1885 годъ въ политическомъ отношеніи.[править]
Истекшій годъ будетъ памятенъ и въ исторіи международныхъ отношеній, и во внутренней жизни нѣкоторыхъ европейскихъ народовъ. Недавнія событія на Балканскомъ полуостровѣ наглядно представили современный дипломатическій строй, при которомъ возможны самыя авантюристскія предпріятія и безплодная гибель тысячъ ни въ чемъ неповинныхъ людей. При разрѣшеніи вопросовъ, интересующихъ такъ называемый европейскій концертъ, въ прошломъ году произошла по истинѣ какофонія и хитросплетенныя дипломатическія живыя нитки съ трудомъ сдерживаютъ дѣйствительныя народныя стремленія. Наиболѣе трудный и знаменательный кризисъ изъ великихъ державъ пережили и отчасти переживаютъ Франція и Великобританія. Французское правительство втянулось въ отдаленныя и опасныя колоніальныя предпріятія, желая наверстать въ другихъ частяхъ свѣта то, что было потеряно Франціей въ Европѣ послѣ войны 1870 года. Соображенія экономическаго характера играли при этомъ весьма значительную роль, такъ какъ, по условіямъ континентальнаго соперничества, для Франціи выгодно искать новыхъ рынковъ для покупки дешеваго сырья и для сбыта своихъ фабричныхъ произведеній. Но французы, какъ давно уже показалъ опытъ, плохіе колонизаторы, да и едва ли не поздно выступать теперь на тотъ путь, который блистательно пройденъ Португаліей, Испаніей, Голландіей и въ особенности Англіей. Для Германіи, тревожно посматривающей изъ отнятыхъ у Франціи твердынь Страсбурга и Меца, было въ высшей степени важно, чтобы французская республика запуталась въ военныхъ предпріятіяхъ противъ Тонкина, чтобы она вступила въ изнурительную для нея войну съ Китаемъ. Не понять этой стороны дѣла было большимъ промахомъ со стороны министерства Ферри, но въ политическомъ смыслѣ велѣно требованіе оставленія Тонкина, предъявляемое французскими радикалами въ союзѣ съ монархистами всѣхъ оттѣнковъ. Разрѣшеніе палатою депутатовъ кредита, который требовало правительство въ лицѣ министерства Бриссона на упорядоченіе Тонкинскихъ дѣлъ и на укрѣпленіе тамъ французскаго протектората, было актомъ политической мудрости, наиболѣе достойнымъ и разумнымъ выходомъ изъ очень затруднительнаго положенія, но, въ то же время, ничтожное большинство, оказавшееся на сторонѣ этого, ясно показало, что отнынѣ требуется иное направленіе правительственной дѣятельности, что французскій народъ не расположенъ жертвовать кровью и имуществомъ изъ-за сомнительныхъ еще торговыхъ выгодъ. Правда, противъ правительства подали голосъ вмѣстѣ съ радикалами бонапартисты, легитимисты и орлеанисты, но самое усиленіе монархическихъ группъ въ палатѣ депутатовъ есть уже тревожный симптомъ для правительства республики. Оно запоздало съ неотложными внутренними реформами. Только для народнаго образованія сдѣлано, дѣйствительно, очень много, и каковы бы ни были ошибки въ подробностяхъ, а иной разъ и въ средствахъ борьбы съ клерикализмомъ, въ постановкѣ народнаго образованія, въ энергическихъ усиліяхъ для его распространенія заключается великая заслуга такихъ политическихъ дѣятелей, какъ Гамбетта, Жюль Ферри, Поль Беръ.
