ, имѣютъ сообщеніе съ злымъ духомъ, и могутъ оборачивать людей въ звѣрей. Величайшаго бога они называютъ Инмаромъ, Инмою и Имнаромъ, и обитель его полагаютъ на солнцѣ; Мукальцину и Муціенъ, Калцину, или Муму-калцину, почитаютъ Инмеровою матерью, которая будто располагаетъ плодородіемъ земли, людей и звѣрей; Шунду-мумы считается матерью солнца и другихъ боговъ. Въ числѣ злыхъ боговъ занимаетъ первое мѣсто шайтанъ, дъяволъ. Онъ живетъ въ водѣ, и потому названъ су-мурть, водянымъ человѣкомъ. Паласъ-муртъ, полу-человѣкъ, и алида, лѣшiй, живутъ въ лѣсахъ. Албастъ, то же, что домовой, живетъ въ пустыхъ домахъ, деревняхъ, и шалитъ вездѣ, особенно въ баняхъ. Оттого Вотаки сожигають ветхія избы и другія строенія, чтобы истребить домовыхъ вмѣстѣ съ ними. Состояніе человѣческой души, послѣ смерти, они воображаютъ себѣ двоякимъ. Дуня-Юггить, блаженная жизнь, которою будутъ наслаждаться кроткіе и богобоязливые, заключаетъ въ себѣ всѣ прелести благополучія Вотяковъ на этомъ свѣтѣ. Куратсинъ-инти, горькое мѣсто, изобилуетъ котлами, наполненными смолою, въ которыхъ будутъ вариться неправедные. Въ жертву богамъ приносятъ они лошадей, рогатую скотину, овецъ, козъ, гусей, утокъ, дятловъ, медъ сырецъ и вареный, пиво, и разные пироги, частію въ керемети, или лудѣ, а частію дома. Палласъ (III, 36) замѣтилъ, что у нихъ въ году четыре главныхъ празднества: первое, бучимъ-нуналъ, отправляется почти вмѣстѣ съ нашею святою недѣлью: это встрѣча новаго года, или весенняго равноденствія; второе, тулисъ-нуналъ, бываетъ послѣ лѣтняго посѣву: тогда приносятъ жертвы и молятся особенно богу земли; третіе, виссеско-нуналъ, въ день передъ сѣнокосомъ: въ этотъ праздникъ молятъ объ ясной погодѣ и облегченіи въ работѣ, принося въ жертву пестраго дятла, котораго нарочно ловятъ, откармливаютъ, и въ этотъ день сожигаютъ; наконецъ четвертое, кемереть-нуналъ, послѣ окончанія жатвы и всѣхъ полевыхъ работъ: на особомъ жертвенномъ мѣстѣ, кереметъ, приносятъ въ жертву разныхъ животныхъ и потомъ рыжую лошадь.
Женъ Вотяки покупаютъ. Договорная цѣна за невѣсту называется ердукъ, а самая сдѣлка ерашу. Женихъ, заплативши деньги, беретъ тотчасъ съ собою невѣсту, у которой лицо бываетъ закрыто. Между тѣмъ въ родительскомъ домѣ собираются гости, къ которымъ выходить невѣста въ бабьемъ платьѣ, и ждетъ у дверей, на раскинутомъ сукнѣ, пока жрецъ торъ-картъ, принесетъ въ жертву стаканъ пива, и сотворитъ молитву о ниспосланіи молодымъ счастія. Освященное пиво даетъ онъ пить молодымъ, и въ этомъ заключается брачное таинство. Вскорѣ послѣ свадьбы пріѣзжаетъ къ молодому тесть, привозитъ съ собой еще что-нибудь въ добавку къ приданому, свидѣтельствуетъ новое хозяйство, и беретъ къ себѣ дочь, на нѣсколько мѣсяцевъ, а иногда и на годъ. Молодая носитъ во все это время дѣвичій нарядъ и работаетъ на себя или на своихъ родителей. Слова салтанъ, шайтань, и прочая, принятыя въ догматическомъ языкѣ Вотяковъ, и всѣ эти подробности о празднествахъ и бракахъ, ясно показываютъ, что если въ ихъ религіи замѣчаются еще слѣды древней языческой вѣры Славяно-Финскаго сѣвера, зато весьма многія понятія и обычаи заимствовали они у Татаръ-мусульманъ.
Покойниковъ моютъ и одѣваютъ; при этомъ дѣйствіи, у ножа, привѣшеннаго къ поясу, отламывають кончикъ. До самаго выноса поконника, горитъ передъ нимъ восковая свѣча, а на груди лежитъ у него пирогъ. По опущеніи въ могилу, кидаютъ туда по нѣскольку монетъ; мертвое тѣло кладется между досками, и снабжается, для подземнаго хозяйства, котломъ, топоромъ, лапотникомъ, лаптями, и прочая. Засыпавъ могилу, зажигаютъ на ней нѣсколько восковыхъ свѣчей и бросаютъ крохи трехъ крутосвареныхъ яицъ, говоря: «это тебѣ пригодится». По возвращеніи домой, шагаютъ черезъ огонь, разведенный у того двора, откуда вынесли покойника; перетираютъ руки золою, моются и перемѣняютъ платье; потомъ начинается угощенье. На третій день, правятъ первыя поминки; въ седьмой закалываютъ овцу, а въ сороковой рогатую скотину или лошадь. Въ четвергъ, въ праздникъ бучимъ-нуналъ, происходятъ общія поминки.
