Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 1, 1863.pdf/60

27

ПЛАТОНА.

мы равно не сомнѣваемся и въ томъ, что у Платона не ученіе приводится для лицъ, а лица для ученія. Впрочемъ, само собою разумѣется, что обличая заблужденія прежней и современной философіи, Платонъ тѣмъ удобнѣе и яснѣе раскрывалъ въ своихъ сочиненіяхъ и собственныя идеи. Такимъ образомъ онъ достигалъ троякой цѣли: завѣщалъ исторіи оригинальную методу Сократа, направленную имъ противъ софистовъ; показалъ хорошую и худую сторону древнихъ философскихъ ученій; и сдѣлалъ вразумительными для читателей собственныя свои умствованія.

Отсюда удовлетворительно рѣшается вопросъ: точно ли онъ писалъ свои сочиненія только для напоминанія ученикамъ о своихъ идеяхъ, раскрытыхъ устно? Ограничивать трудъ Платона, какъ писателя, одною этою цѣлію, значило бы навязывать ему средства выше цѣли. Чтобы напомнить слушателямъ о содержаніи академическаго ученія, нужно ли было Платону входить въ такія подробности при изложеніи своихъ мыслей, съ такою тщательностію обработывать свой языкъ и давать своимъ сочиненіямъ столь искусственную форму? Для этого безъ сомнѣнія было бы достаточно и краткихъ замѣчаній. При томъ, предположивъ исключительно эту цѣль Платоновыхъ разговоровъ, мы нашли бы въ нихъ весьма много разсужденій, не имѣющихъ къ ней никакого отношенія. Къ чему, напримѣръ, служили бы тогда длинныя описанія домашней и общественной жизни нѣкоторыхъ лицъ и упоминаніе о множествѣ другихъ, вовсе не философскихъ предметовъ? И такъ, соглашаясь, что сочиненія Платона могли и должны были приводить на память слушателямъ идеи, преподанныя имъ устно, мы однакожь не почитаемъ этой цѣли исключительною.

Еще менѣе достовѣрною кажется намъ мысль, что въ дошедшихъ до насъ сочиненіяхъ Платона заключается только эксотерическое его ученіе. Эксотерическую и эсотери-

Тот же текст в современной орфографии

мы равно не сомневаемся и в том, что у Платона не учение приводится для лиц, а лица для учения. Впрочем, само собою разумеется, что обличая заблуждения прежней и современной философии, Платон тем удобнее и яснее раскрывал в своих сочинениях и собственные идеи. Таким образом он достигал троякой цели: завещал истории оригинальную методу Сократа, направленную им против софистов; показал хорошую и худую сторону древних философских учений; и сделал вразумительными для читателей собственные свои умствования.

Отсюда удовлетворительно решается вопрос: точно ли он писал свои сочинения только для напоминания ученикам о своих идеях, раскрытых устно? Ограничивать труд Платона, как писателя, одною этою целью, значило бы навязывать ему средства выше цели. Чтобы напомнить слушателям о содержании академического учения, нужно ли было Платону входить в такие подробности при изложении своих мыслей, с такою тщательностью обработывать свой язык и давать своим сочинениям столь искусственную форму? Для этого без сомнения было бы достаточно и кратких замечаний. При том, предположив исключительно эту цель Платоновых разговоров, мы нашли бы в них весьма много рассуждений, не имеющих к ней никакого отношения. К чему, например, служили бы тогда длинные описания домашней и общественной жизни некоторых лиц и упоминание о множестве других, вовсе не философских предметов? И так, соглашаясь, что сочинения Платона могли и должны были приводить на память слушателям идеи, преподанные им устно, мы однако ж не почитаем этой цели исключительною.

Еще менее достоверною кажется нам мысль, что в дошедших до нас сочинениях Платона заключается только эксотерическое его учение. Эксотерическую и эсотери-