Какъ мы сказали, неожиданное и значительное увеличеніе числа монархическихъ депутатовъ является тревожнымъ симптомомъ для правительства республики, но не для самой республики. Монархисты, раздѣленные на нѣсколько непримиримыхъ группъ, сходятся лишь въ ненависти въ нынѣшнему государственному строю во Франціи. Они безсильны для созданія какого-либо иного порядка и могутъ разсчитывать лишь на раздоры между самими республиканцами, на борьбу между ними, которая можетъ облегчить монархистамъ, въ особенности, конечно, бонапартистамъ, насильственный государственныя переворотъ. Президентскіе выборы ясно показали ничтожность монархическихъ группъ въ политическомъ смыслѣ слова. Еслибъ они выставили своего кандидата на постъ президента республики, — что означало бы, въ случаѣ торжества ихъ, переходъ къ монархіи, — то съ такимъ явленіемъ нельзя было бы не считаться. Еслибъ монархическій кандидатъ получилъ четверть или треть всѣхъ голосовъ въ конгрессѣ, то это значило бы уже очень многое и представляло бы серьезную опасность для республики. Такого кандидата, однако, монархисты выставить не могли, потому что на этотъ счетъ немыслимо соглашеніе бонапартистовъ съ сторонниками возстановленія во Франціи древней королевской власти. Первые ни за что не нодали бы, напримѣръ, голоса за герцога Омальскаго, а послѣдніе — за принцевъ Жерома или Виктора, относительно кандидатуры которыхъ на императорскій престолъ рѣзко расходятся сами бонапартисты. Вредить республиканскому правительству монархисты могутъ, но свергнуть его они тогда только будутъ въ состояніи, когда къ нимъ присоединятся радикалы палаты депутатовъ. Сомнительно, однако, чтобы та, по крайней мѣрѣ, групаа радикаловъ, вождемъ которой является Клемансо, обнаружила столь значительную близорукость и сыграла въ руку не монархіи, невозможной теперь во Франціи, а анархіи и деспотизму.
Счастливый исходъ президентскихъ выборовъ укрѣпилъ И внутреннее, и международное положеніе французской республики. Надъ Жюлемъ Греви любятъ посмѣиваться; его строго-законный образъ дѣйствій, его систематическое уклоненіе отъ импонирующей роли главы государства, властителя народа, многимъ не по сердцу во Франціи, даже въ средѣ республиканцевъ, а монархисты издѣваются надъ скромнымъ образомъ жизни Греви, надъ его «буржуазными» наклонностями. Но, съ другой стороны, раздаются голоса, признающіе Жюля Греви Вашингтономъ Франціи. Для славолюбивой и тщеславной націи, привыкшей щеголять передъ Европой блескомъ Парижа или неслыханными военными подвигами, скромная фигура нынѣшняго президента республики кажется мало привлекательною. Но послѣ грозныхъ уроковъ франко-германской войны въ образѣ мыслей французскаго народа не могъ не произойти благодѣтельный переворотъ и недалеко, по нашему мнѣнію, то время, когда будетъ воздана должная дань уваженія и благодарности человѣку, съ умѣвшему вполнѣ отрѣшиться отъ тѣхъ пріемовъ управленія, которые принесли столько униженія и разоренія французскому народу.
Не меньшею неожиданностью, чѣмъ выборы во французскую палату депутатовъ, давшіе значительное меньшинство монархическимъ группамъ, былъ исходъ выборовъ я въ Великобританіи. Новый избирательный законъ, проведенный величайшимъ изъ современныхъ государственныхъ людей, Гладстономъ, приблизилъ англійскую избирательную систему въ всеобщей подачѣ голосовъ. Новые сельскіе избиратели послали въ палату общинъ преимущественно либеральныхъ представителей, за то въ и городахъ, благодаря отчасти союзу консерваторовъ съ парнелистами, большинство депутатовъ оказалось сторонниками нынѣшняго торійскаго кабинета. Англійскій парламентъ, какъ и французскій, разбился на три главныхъ группы: либераловъ разныхъ оттѣнковъ, консерваторовъ, которые также подраздѣляются на фракціи, и парнелистовъ. Выходить такъ, что ни одно министерство не можетъ держаться безъ поддержки парнелистовъ, стремящихся къ полной политической самостоятельности Ирландіи. Успѣхъ послѣднихъ является справедливымъ воздаяніемъ за долгіе годы настойчивыхъ усилій со стороны ирландскаго народа, за умъ, политическій тактъ и энергію его вождей, съ Парнелемъ во главѣ. Что касается относительнаго неуспѣха либеральной партіи во многихъ городахъ Великобританіи, то нельзя не замѣтить двухъ главныхъ причинъ, которыми, по всей вѣроятности, былъ обусловленъ этотъ неуспѣхъ. Старая и могущественная партія виговъ, чередовавшаяся во власти съ партіей торіевъ, разлагается въ наше время, сдерживаясь въ единое цѣлое, главнымъ образомъ, авторитетомъ Гладстона. Англійскіе радикалы, какъ сэръ Чарльзъ Дилькъ и Чемберленъ, идутъ рука объ руку съ знаменитымъ государственнымъ человѣкомъ, подчиняясь до нѣкоторой степени его вліянію и уступая ему въ нѣкоторыхъ вопросахъ, потому что самъ Гладстонъ пряно включилъ въ свою политическую программу многія изъ существенныхъ требованій радикальной партіи. Но образъ дѣйствій Гладстона возбуждаетъ неудовольствіе, тревогу и противодѣйствіе со стороны виговъ стараго закала. Послѣдніе возстаютъ противъ тѣхъ глубокихъ соціальныхъ преобразованій, которыя отчасти провелъ, отчасти твердо намѣтилъ Гладстонъ. Это внутреннее разъединеніе не могло не отразиться на результатахъ выборовъ и многіе городскіе избиратели увлеклись тою приманкой общественныхъ реформъ, которая заключалась въ программахъ нѣкоторыхъ изъ вождей консервативной партіи, гдѣ находится нѣсколько такихъ представителей политическаго консерватизма и соціальнаго радикализма, какъ Рандольфъ Черчиль.
