введеніяхъ до крайности различны, — и это различіе происходитъ по видимому отъ того, что многіе не въ томь, въ чемъ должно, видятъ худую сторону методы схоластической и неправильно понимаютъ значеніе введенія. Презирая схоластику, они какъ будто стыдятся излагать отдѣлы своего введенія подъ тѣми рубриками, подъ которыми излагали его въ XV и XVI вѣкахъ. Имъ кажется лучше разбить задачи науки на множество частныхъ вопросовъ, и перемѣшать ихъ такъ, чтобъ читатель не узналъ, что къ чему относится. Еще хуже поступаетъ тотъ, который, забывъ, что введеніе назначается для возможнаго проясненія коренныхъ условій Философіи, какъ будто нарочно старается, чтобъ ни укого не достало терпѣнія прочитать и — понятливости выразумѣть его книгу. Мы чрезвычайно боимся этихъ злоупотребленій въ изложеніи и планѣ и, направляя всю свою заботливость къ тому, чтобы наше введеніе было ясно, отчетливо и въ порядкѣ, не пренебрегаемъ на этотъ разъ пріемами схоластическими и будемъ говорить 1) о предмет Философіи, 2) о ея методѣ и 3) началѣ, изъ котораго должна быть развита наша система; потомъ
въ дѣлѣ познанія, непререкаемость философской истины, возможность перехожденія предположеній въ рядъ дѣйствітельныхъ истинъ и проч. т. п.: но я не понимаю, на чемъ бы можно было основать разсужденія о явленіяъ психическихъ, прежде нежели раскрыта будетъ теорія Психилогіи.