Остановились мы на какомъ-то подворьѣ, недалеко отъ Охотнаго ряда, и почти сейчасъ же отправились вдвоемъ отыскивать квартиру поблизости къ университету. На Моховой, почти противъ университета, отдавалась въ надворномъ флигелѣ комната у торговца яблоками; но она оказалась неподходящей — пришлось бы и господину и слугѣ жить въ одной комнатѣ. Пошли по Никитской и нашли квартиру въ Хлыновскомъ тупикѣ, въ церковномъ домѣ Николы Хлынова, у понамаря этой церкви. Квартира была въ первомъ этажѣ и состояла изъ двухъ комнатъ: полутемной прихожей и кухни вмѣстѣ и комнаты въ два окна, съ окнами въ переулокъ. Послѣдняя комната была раздѣлена сплошной перегородкой и въ одной половинѣ ея поселился я, a Ѳеофанъ Васильевичъ въ той части первой комнаты, которая служила прихожей. Онъ былъ башмачникъ по ремеслу, но до пріѣзда въ Москву не занимался своимъ искусствомъ — въ Кіевѣ онъ наживалъ деньги набивкой папиросъ для офицеровъ. Здесь же, вскоре после нашего прибытія, въ его комнатѣ завелись всѣ принадлежности башмачнаго искусства, и онъ засѣлъ за башмаки для церковныхъ дамъ Николы Хлынова. Шилъ онъ очевидно очень дешево и крѣпко и сумѣлъ вѣроятно услужить хозяевамъ чѣмъ-нибудь другимъ, потому что хозяйка взялась варить намъ нашъ немудрый обѣдъ изъ нашего матеріала безплатно. Для меня это было очень важно, потому что въ этомъ и слѣдующемъ году приходилось очень экономить — изъ 300 р., получавшихся отъ матери, нужно было вносить въ университетъ 50 р., уплачивать часть долга Владыкину и покупать книги (помню съ достовѣрностью, что въ первый же годъ у меня были анатомическій атласъ Бока и зоологическій Бурмейстера). Не знаю, какъ ухитрялся Ѳеофанъ Васильевичъ — забота о прокормленіи лежала на немъ, — но ѣда намъ