Другою причиной, уменьшившей шансы либераловъ въ избирательной борьбѣ, была колоніальная и вообще международная политика либераловъ, когда они были во власти. Съ рѣдкимъ благородствомъ Гладстонъ сознался въ своихъ ошибкахъ въ этомъ отношеніи. Черезъ-чуръ осторожная, даже колеблющаяся политика либеральнаго кабинета привела къ серьезнымъ неудачамъ въ Египтѣ, гдѣ англичане не съумѣли ни отступить во-время, ни нанести своевременно достаточный ударъ сторонникахъ Магди. Въ Афганистанѣ дѣда принимали также неблагопріятный оборотъ, хотя по отношенію къ Россіи образъ дѣйствія Гладстона былъ честенъ и дружествененъ. Намъ приходилось уже указывать на то, что интересы просвѣщенія и справедливости, какъ и правильно понимаемые интересы русскаго и англійскаго народа, согласимы въ средне-азіатскихъ дѣдахъ, что дружба съ Великобританіей развяжетъ намъ руки въ Европѣ, гдѣ лежать наши главные интересы. Какъ бы то ни было, консерваторы съумѣли ловко воспользоваться тѣми уколами національной гордости и тѣми несомнѣнными неудачами, которыя были результатомъ гладстоновской международной политики, бывшей прямою противуположностью грандіознымъ, но легкомысленнымъ-таки планамъ Жюля Ферри. Дельвя не прізнать, что въ кратковременное управленіе Салисбюри международное положеніе Великобританіи, съ ея эгоистической точки зрѣнія, значительно улучшилось, и перемѣна въ этомъ отношеніи была бы еще замѣтнѣе, еслибъ у консервативнаго кабинета не были связаны руки сначала ожиданіемъ парламентскихъ выборовъ, а затѣмъ ихъ результатами. Для Россіи, разумѣется, паденіе торійскаго минястерства и возвращеніе жъ власти Гладстона было бы въ высшей степени отраднымъ событіемъ. Но оно стало бы возможнымъ лишь въ томъ случаѣ, еслибъ либералы вступили въ соглашеніе съ парнелистами. О такомъ соглашеніи много говорятъ въ самой Англіи и, на европейскомъ материкѣ, и послѣдствія его имѣли бы всемірно историческую важность. Ирландцы, конечно, потребуютъ за поддержку съ ихъ стороны значительныхъ уступовъ по дорогѣ къ автономіи зеленаго острова, къ созданію отдѣльнаго ирландскаго парламента. Рѣшится ли престарѣлый государственный человѣкъ на подобный рискованный, хотя и справедливый шагъ? Ему удалось въ послѣднее свое управленіе провести два билля чрезвычайной важности: одинъ, расширившій кругъ избирателей до такихъ размѣровъ, что всеобщая подача голосовъ явятся въ непродолжительномъ времени естественнымъ заключеніемъ этой части демократической программы; другой билль, хотя и урѣзанный въ палатахъ, положилъ прочное начало измѣненію въ духѣ той же программы поземельныхъ отношеній въ Ирландіи. Но Гладстонъ достигъ преклоннаго возраста, его энергія падаетъ, а вполнѣ авторитетнаго преемника нынѣшнему вождю либераловъ нѣтъ въ виду. Сдерживаемый личнымъ вліяніемъ Гладстона разладъ между радикалами и либералами умѣренныхъ оттѣнковъ можетъ проявиться въ рѣзкой формѣ и повести къ новой группировкѣ парламентскихъ партій. Замѣчательно, что, по газетнымъ извѣстіямъ, планъ учрежденія парламента въ Дублинѣ встрѣчаетъ со стороны радикаловъ больше сопротивленія, чѣмъ со стороны либераловъ, предводимыхъ Гранвилемъ, Гаркуромъ и Гартингтономъ. Предполагается, по тѣмъ же извѣстіямъ, сохранять ирландское представительство въ великобританскомъ парламентѣ, но при обсужденіи чисто-англійскихъ или шотландскихъ дѣлъ исключить ирландскихъ депутатовъ. Между парнелистами и Гладстономъ большаго довѣрія другъ къ другу не существуетъ. И та, и другая стороны прекрасно понимаютъ, что дѣло идетъ о жизни и смерти, о цѣлости Великобританіи я независимости