Татаринова, Екатерина Филипповна, основательница одного из мистических кружков Александровского царствования (1783—1856). Дочь немецкой четы Буксгевден, лютеранка от рождения, она получила воспитание в „обществе благородных девиц“ (позже Смольный институт), где кончила курс с отличием. Неудачный брак, кончившийся расхождением супругов, и потеря единственного сына побудили ее искать успокоения в благотворительности и утешения в религии. Неудовлетворенная рассудочным протестантством, Т. в духе того времени жаждет мистических общений с богом, входит в связь с хлыстовскими и скопческими кружками столицы, но скоро отталкивается от них их отрицанием брака, аскетизмом, особенно „мерзостью“ скопческих операций. Приняв православие (1817), она пытается, не создавая новой догматики, не порывая с церковью, сочетать с нею частные мистические служения, стремясь воскресить дух пророчества апостольской церкви, пользуясь сложившейся практикой известных ей мистических народных сект. Около нее сгруппировался кружок, по преимуществу из служащего дворянства: брат и деверь, мистик Урбанович-Пилецкий, также знакомый со скопцами, с сыном и братом, художник Боровиковский и штабс-кап. Гагин были в числе первых ее единомышленников; позже примкнули ген. Головин, мистик Лабзин, секретарь библейск. общества Попов, два брата Милорадовичи и др.; бывали на ее собраниях и один из видных священников — Малов, и влиятельный „двуединый“ мистик кн. А. М. Голицын, и обер-гофмейстер Кошелев; знал о „братстве во Христе“ (позже „духовный союз“) и интересовался им и сам император. В собраниях в Инженерном замке, где жила тогда с матерью Т., принимали участие также и лица из общественных низов, среди них музыкант кадетского корпуса „Никитушка“, часто „водимый духом пророчества“, и даже из прислуги. Опираясь на пример „богоотца Давида“, кружок, для умерщвления плоти и подготовки духа к „действиям божественной силы пророчества“ и для выражения „несдерживаемой радости внутреннего общения с богом“, практиковал „священное плясание“, одиночное и массовое, с последующим пророчеством „озаренного свыше“ избранника, взяв внешние формы и даже песни при пляске у хлыстов и скопцов. В 1822 г. отдача Михайловского дворца под инженерное училище и в связи с этим выселение Т. на частную квартиру и еще более указ 1 авг., запрещавший тайные общества, сократили кружок „братьев и сестер“. Постоянные нападки на Т. в докладах Шишкова и со стороны др. лиц, увольнение Голицына, потом смерть Александра I и начало царствования Николая I также неблагоприятно отозвались на мистиках. Т. с братом, Пилецкий и Попов и еще немногие выселились за Московскую заставу, где в уединении продолжали искания и „радения“, повидимому, эволюционируя в сторону выработки самостоятельного культа и большего отчуждения от церкви и сторонясь новых людей, особенно прислуги. Донос одного из крепостных Попова в 1837 г. вновь открыл запретный кружок уже резко боровшемуся со всяким „расколом“ правительству Николая. Так как „обряды“ его были признаны „противными“ церкви и государству, члены группы были развеяны по монастырям. Только в 1847 г., после подписки повиноваться церкви и не распространять своих взглядов, Т. получила свободу из заточения с обязательством жить в Кашине; в 1848 г. ей разрешено было переселиться в Москву, где она и скончалась.
См. Пыпин, „Религиозные движения при Ал. I“, П., 1916; Ю. В. Толстой, „О дух. союзе Е. Ф. Т.“, в I т. „Девятнадцатого века“ Бартенева, М., 1872; Н. Дубровин, „Наши мистики-сектанты Е. Ф. Т. и А. П. Дубовицкий“, в „Русской Старине“ за 1895 г., №№ 10—12; А. С. Пругавин, „Раскол вверху“, СПБ, 1909.