Вотяки чрезвычайно преданы суевѣрію. Среда и пятница считаются у нихъ несчастными днями. Если черный дятелъ перелетитъ черезъ дорогу, если воронъ или кукушка сядетъ на кровлю, если ёжъ пробѣжитъ, все это предзнаменуетъ смерть или тяжкую болѣзнь. Кто убьетъ ласточку, пиголицу, голубя, синичку, тому ввѣкъ не будетъ въ скотѣ счастія. Ласточкамъ сами они дѣлаютъ гнѣзда. Подстрѣленный медвѣдь всегда узнаетъ своего непріятеля, и навѣрное отмститъ ему: и на этотъ случай философія Вотяковъ поучаетъ, что если дѣлать зло врагу, такъ дѣлать полное, потому что полу-зло никому не приноситъ положительной пользы. Если громъ поразилъ дерево, то это очень хорошо: значитъ, громъ убилъ дьявола, жившаго въ деревѣ. Отъ самаго распущенія розъ до послѣдняго числа августа, очень опасна обѣденная пора. Воску изъ своего дому отнюдь недолжно выносить, потону что ульи дѣлаются отъ того пустыми, а весь недородъ происходитъ отъ крещеныхъ Вотяковъ, которые богамъ не приносятъ жертвъ. Кто перѣзжаетъ черезъ воду, тотъ кидаетъ въ нее горсть травы и говоритъ: «Не держи меня». И множество подобныхъ суевѣрій.
Вотяки крайне неопрятны, и отъ этого впадаютъ въ разныя болѣзни. Главная страсть ихъ — непомѣрное употребленіе кумыки, которая составляетъ для нихъ и необходимость и наслажденіе жизни. Кумышка есть родъ браги, и равняется силою обыкновенному вину: въ Вятской губерніи они пользуются привиллегіею на свободное куреніе этого напитка. Но они проворны, веселы, вообще очень кротки, трудолюбивы, правдивы, не терпятъ ссоръ, живутъ согласно, въ исправномъ отправленіи повинностей, не имѣютъ себѣ равныхъ; щедры къ нуждающимся и въ высшей степени бережливы на хлѣбъ, который въ Вятской губерніи у многихъ хранится по нѣскольку лѣтъ, въ кладовыхъ, порастающихъ мхомъ, какъ драгоцѣнная и заповѣдная потребность жизни. Въ Казанской губерніи на каждомъ ихъ гумнѣ можно видѣть множество скирдъ хлѣба, остающихся неприкосновенными цѣлые десятки лѣтъ. Это значитъ беречь хлѣбъ на бѣду. Они вообще радѣютъ къ земледѣлію и въ Вятской губернiи имъ принадлежитъ честь искусства въ хлѣбопашествѣ, которое здѣсь процвѣтаетъ, и надъ которымъ Вотяки проводятъ въ поляхъ иногда цѣлыя ночи. Кромѣ того, они занимаются пчеловодствомъ и зимою ходятъ на звѣриные промыслы съ лукомъ и капканами. Въ Казанской губерніи они занимаются портняжескимъ мастерствомъ, а въ Вятской — ткутъ холстъ, для домашняго употребленія, изъ конопли, которую сами разводятъ.
Женщины носятъ высокій головной уборъ страннаго вида, украшенный бляхами и монетами, съ которыми, при чужихъ, онѣ и спать ложатся; къ верхней одеждѣ, изъ сукна или холста, пришивають длинные разрѣзные рукава, какѣ у Персидскаго платья, и затыкаютъ ихъ за поясъ. Мужики примѣняются къ одеждѣ русскихъ крестъяиъ. Домы ихъ разсѣяны, и выстроены безъ дворовъ; внутри подѣланы лавки и полати. На лѣто у нихъ есть родъ балагановъ, которые называются чумы. Чумъ устраивается безъ потолка и пола; для варенiя пищи привѣшиваются къ шесту котелъ, подъ которымъ разводять огонь съ ранняго утра, и этотъ огонь горитъ до поздней ночи. Свѣтъ въ балаганы проникаетъ черезъ отворенную дверь или черезъ щели строенія, которыя вездѣ остаются не задѣланными. Съ двухъ концовъ такого чума, дѣлаются, почти подъ самою крышею, продушинки, для выпуска дыму.
Въ 1837 году, въ числѣ государственныхъ поселянъ, считалось Вотяковъ: въ Вятской губерніи 85,325 душъ мужескаго пола; въ Казанской губерніи 6,258 обоего пола; въ послѣднемъ числѣ было 1,513 некрещеныхъ.