Ирландіи. Неосторожный шагъ можетъ разрушить все, созданное съ такими усиліями парнелистами; одна ошибка повлечетъ за -собою въ дѣлѣ такой важности крушеніе либеральной партіи. Несомнѣнно, что удачное разрѣшеніе ирландскаго вопроса было бы подвигомъ рѣдкой государственной мудрости и въ высокой степени благодѣтельнымъ историческимъ событіевъ. Натянутыя или совсѣмъ враждебныя отношеніи между ирландцами и англичанами тормозятъ въ Великобританіи дѣло внутреннихъ преобразованій. Послѣ изданія такихъ законовъ, какъ фабричные, направленные къ огражденію китересовъ труда, государственная дѣятельность въ этомъ направленіи пріостановилась и Великобританію быстро догоняетъ Германія, гдѣ издано нѣсколько важныхъ для рабочихъ классовъ законодательныхъ актовъ. Объ этихъ актахъ Русская Мысль помѣститъ въ скоромъ времени особую статью, и поэтому теперь останавливаться за нихъ мы не будемъ. Новѣйшее германское законодательство, ограждающее рабочихъ отъ случайностей, составляетъ единственную свѣтлую сторону въ управленіи князя Бисмарка. Тяжелая рука прусскаго милитаризма давитъ и Германію, и всю Европу. Покровительственная система, которая, замѣтить надо, покровительствуетъ совсѣмъ не рабочимъ классамъ, ведетъ къ таможенной войнѣ съ другими государствами, къ довольно рискованнымъ попыткамъ основанія колоній (африканскихъ). При этомъ, по усвоенной княземъ Бисмаркомъ привычкѣ, дѣло не обходится безъ захватовъ и насилій. Попытка присоединить къ Германской имперіи принадлежащіе Испаніи Каролинскіе острова вызвала у испанцевъ бурю негодованія и чуть было не возбудила вооруженнаго столкновенія. Но въ Берлинѣ по няли, что зашли на этотъ разъ слишкомъ далеко, что силою держать Каролинскіе острова было бы крайне неудобнымъ для самой Германіи нарушеніемъ международнаго права. Спорный вопросъ былъ переданъ на третейскій судъ паны, который и высказался въ пользу признанія несомнѣнныхъ правъ Испаніи.
Зорко наблюдая за Франціей, князь Бисмаркъ искусно подталкиваетъ Австро-Венгрію все далѣе и далѣе въ славянскія земли Балканскаго полуострова. Русская дипломатія въ этомъ отношеніи допустила длинный рядъ трудно поправимыхъ ошибокъ, на многія изъ которыхъ было указано въ энергическихъ статьяхъ газеты Русь. Враждебныя отношенія между Россіей и Великобританіей какъ нельзя болѣе соотвѣтствуютъ интересамъ гогенцоллернской и габсбургской имперій, потому что обезсиливаютъ наше отечество въ Европѣ, создавая немаловажныя затрудненія въ Средней Азіи, втягивая насъ въ значительные расходы и въ довольно рискованныя предпріятія, успѣшный исходъ которыхъ ни на іоту не увеличиваетъ нашего значенія, какъ европейской державы[1]. Съ своими добрыми друзьями-сосѣдями германское правительство, въ нѣкоторыхъ случаяхъ, не особенно церемонится, и систематическая, произвольная я произведенная въ обширныхъ размѣрахъ высылка изъ прусскихъ провинцій русскихъ и австрійскихъ подданныхъ представляетъ вопіющее нарушеніе основныхъ началъ международнаго права, усвоенныхъ всѣми европейскими государствами. Но сильному все сходитъ съ рукъ безнаказанно и слабые протесты замерли безъ всякаго результата. Къ чести не окрѣпшаго еще германскаго представительства, изъ его среды раздались рѣшительныя осужденія насильственныхъ мѣръ имперскаго канцлера, и хотя эти осужденія оказались практически безполезными, они не пропадутъ, однако, безслѣдно, ибо въ мірѣ нравственныхъ отношеній они все же остаются фактомъ. Цѣпь этихъ фактовъ дастъ, наконецъ, такой результатъ, передъ которымъ должны будутъ преклониться представители крови и желѣза.
