И Моня и Сема кушали.
А чем он хуже других?
Так, что трещали заушины,
Абраша ел за двоих. Судьба сыграла историю, Подсыпала чепухи, Прочили в консерваторию, А он засел за стихи.
Так что же? Прикажете бросить?
Нет — так нет.
И Абрам, несмотря на осень,
Писал о весне сонет. Поэзия — солнце на выгоне, Это же надо понять. Но папаша кричал: — Мишигинер![3] — Цудрейтер![4] — Кричала мать.
Сколько бумаги испорчено!
Сколько ночей без сна!
Абрашу стихами корчило.
Еще бы,
Весна! Счастье — оно как трактор. Счастье не для ворон. Стол. За столом редактор Кричит в телефон.
Ой, какой он сердитый!
Боже ты мой!
Сердце, в груди не стучи ты,
Лучше сбежим домой. Но дом — это кинодрама, Это же иомкипур[5]! И Абраша редактору прямо Сунул стихов стопу.
И редактор крикнул кукушкой:
— Что такое? Поэт?
Так из вас не получится Пушкин!
Стихи нет! Так что же? Прикажете плакать? Нет — так нет. И Абрам, проклиная слякоть, Прослезился в жилет.
Но стихи есть фактор,
Как еда и свет.
— Нет, — сказал редактор.
— Да, — сказал поэт. Сердце, будь упрямо, Плюнь на всех врагов. Жизнь — сплошная драма, Если нет стихов.
Сколько нужно рифм им?
Сколько нужно слов?
Только бы сшить тахрихим[6]
Для редакторов!
Примечания
↑Евг. Иванова. Примечания // Архангельский А. Г. Пародии. Эпиграммы. — М.: Художественная литература, 1988. — С. 331. — ISBN 5-280-00204-6.
Это произведение перешло в общественное достояние в России согласно ст. 1281 ГК РФ, и в странах, где срок охраны авторского права действует на протяжении жизни автора плюс 70 лет или менее.
Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода.