Перейти к содержанию

ЭСБЕ/Павел Петрович

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
(перенаправлено с «ЭСБЕ/Павел I»)

Павел Петрович — император Всероссийский, сын императора Петра III и императрицы Екатерины II, род. 20 сент. 1754 г., вступил на престол, после смерти Екатерины II, 6 ноября 1796 г. Детство его прошло в не совсем обычных условиях, наложивших резкую печать на его характер. Тотчас после рождения он был взят императрицей Елизаветой от матери, с тех пор редко уже имевшей возможность и видеть его, и передан на попечение нянек. С 1760 г. главным его воспитателем сделался Н. И. Панин, который был назначен при нем обер-гофмейстером и сохранил это место и по вступлении на престол Петра Федоровича. Низвержение Петра III и воцарение Екатерины мало изменили положение Павла. Существовала в этот момент партия, желавшая видеть на престоле П., а Екатерине предоставить лишь права регентства, но она не располагала достаточными силами для осуществления своих проектов, и это обстоятельство прибавило лишь к порожденному уже ранее отчужденно между матерью и сыном новый оттенок — соперничества, которому предстояло особенно развиться впоследствии. Немедленно по воцарении Екатерина обратилась было к д’Аламберу, предлагая ему место воспитателя П., но после отказа д’Аламбера поиски нового воспитателя не были возобновлены и П. всецело остался на руках Панина. Последним составлен был план воспитания П.; по этому плану образование вел. князя делилось на два периода: в первом, до 14-летнего возраста, предполагалось дать ему элементарное образование, второй следовало посвятить «прямой государственной науке». План этот и был выполнен, но без особого успеха. П. учился истории, географии, русскому и немецкому языкам, математике, астрономии, физике, искусствам; математикой с ним занимался в 1762—65 гг. С. А. Порошин, бывший вместе с тем в это время и непосредственным его воспитателем под руководством Панина и оставивший после себя дневник, служащий главным и почти единственным источником для ознакомления с отроческими годами жизни П. Законоучителем вел. князя был назначен в 1763 г., по выбору самой Екатерины архимандрит Платон, впоследствии моск. митрополит. Но частью слабое здоровье и небогатые от природы способности П., частью неумение воспитателей, не позволили вел. князю извлечь большой пользы из дававшихся ему уроков: образование не выработало в нем привычки к упорному труду, не дало прочных знаний и не сообщило широких понятий. С 1768 г. к П. был приглашен для преподавания государственных наук Гр. Н. Теплов, но занятия с ним шли совершенно неуспешно; современники обвиняли даже его в том, что он умышленно возбуждал в П. отвращение к занятиям. С другой стороны уже в характере ребенка-П. Порошин подмечал крайнюю нервность и впечатлительность и непомерную вспыльчивость. Воспитание не только не подавило этих особенностей, но еще способствовало развитию в мальчике воображения и мечтательного самолюбия, соединенного с значительной долей подозрительности по отношению к окружающим людям. Эти опасные задатки природы и воспитания с течением времени развились в целый сложный характер, в деле создания которого едва ли не главное значение принадлежало, однако, влиянию отношений П. к матери и государству. 29 сент. 1773 г. П. вступил в брак с принцессой гессен-дармштадтской Вильгельминой, по принятии православия нареченной Наталией Алексеевной. Вместе с тем воспитание его было объявлено законченным и Панин удален от него, но сам П. не получил никакого участия в государственных делах. Первая его супруга скончалась в апреле 1776 г. от родов и 26 сентября 1776 г. он женился вторично, на принцессе виртембергской Софии-Доротее, в православии Марии Феодоровне. И после того, за время всей жизни Екатерины, место, занятое П. в правительственных сферах, было местом наблюдателя, сознающего за собой право на верховное руководство делами и лишенного возможности воспользоваться этим правом для изменения даже самой мелкой детали в ходе дел. Такое положение особенно благоприятствовало развитию в П. критического настроения, приобретавшего особенно резкий и желчный оттенок благодаря личному элементу, широкой струей входившему в него, и вместе с тем могло быть тем безусловнее, чем менее лежало в его основании знакомства с практикой и сущностью государственного управления. Резко осуждая политику своей матери, которая представлялась ему всецело основанной на славолюбии и притворстве, П. не довольствовался первоначально критикой, а восходил и к некоторым идеям положительного характера, мечтая о водворении в России, под эгидой самодержавной власти, строго законного управления и об ограничении привилегий дворянства, но этим мечтам не суждено было получить сколько-нибудь нормальное развитие. Постепенное обострение отношений между Екатериной и сыном повело, наконец, к тому, что П. замкнулся со своей супругой в Гатчинском имении, подаренном ему матерью в 1783 г., и здесь устроил себе особый мирок, во всем отличный от петербургского. Здесь все его заботы и интересы свелись, за неимением другого дела, к устройству так наз. гатчинской армии — нескольких батальонов, отданных под его непосредственную команду, и вопросы об их обмундировании и выучке всецело поглотили его внимание. Милитаризм составил постепенно единственное содержание его жизни, идеи внесения законного порядка в государственную жизнь преобразовались в заботу о строгой дисциплине, охватывающей собой и фронтовую службу, и всю общественную и частную жизнь, и этот трудный, казалось бы, скачок был легко совершен в тесных пределах гатчинского имения. Последние годы жизни П. в качестве наследника престола были ознаменованы еще влиянием, какое произвела на него французская революция. От страха перед последней не вполне была свободна даже Екатерина с ее трезвым