Соединеніе съ Болгаріей Восточной Румеліи подвергло испытанію «сердечное соглашеніе» трехъ имперій, о соглашеніе это выдержало опасную пробу, хотя видѣть въ этомъ свидѣтельство тождества интересовъ русскихъ, германскихъ и австро-венгерскихъ не представляется ни малѣйшей возможности.
Австро-венгерская государственная система, такъ называемый дуализмъ, подвергается въ послѣдніе годы тяжелымъ ударамъ. Несчастныя войны 1859 и 1866 годовъ заставили Габсбурговъ круто измѣнить внутреннюю политику, и та самая Венгрія, которая была подавлена, при содѣйствіи русскихъ войскъ, въ 1849 году, получила свободныя учрежденія и даже первенствующее въ имперіи значеніе. Съ тѣхъ поръ мадьяры съ рѣдкою настойчивостью, съ горячимъ патріотизмомъ отстаиваютъ свою національную независимость, и можно пожалѣть лишь о томъ, что они прибѣгаютъ къ мѣрамъ насилія по отношенію къ нѣмцамъ, румынамъ и въ особенности славянамъ, населяющимъ нѣкоторыя Области транслейтанской половины Австро-Венгріи. Въ Цислейтаніи нѣмецкое меньшинство упорно и страстно отбивается отъ все выше и выше подымающихся славянскихъ волнъ. Особенно выдающуюся роль играютъ теперь въ Австро-Венгріи чехи, которымъ долгимъ рядомъ тяжелыхъ усилій и горькихъ пожертвованій, удалось возродить свою національность, вновь доставить ей давно утраченные почетъ и значеніе. Но вражда между нѣмецкимъ меньшинствомъ и чешскимъ большинствомъ населенія Богеміи приняла острый характеръ и въ прошломъ году произошло даже нѣсколько въ высшей степени прискорбныхъ, кровавыхъ столкновеній. Вожди непримиримой нѣмецкой партіи настаиваютъ на административномъ раздробленіи Богеміи, при которомъ округи, гдѣ нѣмцы являются въ большинствѣ, хотя бы и незначительномъ, должны составить особое цѣлое. Само собою разумѣется, что чехи и слышать не хотятъ о такомъ искалѣченіи славянской страны.
Поляки въ послѣднее время склонны, повидимому, пойти на нѣкоторыя уступки галиційскимъ русскимъ, но Czas въ концѣ декабря прошлаго года говорилъ слѣдующее: «Если и невѣрно, что въ Восточной Галиціи господствуетъ такая же національная борьба, какъ и въ Богеміи, то, все-таки, должно признать, что о гармоніи между поляками и русинами долго еще не можетъ быть и рѣчи». Съ другой стороны, нельзя не отмѣтить и такого знаменательнаго факта: черезъ нѣсколько дней послѣ кремзирскаго свиданія нѣсколько сотъ поляковъ, съ представителями городовъ Львова и Кракова во главѣ, въ торжественномъ поѣздѣ двинулись въ Куда-Пештъ, на бывшую тамъ выставку, и были встрѣчены мадъярами съ необычайнымъ восторгомъ, причемъ дѣло не обошлось, конечно, безъ политическихъ рѣчей.
