Перейти к содержанию

Отцы или дети? (Минаев)

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Отцы или дети? : Параллель
автор Дмитрий Дмитриевич Минаев
Дата создания: 1862[1]. Источник: Д. Д. Минаев. Собрание стихотворений / Вступительная статья, редакция и примечания И. Ямпольского — Л.: Советский писатель, 1947. — С. 36—38. — (Библиотека поэта).


ОТЦЫ ИЛИ ДЕТИ?


ПАРАЛЛЕЛЬ

Уж много лет без утомленья
Ведут войну два поколенья,
Кровавую войну;
И в наши дни в любой газете
Вступают в бой «Отцы» и «Дети»,
Разят друг друга те и эти,
Как прежде, в старину.

Мы проводили как умели
Двух поколений параллели
Сквозь мглу и сквозь туман.
Но разлетелся пар тумана:
Лишь от Тургенева Ивана
Дождались нового романа —
Наш спор решил роман.

И мы воскликнули в задоре:
«Кто устоит в неравном споре?»[2]
Которое ж из двух?
Кто победил? кто лучших правил?
Кто уважать себя заставил:[3]
Базаров ли, Кирсанов Павел,
Ласкающий наш слух?

В его лицо вглядитесь строже:
Какая нежность, тонкость кожи!
Как снег бела рука.
В речах, в приемах — такт и мера,
Величье лондонского «сэра», —
Ведь без духов, без несессера
И жизнь ему тяжка.

А что за нравственность! О боги!
Он перед Феничкой, в тревоге,
Как гимназист, дрожит;
За мужика вступаясь в споре,
Он иногда, при всей конторе,
Рисуясь с братом в разговоре,
«Du calme, du calme!»[4] — твердит.

Свое воспитывая тело,
Он дело делает без дела,
Пленяя старых дам;
Садится в ванну, спать ложася,
Питает ужас к новой расе,
Как лев на Брюлевской террасе
Гуляя по утрам.[5]

Вот старой прессы представитель.
Вы с ним Базарова сравните ль?
Едва ли, господа!
Героя видно по приметам,
А в нигилисте мрачном этом,
С его лекарствами, с ланцетом,
Геройства нет следа.

Он в красоте лишь видит формы,
Готов уснуть при звуках «Нормы»,[6]
Он отрицает и…[7]
Он ест и пьет, как все мы тоже,
С Петром беседует в прихожей,
И даже с горничной, о боже!
Играть готов идти.

Как циник самый образцовый,
Он стан madame де-Одинцовой
К своей груди прижал,
И даже — дерзость ведь какая, —
Гостеприимства прав не зная,[8]
Однажды Феню, обнимая,
В саду поцеловал.

Кто ж нам милей: старик Кирсанов,
Любитель фесок и кальянов,
Российский Тогенбург?[9]
Иль он, друг черни и базаров,
Переродившийся Инсаров —
Лягушек режущий Базаров,
Неряха и хирург?

Ответ готов: ведь мы недаром
Имеем слабость к русским барам —
Несите ж им венцы!
И мы, решая всё на свете,
Вопросы разрешили эти…
Кто нам милей — отцы иль дети?
Отцы! отцы! отцы!


1862

Примечания

В фельетоне «Искры» стихотворению предшествовали иронические слова о большой заслуге И. С. Тургенева, разрешившего проблему отцов и детей: «Новым романом старая загадка решена, и мы знаем теперь, на чью голову возложить лавры. «Отцы»! пре­клонитесь же перед художником и вместе со мной пропойте сле­дующую благодарственную оду».

  1. Впервые — в журнале «Искра», 1862, № 15, с. 217—218 в фельетоне «Отцы или дети? (Опыт художественной критики)» с подписью «Обличительный поэт», без заглавия и подзаголовка.
  2. Кто устоит в неравном споре — строка из стихотворения А. С. Пушкина Клеветникам России (прим. редактора).
  3. Кто лучших правил? Кто уважать себя заставил — отсылка к Евгений Онегин А. С. Пушкина (прим. редактора).
  4. Спокойствие, спокойствие! (Франц.) — Ред.
  5. Как лев на Брюлевской террасе // Гуляя по утрам — в последней главе «Отцов и детей» гово­рится, что Павел Петрович Кирсанов поселился в Дрездене и еже­дневно гулял на Брюлевской террасе (прим. редактора).
  6. «Норма» — опера итальянского композитора Винченцо Беллини (прим. редактора).
  7. Он отрицает и… — Ср. следующее место из десятой главы «Отцов и детей», где описывается спор Павла Петровича с Базаровым: «— Мы действуем в силу того, что мы признаем по­лезным, — промолвил Базаров. — В теперешнее время полезнее всего отрицание — мы отрицаем. — Все? — Все. — Как? не только искус­ство, поэзию, но и... страшно вымолвить... — Все, — с невыразимым спокойствием повторил Базаров» (прим. редактора).
  8. Гостеприимства прав не зная — В журнальном тексте «Отцов и детей» 24-я глава кончалась сло­вами: «Ему <Базарову> и в голову не пришло, что он в этом самом доме нарушил все правила гостеприимства». Слова эти были вставлены Катковым или под нажимом Каткова и впоследствии исключены Тургеневым (прим. редактора).
  9. Тогенбург — герой баллады Шиллера «Ры­царь Тогенбург», воплощение идеальной романтической любви (прим. редактора).