умом, П. же, охотно готовый связать распущенность, наблюдавшуюся им в правительстве и обществе, с либеральными идеями, усвоенными его матерью, и противопоставить им идею порядка, представлял собой крайне благодарную и восприимчивую почву для внушений со стороны явившихся в Россию французских эмигрантов. Екатерина с опасением смотрела на образ жизни и настроение вел. князя и в последнее десятилетие своей жизни окончательно приняла намерение устранить его от престола, передав последний старшему своему внуку, Александру Павловичу. В 1794 г. подобный проект был даже внесен на обсуждение совета, но встреченное здесь противодействие заставило Екатерину взять его обратно. Тем не менее она не отказалась от своего намерения и пыталась осуществить его другим путем, привлекая к содействию то Лагарпа, то Марию Феодоровну, то, наконец, самого Александра Павловича. Во всех этих лицах она не встретила, однако, сочувствия, а внезапная ее болезнь и смерть, 6 ноября 1796 г., прекратила такие попытки и открыла П. дорогу к трону. Воцарение П. было ознаменовано немедленной и крутой ломкой всех порядков Екатерининского царствования, производившейся без всякого плана, скорее под влиянием чувства, нежели в результате какой-либо системы. Одним из первых дел нового императора было коронование останков Петра III, перенесенных затем из Александро-Невской лавры в Зимний дворец, а отсюда, вместе с гробом Екатерины II, в Петропавловскую крепость. 5 апреля 1797 г. совершилась коронация самого П. и в этот же день было обнародовано несколько важных узаконений. Указ о престолонаследии устанавливал определенный порядок в наследовании престола и полагал конец провозглашенному Петром I произволу государя в деле назначения себе преемника. «Учреждение об Императорской фамилии» определяло порядок содержания лиц царствующего дома, отводя для этой цели особые, так наз. удельные имения и организуя управление ими. Другой указ, изданный под той же датой, касался крепостного крестьянства и, запрещая отправление барщины по воскресным дням, вместе заключал в себе совет помещикам ограничиваться трехдневной барщиной крестьян. Большинством этот закон понят был в смысле запрещения более высокой барщины, чем три дня в неделю, но в этом понимании он не нашел себе практического применения ни при самом П., ни при его преемниках. Последовавший через некоторое время указ запретил продавать в Малороссии крестьян без земли. С этими указами, во всяком случае говорившими о том, что правительство вновь взяло в свои руки охрану интересов крепостного крестьянства, плохо гармонировали другие действия П., направленные к увеличению числа крепостных. Будучи убежден, по незнакомству своему с действительным положением вещей, будто участь помещичьих крестьян лучше участи казенных, П. за время своего кратковременного царствования роздал до 600000 душ казенных крестьян в частное владение. С другой стороны, права высших сословий подверглись при П. серьезным сокращениям, сравнительно с тем, как они были установлены в предшествовавшее царствование: важнейшие статьи жалованных грамот дворянству и городам были отменены, уничтожены были и самоуправление этих сословий, и некоторые личные права их членов, как напр. свобода от телесных наказаний. Не менее резким переменам подверглись и дела текущего управления, в ряду которых, благодаря вкусам П., на первый план выдвинулось военное дело. Внешность войск была изменена на прусский образец, равно как и приемы их обучения и вместе с тем суровая дисциплина, доходившая до жестокости, заменила собой ленивую распущенность Екатерининской гвардии. Тяжесть этой перемены еще увеличивалась личным характером П., его необузданной вспыльчивостью и наклонностью к самым крутым и произвольным мерам. В результате дворяне толпами стали покидать службу и это не замедлило отравиться на составе администрации; так из 132 офицеров конногвардейского полка, состоявших на службе в момент воцарения П., к концу его царствования осталось лишь два; зато подпоручики 1796 г. в 1799 г. были уже полковниками. Почти тоже происходило и в других отраслях службы: на посту генерал-прокурора напр. за 4 года правления П. переменились 4 лица. Путем всех этих быстрых смен, путем вольного и невольного удаления дельцов прошлого царствования возвысились и стали во главе правления люди без способностей и знаний, но зато обладавшие угодливостью и исполнительностью, доведенными до последней степени, и по преимуществу набранные из так наз. гатчинских выходцев, вроде Аракчеева, Кутайсона, Обольянинова и т. п. Конечным итогом такого хода дел было полное расстройство всего административного механизма и нарастание все более серьезного недовольства в обществе. Последнее и вне сферы служебных отношений подвергалось тяжелому давлению. Убежденный в необходимости охранять рус. общество от превратных идей революции, П. предпринял целое гонение на либеральные мысли и заморские вкусы, носившее при всей суровости, с какой оно совершалось, довольно курьезный характер. В 1799 г. были запрещены поездки молодых людей за границу для учения и для избежания надобности в таких поездках основан Дерптский унив. В 1800 г. был запрещен ввоз всяких книг и даже нот из-за границы; еще ранее, в 1797 г. были закрыты частные типографии и установлена строгая цензура для русских книг. Одновременно с этим налагался запрет на французские моды и русскую упряжь, полицейскими приказами определялся час, когда жители столицы должны были тушить огни в домах, из русского языка изгонялись слова «гражданин» и «отечество» и т. п. Правительственная система, поскольку можно применять это слово к порывистым и противоречивым действиям П., свелась таким образом к установлению казарменной дисциплины в жизни общества, и последнее отвечало глухим ропотом, тем более опасным, чем старательнее он заглушался.

Отсутствие ясной системы и резкие колебания отличали собой и внешнюю политику П. Он начал свое царствование заявлением, что Россия нуждается в мире, прекращением начатой Екатериной войны с Персией и выходом из образовавшейся против Франции коалиции. Но разгром изолированной Австрии Наполеоном и кампоформийский мир изменили настроение П. и возникла новая коалиция из Англии, Австрии и России, к которым, по договору с Россией, заключенному 23 дек. 1798 г., присоединилась и Турция. С Пруссией, отказавшейся пристать к коалиции, в следующем году были прерваны дипломатические сношения. На долю России выпала теперь блестящая, но и бесплодная роль. Тогда как П. увлекался ролью защитника ниспровергаемых тронов, Австрия желала лишь упрочить свое владычество в Италии, и при такой разнице целей и взаимном недоверии союзников самые блестящие победы русских войск под командой Суворова над французами в Италии не могли доставить прочного торжества делу коалиции. Захват англичанами Мальты, которую П. взял под свое покровительство, приняв в 1798 г. титул великого магистра ордена св. Иоанна Иерусалимского, поссорил его и с Англией. Русские войска были отозваны и в 1800 г. коалиция окончательно распалась. Не довольствуясь этим, П., под влиянием частью советов Растопчина, частью непосредственного обаяния Наполеона, сумевшего увлечь его своими планами и затронуть рыцарские струны его характера, начал сближаться с Францией и задумал совместную с ней борьбу против Англии. В сентябре 1800 г. на английские суда, находившиеся в русских портах, было наложено эмбарго. В следующем году П. решил перейти к наступательным действиям и 12 янв. 1801 г. отправил атаману Донского войска, ген. Орлову, приказ выступить со всем войском в поход на Индию. Через месяц с небольшим казаки начали поход в числе 22507 чел. с 12 единорогами и 12 пушками, без обоза, припасов и планов; все войско делилось на 4 эшелона; одним из них командовал ген.-майор Платов, специально для этого выпущенный из Петропавловской крепости. Поход этот, сопровождавшийся страшными лишениями, не был, впрочем, доведен до конца вследствие смерти П. В последнее время жизни П. недоверчивость и подозрительность его достигли особенно сильной степени, обращаясь даже на членов его собственной семьи. В феврале 1801 г. он выписал из Германии племянника Марии Феодоровны, 13-летнего принца вюртембергского Евгения, и по приезде его обнаружил к нему необыкновенное расположение, высказывал намерение усыновить его и даже намекал на возможность для него занять русский престол, с устранением от последнего Александра Павловича. Но в ночь с 11 на 12 марта 1801 г. П. скоропостижно скончался, в выстроенном им Михайловском дворце (нынешнее Инженерное училище).

Литература. Д. Кобеко, «Цесаревич Павел Петрович» (2 изд., 1887); Е. Шумигорский, «Императрица Мария Феодоровна» (СПб., 1892); В. Бильбасов, «История Екатерины II» (СПб., 1890); Bernhardi, «Geschichte Russlands» (т. II); Н. Шильдер, «Император Александр I» (т. I, СПб., 1897; также в «Русском биографич. Словаре»), А. Пыпин, «Общественное движение в России при Александре I» (2 изд., СПб., 1885); В. Семевский, «Пожалование населенных имений при императоре Павле» («Русская Мысль», 1882, № 12) и «Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX в.» (СПб., 1888, т. I).