Въ теченіе нѣсколькихъ лѣгь ожили и поднялись въ національномъ смыслѣ словенцы, окрѣпли хорваты, и это поступательное, — въ смыслѣ общеевропейской цивилизаціи и народной самостоятельности, — и все ускоряющееся движеніе славянскихъ племенъ возбуждаетъ и тревогу, и озлобленіе въ мадъярахъ и нѣмцахъ. Среди послѣднихъ сильна партія, которая явно или тайно стремится къ объединенію съ Германскою имперіей, а венгры шумно и радостно привѣтствовали позорное объявленіе войны болгарскому княжеству, съ которымъ выступилъ въ несчастный походъ король Миланъ. Въ засѣданіи транслейтанской делегаціи раздались крики: «Эльенъ!» когда туда пришло извѣстіе о томъ, что сербы вѣроломно, переступили болгарскую границу. Въ прошломъ году Русская Мысль уже высказалась по поводу объединенія Болгаріи. Что касается сербско-болгарской войны, то мнѣніе русской печати единодушно. "Бѣлградскіе честолюбцы, — говорилось въ декабрскомъ иностранномъ обозрѣніи Вѣстника Европы, — взявшіеся наказать болгаръ во имя неприкосновенности берлинскаго трактата, очутились сами въ положеніи наказанныхъ, и это возмездіе было бы вполнѣ справедливо, если бы жертвами его не были, въ то же время, тысячи ни въ чемъ неповинныхъ людей[2]. Слѣдуетъ отмѣтить весьма сочувственное отношеніе къ болгарамъ французской печати.
Отрезвитъ ли короля Милана прискорбный исходъ его набѣга на Болгарію, кинется ли онъ, изъ-за династическихъ интересовъ, въ новыя предпріятія, — покажетъ ближайшее будущее. Знаменательно нѣкоторое сближеніе, которое начинается между Сербіей и Черногоріей. Сближенія этого не можетъ допустить Австро-Венгрія, которой въ случаѣ его удачи закрылась бы дорога въ Салоники, да и королю Милану опасно вступать въ дружескую связь съ княземъ черногорскимъ, дочь котораго замужемъ за Карагеоргіевичемь. Австро-Венгрія постарается не выпустить сербскаго королевства изъ такъ называемой сферы своего вліянія. Чувствуя за собою поддержку грозной Германіи, австрійское правительство склонно все болѣе и болѣе расширять сферу итого вліянія. Италія, поссорившаяся съ Франціей, послѣ того какъ послѣдняя захватила протекторатъ надъ Тунисомъ, по неволѣ примкнула къ германо-австрійскому союзу, и новый итальянскій министръ иностранныхъ дѣлъ, бывшій посланникомъ въ Вѣнѣ, графъ Робиланъ, не создастъ, конечно, большихъ затрудненій австрійскимъ планамъ. Тѣмъ не менѣе, очевидно, что дипломатической игрѣ и династическимъ интересамъ не удастся на долгое время спутать дѣйствительныхъ народныхъ интересовъ и поддержать такія комбинаціи, которыя этимъ интересамъ не соотвѣтствуютъ. Какъ на признакъ антиавстрійскаго настроенія въ итальянскомъ обществѣ, укажемъ на слѣдующій фактъ. Въ одномъ изъ декабрскихъ засѣданій итальянской палаты депутатовъ произошла бурная сцена при обсужденіи новыхъ университетскихъ правилъ, изданныхъ министромъ народнаго образованія, г. Колпино. Оппозиція признавала эти правила стѣснительными для свободы преподаванія. Когда графъ Робиланъ, присутствовавшій, на этомъ засѣданіи, при усиленіи безпорядка вскочилъ съ кресла и вскрикнулъ: «Это ужь слишкомъ!» тогда разразилась новая буря. «Долой австрійскаго министра! — раздались голоса въ палатѣ депутатовъ, — назадъ, въ Вѣну!» Невозможно предположить, чтобы итальянцы отказались отъ стремленія присоединить къ себѣ Трентино и Тріестъ, гдѣ большинство населенія итальянское, потеря же этихъ областей нанесла бы смертельный ударъ государственному значенію Австріи, заградивши ей путь въ Средиземное море. Естественное тяготѣніе латинскихъ народовъ другъ къ другу прокладываетъ себѣ дорогу, несмотря на препятствія, нагроможденныя исторіей, несмотря на ошибки и ложныя стремленія современной дипломатіи. Наиболѣе популярный политическій дѣятель Испаніи, Кастсляръ, неустанно взываетъ къ борьбѣ съ германскимъ милитаризмомъ, съ его тяжелымъ преобладаніемъ въ Европѣ, и смерть короля Аіьфонса представляетъ новые шансы для торжества сторонниковъ латинскаго союза, хотя эта смерть, съ другой стороны, можетъ повлечь за собою серьезныя опасности для свободнаго и мирнаго развитія Испаніи. Донъ-Карлосъ, уже поднимавшій междуусобную войну, не затруднится поднять ее вновь, ссылаясь на салическій законъ, исключающій отъ престолонаслѣдія женщинъ. Королева-ребенокъ и королева-регентша не представляютъ достаточнаго залога въ прочности нынѣшняго порядка вещей. Опираясь на либераловъ съ (Загастой во главѣ, новая правительница Испаніи могла бы спокойно управлять государствомъ, еслибъ въ странѣ не были сильны республиканскіе элементы и не предвидѣлась поэтому возможность революціи.
