Страница:География Страбона в семнадцати книгах (пер. Мищенко, 1879).pdf/78

  

36

любовь къ путешествіямъ, что признаютъ за нимъ всѣ, разсказывавшіе его біографію; впрочемъ многіе примѣры этого можно позаимствовать изъ самихъ произведеній поэта. И такъ, много есть доказательствъ того, что Гомеръ всегда зналъ и ясно излагалъ то, о чемъ нужно было говорить, и умалчивалъ о томъ, что слишкомъ хорошо было извѣстно, или же обозначалъ только эпитетами.

30) Удивительно, что Египтяне и Сирійцы, къ которымъ мы теперь обращаемся, не понимаютъ Гомера трактующего о ихъ же предметахъ, и обвиняютъ его въ незнаніи, въ которомъ они виновны сами, какъ показываетъ наше разсужденіе. Вообще, не говорить о чемъ либо вовсе не служитъ признакомъ незнанія; вѣдь поэтъ не говоритъ ни о теченіяхъ Еврипа, ни о Ѳермопилахъ, ни о многомъ иномъ, что было извѣстно всѣмъ Эллинамъ; конечно и онъ зналъ все это. Въ другихъ случаяхъ онъ говоритъ о какихъ либо предметахъ, но намѣренно глухіе отрицаютъ это, почему нужно обвинять ихъ же самихъ. Такъ поэтъ называетъ «упавшими съ неба», не только ручьи, но всякія теченія воды, потому что всѣ они наполняются дождевою водою. Однако общее свойство дѣлается частнымъ въ примѣненіи къ какому-либо предмету, превосходящему остальные того же рода; иначе слѣдуетъ понимать эпитетъ «упавшій съ неба» при словѣ ручей (Χείμαρρος) и иначе при словѣ «рѣка постоянно текущая» (άένναον); въ этомъ случаѣ мы имѣемъ какъ бы двоякое превосходство. Подобно тому какъ есть преувеличенія въ самыхъ преувеличеніяхъ, какъ напримѣръ: «быть легче тѣни корки», «трусливѣе зайца Фригійскаго», «обладать кускомъ земли болѣе легкимъ, чѣмъ письмо лаконское», подобно этому въ названіи Нила «упавшимъ съ неба», къ одному превосходству прибавлено другое. Потому что ручей скорѣе прочихъ рѣкъ можетъ быть названъ упавшимъ съ неба, Нилъ же скорѣе, нежели ручьи, ибо онъ наполняется столь значительнымъ количествомъ воды и въ теченіи столь продолжительнаго времени. Итакъ, если поэту извѣстно было разлитіе Нила, какъ мы утверждаемъ въ противуположность другимъ, и если онъ прилагаетъ къ нему этотъ эпитетъ, то не иначе это нужно понимать, какъ мы изложили теперь. То обстоятельство, что Нилъ заканчивается множествомъ устьевъ, — общее у Нила съ другими рѣками, почему поэтъ считаетъ это не столько достойнымъ упоминанія, особенно для знающихъ; равнымъ образомъ не говоритъ объ этомъ и Алкей, хотя и сообщаетъ, что онъ самъ посѣщалъ Египетъ. Наносы могли подразумѣваться сами собою, какъ слѣдствіе разлитій, а также и изъ того, что онъ говоритъ о Фарѣ. Что бы кто-либо говорилъ Гомеру или точнѣе, чтобы общая молва гласила, что островъ въ то время на столько отстоялъ отъ материка, сколько корабль проходитъ въ день, это не возможно: подобная ложь была слишкомъ очевидна. Что же касается до разлитія и до наносовъ, то вѣроятно, что онъ слышалъ свѣдѣнія менѣе опредѣленныя, болѣе общія; сообразивши, что островъ во время посѣщенія Египта Менелаемъ находился на большемъ разстояніи отъ суши, нежели въ его время, поэтъ

Тот же текст в современной орфографии

любовь к путешествиям, что признают за ним все, рассказывавшие его биографию; впрочем многие примеры этого можно позаимствовать из самих произведений поэта. И так, много есть доказательств того, что Гомер всегда знал и ясно излагал то, о чём нужно было говорить, и умалчивал о том, что слишком хорошо было известно, или же обозначал только эпитетами.

30) Удивительно, что Египтяне и Сирийцы, к которым мы теперь обращаемся, не понимают Гомера трактующего о их же предметах, и обвиняют его в незнании, в котором они виновны сами, как показывает наше рассуждение. Вообще, не говорить о чём либо вовсе не служит признаком незнания; ведь поэт не говорит ни о течениях Еврипа, ни о Фермопилах, ни о многом ином, что было известно всем Эллинам; конечно и он знал всё это. В других случаях он говорит о каких либо предметах, но намеренно глухие отрицают это, почему нужно обвинять их же самих. Так поэт называет «упавшими с неба», не только ручьи, но всякие течения воды, потому что все они наполняются дождевою водою. Однако общее свойство делается частным в применении к какому-либо предмету, превосходящему остальные того же рода; иначе следует понимать эпитет «упавший с неба» при слове ручей (Χείμαρρος) и иначе при слове «река постоянно текущая» (άένναον); в этом случае мы имеем как бы двоякое превосходство. Подобно тому как есть преувеличения в самых преувеличениях, как например: «быть легче тени корки», «трусливее зайца Фригийского», «обладать куском земли более легким, чем письмо лаконское», подобно этому в названии Нила «упавшим с неба», к одному превосходству прибавлено другое. Потому что ручей скорее прочих рек может быть назван упавшим с неба, Нил же скорее, нежели ручьи, ибо он наполняется столь значительным количеством воды и в течении столь продолжительного времени. Итак, если поэту известно было разлитие Нила, как мы утверждаем в противоположность другим, и если он прилагает к нему этот эпитет, то не иначе это нужно понимать, как мы изложили теперь. То обстоятельство, что Нил заканчивается множеством устьев, — общее у Нила с другими реками, почему поэт считает это не столько достойным упоминания, особенно для знающих; равным образом не говорит об этом и Алкей, хотя и сообщает, что он сам посещал Египет. Наносы могли подразумеваться сами собою, как следствие разлитий, а также и из того, что он говорит о Фаре. Что бы кто-либо говорил Гомеру или точнее, чтобы общая молва гласила, что остров в то время на столько отстоял от материка, сколько корабль проходит в день, это не возможно: подобная ложь была слишком очевидна. Что же касается до разлития и до наносов, то вероятно, что он слышал сведения менее определенные, более общие; сообразивши, что остров во время посещения Египта Менелаем находился на большем расстоянии от суши, нежели в его время, поэт