Перейти к содержанию

Страница:Азаревич Д. И. Система римского права. Т. I (1887).pdf/446

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана
440

По определению Виндшейда (Pand. I § 200 Anm. 3 in. f.), сервитуты суть права несобственника — и больше ничего. По такое самостоятельное понятие сервитутов, отрешенное от представления о праве собственности, можно было бы считать доказанным, если бы пришлось признать сервитуты на бесхозяйные вещи (см. Elvers cit. p. 29, 30; 752—757). Доказывая последнее, иногда доходят до утверждения, что в историческом развитии правовых институтов сервитуты появились ранее собственности (Schönemann cit. p. 17—23). Нам кажется, что тут недоразумение. До собственности мыслимо только фактическое отправление того пользования, которое позднее составляло содержание сервитута; как правовой же институт, сервитут мог появиться только в период резко очерченной собственности; ибо право, а не голый факт, пользования вещью может только относиться к другому высшему праву. О теории Шенеманна подробнее см. у Дорна Об узуфрукте по римскому праву 1871, стр. 27 и след.

Сервитуты, представляющие управомоченному положительное определенное пользование чужою вещью, принято называть servitutes affirmativae. Сервитуты, дающие только право известным образом ограничивать собственника в его пользовании вещью, называют servitutes negativae[1].

По отправлению сервитутного права теперь принято все сервитуты делить на servitutes continuae и djscontinuae. Под первыми разумеются сервитуты, которых отправление непрерывно, под вторыми — которых отправление периодично[2].

Общие начала сервитутного права.

Для всех сервитутов действуют следующие общие начала:

Servitus in faciendo consistere non potest, т. e. сервитут не может состоять в праве требовать определенных положительных действий. Это начало необходимо вытекает уже из вещного характера сервитутов. Непосредственное содержание всякого вещного права состоит в праве совершать что-либо, а не в праве на действия других. Поэтому сервитут не может состоять in faciendo, так как в этом случае положительным элементом, в котором выразилась бы воля управомоченного, было бы действие другого, а не вещь. Это же следует и из особенного свойства всех jura in re aliena,


  1. См. L. 15 § 1 D. 8, 1.
  2. См. L. 14 pr. D. 8, 1; L. 6 D. 8, 2.