ЖИТЬЕ-БЫТЬЕ КРЕСТЬЯНИНА.
Мужичокъ не любитъ скуки,
Не боится и труда,
Не сидитъ, сложивши руки,
Какъ иные господа.
У него работы много,
Онъ всегда не безъ хлопотъ;
Для него одна дорога:
Жить въ нуждѣ, въ кругу заботъ.
Не сердится онъ на долю,
Не пѣняетъ на удѣлъ:
Онъ привыкъ къ родному нолю;
Трудъ ему не надоѣлъ.
Станетъ горе у порога, —
Онъ и тутъ не поскорбитъ;
Проситъ помощи у Бога
И за все благодаритъ.
Раннимъ утромъ онъ зимою
Съ лошаденкой въ лѣсъ ползетъ;
А полуденной порою
И дровишекъ привезетъ.
Тамъ за сѣномъ, тамъ къ анбару
Сходитъ; если домосѣдъ,
Сковыряетъ лаптей пару
И соломки принесетъ.
Тѣмъ кончается работа
Зимней у него порой;
Но работа и забота
Прибавляются весной.
Тутъ уже съ утра до ночи
Не садится онъ за столъ;
Что есть силъ и что есть мочи
Въ полѣ трудится, какъ волъ.
Но полуденному-ль зною,
Иль по утренней росѣ,
То съ сохой, то съ бороною
Вѣчно онъ на полосѣ.
Вотъ телѣги заскрипѣли
На поля везутъ навозъ;
Протекло двѣ-три недѣли,
Наступилъ и сѣнокосъ.
Травка чудо зеленѣетъ,
Вѣтеръ тихо шелеститъ,
Солнце сверху травку грѣетъ,
Подъ корнемъ коса блеститъ.
И косарь подъ солнцемъ жгучимъ
Весь вспотѣлъ, — потъ градомъ льетъ;
Размахнетъ плечомъ могучимъ
И плоды трудовъ пожнетъ.
Время жнитвы дорогое
Наступило, — видъ иной:
Поле будто золотою
Колыхается волной.
И крестьянки ужь съ серпами
Всюду по полю снуютъ
Кои возятся съ снопами,
Кои косятъ, кои жнутъ.
Вечеркомъ, когда стемнѣетъ,
И бабье съ жнитва пойдетъ. —
Разомъ все повеселѣетъ,
Заиграетъ, запоетъ.
Вотъ окончились работы,
Отдохнуть пришла пора.
Мужичокъ дождался льготы,
Хлѣба цѣлая гора…
Послѣ этого, веселью
Мужичокъ разгулъ даетъ,
И отъ частаго похмѣлья
Голова кругомъ идетъ. (*)
Крестьянинъ Григорій Барышевъ
(*) Охотно помѣщаемъ этотъ первый опытъ самоучки-крестьянина, лично намъ извѣстнаго. Намъ правится въ этомъ стихотвореніи простота и неподдѣльность добраго чувства, да и способъ выраженія — хоть куда. А кто знаетъ, можетъ быть, изъ этого доморощеннаго піиты и выйдетъ что нибудь путное. Не такъ ли начинали Слѣпушкипы, Никитины и Кольцовы? Редакторъ.
ЗИМНЯЯ НОЧЬ ВЪ ДЕРЕВНѢ.
Давно ужь солнышко лучами не играетъ;
По всей окрестности ночная мгла царитъ;
Мятель морозная свирѣпо завываетъ,
Дубрава грозная, качаяся, шумитъ.
Близъ небольшой рѣки, среди равнины снѣжной,
Виднѣетъ съ церковью какое-то село.
Селяне бѣдные заснули безмятежно,
Строенья ветхія по крыши замело.
Въ избахъ всѣ спятъ, въ селѣ ничто не шевельнется;
Въ одномъ «питейномъ» лишь бушуетъ чей-то хмѣль,
И пѣсня звонкая откуда-то несется,
Да вторитъ пѣсенкѣ свирѣпая мятель.
Но вотъ сквозь шумъ и ревъ сердитаго Борея
Вдали откуда-то пронесся звонъ глухой:
То сторожъ подалъ знакъ отъ вора-лиходѣя,
Что бродитъ по селамъ, упущенный тюрьмой.
Пронесся звонъ и замеръ въ отдаленьи;
Одна мятель по прежнему гудитъ,
Да хищный волкъ у самаго селенья,
Дрожа отъ холода, добычу сторожитъ.
Григорій Барышевъ.