И въ другихъ странахъ Европы немало элементовъ броженія. Греція готовится къ войнѣ и страдаетъ отъ внутреннихъ раздоровъ. Въ Даніи борьба съ правительствомъ переходитъ изъ Палатъ на улицу и указываетъ на ненормальность нынѣшняго положенія вещей. Скромно и покойно жили въ истекшемъ году Швеція съ Норвегіей, Швейцарія, Португалія, Румынія и Голландія. Въ Бельгіи вражда клерикальной и либеральной партій не прекращается и, попрежнему, сторонники папской власти и реакціи грозятъ большимъ замѣшательствомъ для правильнаго развитія бельгійскаго народа.
Въ другихъ частяхъ свѣта не произошло событій первостепенной важности, — такихъ событій, которыя стояли бы внѣ связи съ колоніальною политикой европейскихъ государствъ, имѣли бы всемірно историческое значеніе. Отмѣтимъ совершившуюся въ Канадѣ казнь извѣстнаго вождя инсургентовъ, Ріеля. Въ министерствѣ Гладстона, можно смѣло сказать, этой казни не произошло бы. Канадское возстаніе свидѣтельствуетъ о томъ, что англійское владычество въ этой странѣ не особенно прочно. Отношенія Великобританіи къ колоніямъ вообще вступили въ критическую ступень развитія, и полное отпаденіе отъ метрополіи нѣкоторыхъ изъ англійскихъ колоній представляется весьма вѣроятнымъ въ недалекомъ будущемъ. Борьба англичанъ въ Африкѣ и въ Азіи, французовъ въ Тонкинѣ указываетъ на вновь возникающую для европейской цивилизаціи опасность со стороны полудикихъ племенъ.
Опасность эта можетъ возрасти до грозныхъ размѣровъ, и вотъ почему соглашеніе между тѣми изъ европейскихъ государствъ, которымъ приходится имѣть дѣло съ различными народами и племенами Азіи я Африки, является, по нашему мнѣнію, настоятельною необходимостью. Въ войнѣ съ французскою республикой принялъ участіе Китай. Его военныя силы оказались настолько значительными, что не могутъ не возбуждать тревоги и въ насъ, русскихъ. Наша уступка Небесной имперіи въ кульджинскомъ вопросѣ, вызванная, вѣроятно, необходимостью, не могла не повлечь за собою усиленія китайской самонадѣянности, не могла не уменьшить русскаго вліянія на туземныя племена. Нельзя отрицать того, что при искусныхъ внушеніяхъ «честнаго маклера» Китай можетъ оказать добрую услугу цѣлямъ германской международной политики, вступивши въ борьбу либо съ Россіей, либо съ Франціей изъ-за Тонкина и Ашіама. Намъ представляется крайне опасною игрой для обѣихъ сторонъ то ожесточенное соперничество Россіи и Англіи въ Средней Азіи, которое г. Южаковъ въ своей книгѣ по этому вопросу считаетъ историческою необходимостью. Продолжительный опытъ долженъ бы былъ научить насъ, что въ Китаѣ мы можемъ имѣть очень сильнаго врага, что громадная китайская армія, снабженная нѣмецкими[3] или англійскими инструкторами или усовершенствованнымъ вооруженіемъ, представитъ серьезную опасность для нашихъ азіатскихъ владѣній. Въ интересахъ мира и правильнаго развитія европейскихъ народовъ вообще и родной страны въ особенности, союзъ Россіи, Англіи и Франціи является какъ Въ Европѣ эти государства безъ особыхъ затрудненій могутъ придти въ полному соглашенію, а въ Азіи второстепенныя соображенія мелкихъ національныхъ интересовъ и тщеславія должны бы уступить передъ существенными требованіями справедливости, просвѣщенія и подлинной народной выгоды. По вѣрному замѣчанію Nouvelle, англо франкорусскій союзъ есть кошмаръ, который вотъ уже въ теченіе десяти лѣтъ преслѣдуетъ князя Бисмарка. Онъ поставилъ бы рѣшительную преграду германскимъ захватамъ и свелъ бы въ должные предѣлы военное и политическое значеніе Германіи. Интересы славянскаго и латинскаго міра подучили бы тогда дѣйствительное обезпеченіе, безъ всякой угрозы и стѣсненія для всѣхъ законныхъ интересовъ германскаго народа. Естественно поэтому, что не только правительство Германской имперіи, но въ большинствѣ случаевъ и нѣмецкое общественное мнѣніе, руководимое національнымъ эгоизмомъ, радуется всякому событію, которое становится на дорогѣ къ сближенію между Россіей, Англіей и Франціей. Такъ, германская печать привѣтствовала паденіе кабинета Гладстона и торжество враждебно относящагося къ Россіи лорда Салюсбери, одного изъ творцовъ прискорбнаго берлинскаго трактата[4].
Мирная лига Россіи, Великобританіи и Франціи повела бы къ общему разоруженію, къ паденію милитаризма, которымъ наградила современное человѣчество гогенцоллернская военная имперія. Пусть стратеги и дипломаты посмѣиваются надъ идеей вѣчнаго мира и пренебрежительно называютъ ее мечтой, да еще дѣтской и крайне наивной. Если стремленіе прекратить тѣ колоссальныя бойни, которыя называются войнами, есть мечта, то нынѣшній порядокъ вещей есть несомнѣнное и возмутительное варварство. Вся Европа переживаетъ тягостный экономическій кризисъ. Со всѣхъ сторонъ несутся жалобы на паденіе народнаго благосостоянія. Страдаетъ земледѣліе, обрабатывающая промышленность, торговля и тщетно ищутъ средствъ для выхода изъ такого бѣдственнаго положенія. И въ это же самое время милліоны людей въ цвѣтѣ лѣтъ маршируютъ, скачутъ, стрѣляютъ, маневрируютъ, приготовляясь къ кровавой встрѣчѣ съ другими милліонами людей, которые такимъ же образомъ проводятъ лучшіе годы своей жизни. Остальная часть населенія должна содержать эти громадныя арміи, должна давать имъ пищу, одежду, готовить оружіе. Во всѣхъ европейскихъ бюджетахъ наибольшая часть расходовъ падаетъ на армію и флотъ. Если бы только десять лѣтъ нынѣшнія арміи были употреблены на производительныя работы, то Европу нельзя бы было узнать. Развѣ изумительный ростъ благосостоянія въ Сѣверо-Американскихъ Соединенныхъ Штатахъ не объясняется въ весьма значительной степени отсутствіемъ тамъ большой постоянной арміи?
- ↑ Times въ обзорѣ прошлаго года вѣрно замѣчаетъ: «The main object of Prince Bismarck’s Continental policy has been to maintain the alliance of the three Empires, and to this end he was willing to encourage, or at least not to discourage, Rosaan ambitions in Asia».
- ↑ Даже Nord говоритъ такія рѣчи: «En général, il n’у а parmis nous qu’une voix pour condamner l’agression du roi Milan, et la bravoure de ceux qui l’oat si victorieusement répoussée noue а fait pardonner, oublier même eu partie ce que leur conduite avait en de répréhensible à notre égard».
- ↑ Недавно Journal des Débats сообщилъ, что въ Китай отправились, съ поддержкою князя Бисмарка, представители нѣмецкихъ финансовыхъ фирмъ, чтобы устроить китайскіе заемъ въ Европѣ для вооруженій и постройки рельсовыхъ путей.
- ↑ Deutsche Rundschau признавалась, напримѣръ, что «Die Beziehungen Englands zu Deutschland können durch den Sturz Gladstone’s und die Berufung eines Cabinets Salisbury nur gewinnen».